можно  было  убедиться  по появлению  темных  полос, пересекающих светящееся
пятно, если рассматривать его через призму Николя и кварцевый клин.
     Вернувшись осенью в свою лабораторию, я начал работу заново, но не смог
получить  тех  же  результатов. Не  было  видно никаких  следов поляризации.
Установка  и  приборы  --  лампа,   ртутная  трубка,  оптика  --  ничего  не
изменилось. Я пытался вспомнить  какое-нибудь маленькое изменение, которое я
забыл, но ничего не  мог вспомнить, кроме того, что  передвинул  весь стол с
места на место. Как это могло сказаться на опыте? Очевидно -- никак;  но  не
влияло ли  магнитное поле  земли? Фантастическая идея! Но я все же  повернул
стол со  всеми  приборами  в  прежнее  положение  и зажег ртутную  лампу.  Я
посмотрел  сквозь   никель  и  увидел   темные   полосы  на  зеленом   пятне
флуоресценции паров ртути. Взяв трехгранный напильник, лежавший на столе,  я
поднес   его   к  трубке,   и  полосы   пропали.  Напильник  был  намагничен
прикосновением  к  сильному  магниту,  как  и  другие  инструменты   в  моей
лаборатории.  Никогда до тех пор  никто не обнаруживал,  чтобы  такое слабое
магнитное поле, как поле земли, влияло на какое-либо оптическое явление, и я
сразу же начал работу вместе  с Александром Эллеттом,  одним из моих  лучших
студентов.  Первой  задачей, конечно, было нейтрализовать земное поле вблизи
прибора,  что  мы  сделали,  установив  пару  витков  проволоки, по  которой
пропускается ток с  тщательной регулировкой. Исследование  заняло  два года,
ибо по пути мы нашли еще много интересных и сложных явлений с парами натрия.
В этом случае  мы имели дело  с резонансным  излучением --  явлением,  более
простым,  чем  флуоресценция.  Результаты опытов открыли  новое широкое поле
исследования влияния  магнетизма на  световые  явления,  и  вскоре появилось
много статей других исследователей на эту тему".
     Осенью  1927 года многие  выдающиеся  физики со  всего мира съехались в
Комо, на родину Вольта, чтобы торжественно отметить столетие его смерти. Вуд
поехал  с  женой  и  дочерью  Элизабет.  В  Комо  происходили  торжественные
церемонии у  могилы  Вольта, приемы,  экскурсии  на  лодках  днем  и  ночью,
праздники в садах и поездки в Павию и другие места.
     "В последнюю ночь,-- рассказывает Вуд,--  на озере состоялся фейерверк,
подобного которому я никогда не видел. Он  кончился 200-ярдовым барражем  из
фосфорных  и  магниевых  бомб,  которые  взрывались  со  страшным грохотом и
ослепительными вспышками, особенно эффектными на фоне тяжелой завесы облаков
дыма. Это единственное пиротехническое зрелище, от которого  у меня забегали
мурашки по спине. Это было так же страшно и драматично, как на войне".
     В конце церемонии  делегаты  поехали  в Рим, где  им было  подготовлено
новое развлечение, окончившееся приемом и чаем у Муссолини в  Вилла Корсини.
Каждого из делегатов должны  были, прежде чем допустить в резиденцию, узнать
в лицо по крайней мере три члена приемной комиссии.
     Вторая поездка  Вуда за  границу с Альфредом Лумисом  произошла в  1928
году. Они сразу же  отправились  к Оливеру Лоджу, который подарил каждому из
них   по  экземпляру   своей  последней   книги  "Evidence  of  Immortality"
("Доказательства бессмертия") [О. Лодж -- выдающийся  физик, редактор Nature
был  спирит.  Ред.]. Затем они  посетили Чарльза  В. Бойса,  которого  Лумис
пригласил поехать с  ними в Америку и провести  лето в Такседо. Бойс сказал:
"О, я не был в Америке  уже двадцать лет,  и я очень хотел  бы посмотреть на
все изменения,  происшедшие в  ней,  но  я довольно слаб  теперь и дрожу при
мысли о таком  путешествии. Оно пугает меня!"  Однако его  сын  уговорил его
согласиться, а Лумис сказал: "Все, что от вас требуется --  быть в Плимуте 4
июля, а все остальное устрою я".
     Одной  из  вещей,  которую  Лумис  надеялся  достать  в   Англии,  были
астрономические часы Шорта -- новый прибор для чрезвычайно точного измерения
времени.  Они имели  "свободный маятник", качавшийся  в вакууме  в  огромном
стеклянном  цилиндре,  и  стоили  так  дорого,  что  только пять  крупнейших
обсерваторий имели их. Вуд рассказывает:
     "Я  взял  Лумиса  к  мистеру Хок-Джонсу,  который изготовлял  часы.  Мы
поднялись в  его  мастерскую  по пыльной  лестнице и увидели там очень  мало
механических приспособлений, но в  углу  стояли одни почти законченные часы,
которые  должны были стать шестыми по счету. Лумис  спросил вскользь, какова
цена  часов,  и услышав,  что они  стоят  двести  сорок фунтов  (около  1200
долларов),   сказал,  также   вскользь:  "Прекрасно.  Я  возьму  у  вас  три
экземпляра".  Мистер  Джонс   наклонился   вперед,  будто  бы  ослышался,  и
переспросил: "Как вы сказали?" -- "Я заказываю три штуки, -- повторил мистер
Лумис. --  Когда вы сможете  закончить их? На  первые часы  я выпишу вам чек
сейчас же".
     Мистер Джонс,  у которого до этого было такое выражение лица, как будто
он разговаривает с сумасшедшим, стал отказываться. "О, нет, -- сказал он, --
не  делайте  этого  сейчас,  сэр. Позже,  когда мы передадим часы вам, будет
вполне достаточно времени". Но  Лумис  все-таки  заставил его взять  чек тут
же".
     В  последующие  недели они разъезжали  по  Англии, посетили  континент,
показали  в Королевском Обществе фильм об  опытах с  ультразвуками, смотрели
Дерби, завтракали и обедали со  знаменитостями, а затем летали на самолете в
Копенгаген к Нильсу Бору, после чего поехали в Германию.
     В  берлинском  университете  они  опять   показывали   фильм   о  своих
ультразвуковых  опытах,  встретились  с  Прингсхеймом,  фон  Лауэ,  Планком,
Нернстом и большинством  других крупнейших  ученых, живших тогда в Германии.
Они  посетили  заводы  Цейсса  в Йене и Геттингенский  университет,  где  их
пригласили на студенческую дуэль. Вуд, конечно, страшно хотел посмотреть ее,
но дуэли были запрещены законом, и Лумис не захотел идти.
     "Все это время (рассказывает Вуд) мы  ничего не слышали  о Бойсе, и уже
подходило время отплытия "Парижа". Лумис послал Бойсу билет, но мы не знали,
хватит  ли  у  него храбрости. Когда  "лайнер" зашел  в Плимут, чтобы  взять
английских пассажиров,  мы  с волнением смотрели  на маленький тендер - Бойс
радостно замахал нам с него рукой и был готов взбираться  по  трапу, так  же
обрадовавшийся, увидев, что мы действительно на борту,  как и мы, увидев его
на тендере".
     Вернувшись   в  Америку,  они  узнали,   что  профессор  Джеме   Франк,
нобелевский  лауреат,   приедет   в  январе   читать  лекции  в   нескольких
университетах. Вуд предложил Лумису устроить конгресс  физиков в лаборатории
Такседо Парка в честь Франка.  Франк согласился, и собрание  было устроено в
библиотеке,  величественной  комнате, похожей на собор, с цветными стеклами.
Здесь  Франк  прочел первую  свою  лекцию в Америке.  Вуд,  Лумис  и  другие
выступили  с  соответствующими  обращениями.   Посетителей  --  американских
физиков  -- водили во все лаборатории и показали ультразвуки и другие опыты.
Конгресс в этом дворце науки оказался  таким удачным, что его повторили и на
следующий год.