иметь восемь или десять футов в диаметре. Он был направлен в поле, и от него
вели  рельсы  узкоколейки,  по  которой ездила  дрезина с  двумя  офицерами,
вооруженными ручками и записными книжками, которые записывали  дистанцию, на
которой можно было слышать то, что говорили в рупор. Весь аппарат имел целью
передачу  приказов   командира  в   разгаре  сражения.  Как  эта  гигантская
акустическая  машина  и грузовик, на котором она  стояла, уцелели бы  в бою,
оставалось  открытым  вопросом. "Гутенберг семьдесят четыре  два  нуля!"  --
вопил Перрен в ячейки своих "сот". Наблюдатели в трехстах ярдах записывали в
свои книжки  этот  парижский номер телефона и  ехали дальше,  яростно  качая
ручку своей дрезины. "Лувр двадцать пять -- шестьдесят один", -- грохотал он
опять. Это продолжалось некоторое время.  Затем дрезина вернулась, и офицеры
сообщили о своих наблюдениях. Я стоял прямо перед громкоговорителем и сказал
Перрену, что он учит меня  французскому языку хирургическим путем. Затем там
был Шиловский [Известный русский изобретатель. Ред.], экспериментировавший с
семидесятипятимиллиметровыми снарядами, снабженными спереди тонким стержнем,
на конце которого вырывалось  пламя  горящего  фосфора, обтекавшего снаряд в
полете.  Предполагалось,  что это  понизит сопротивление воздуха  и увеличит
дальность стрельбы.  Так  как он не  мог  стрелять  из  трехдюймовки в своей
маленькой  лаборатории, он  установил  снаряд  на  "динаграф",  записывавший
давление на него потока воздуха, имевшего скорость в 1200 футов в секунду, с
пламенем и  без  него. Опыты  показали,  что  давление  действительно сильно
снижается, но позднее эксперты баллистики  говорили мне, что такой же эффект
можно получить, сделав снаряд с длинным острым концом.
     Работа, профессора Поля Ланжевена была гораздо более многообещающей. Он
разрабатывал    метод    определения    местонахождения    подводных   лодок
"обшариванием"  моря под водой узким пучком высокочастотных звуковых волн, и
приемом   "эхо",  отраженного  корпусом  подводной  лодки,  соответствующими
электроприборами.  Я попросил  разрешения заняться этим вопросом и  провел с
Ланжевеном больше времени, чем с другими. Мы вместе ездили в Морской Арсенал
в Тулоне, где  был  установлен аппарат.  Источником  сверхзвуковых колебаний
была   система   квадратных   кварцевых    пластинок,   надлежащим   образом
ориентированных и  закрепленных на стальном диске. Кварцевые пластинки имеют
замечательное  свойство  расширяться и  сокращаться, если их противоположные
стороны  соединить с  генератором  высокого напряжения с  частотой, даваемой
электрическими  колебаниями.  Таким  способом можно было заставить  стальной
диск  излучать  звуковые  волны  высокой частоты,  не  расходящиеся  во  все
стороны,  как обычные акустические  волны, а проектируемые узким  пучком. Мы
видели, как рыбы, попав  в  пучок  волн, умирали и всплывали кверху  брюхом;
если поставить перед пластинкой руку, в ней ощущается болезненный ожог".
     Все это время  начальник Вуда, генерал Рэссел, в котором был силен ужас
старого военного перед всякой самостоятельностью и "свободомыслием", пытался
заставить его работать по одной линии. Однако он чувствовал большую важность
работ Ланжевена и охотно предоставил Вуду время для  участия в них. Пушечные
заводы Крезо  обратились в Бюро изобретений с просьбой  дать метод измерения
давления в крупнокалиберных орудиях при движении  снаряда внутри ствола. Вуд
предложил применить  цилиндрики  из  пьезоэлектрического кварца,  каждый  из
которых  давал  бы  электрический  импульс,   пропорциональный  давлению.  В
настоящее время этот метод применяется всеми  и обычно приписывается Дж. Дж.
Томсону, который годом  позже независимо  разработал его в Англии. Для науки
оказалось удачей,, что генерал Рэссел дал Вуду свободу  действий в работе  с
Ланжевеном,  так  как  это  привело  впоследствии   к  важным  исследованиям
ультразвуковых  колебаний,   проведенных  Вудом  и   Альфредом   Лумисом   в
лаборатории  последнего  в  Такседо Парк  в 1927  году.  В Европе  ученым  и
техническим  офицерам  приходилось  слишком много  хлопотать,  без  заметных
результатов, и  к концу года  Вуд начал  чувствовать,  что ему  представятся
лучшие возможности  и условия, а следовательно он будет более  полезен, если
он на время вернется в Америку; Он выразил свое мнение начальству и прибыл в
Нью-Йорк в январе 1918 года.
     Он остановился у профессора М. Пэпина, из Колумбийского университета --
знаменитого  электромеханика,  работавшего  для флота по  локации  подводных
лодок. Пэпин заинтересовался рассказом Вуда о работе Ланжевена и затратил со
своими помощниками некоторое время на изучение пьезоэлектрических колебаний.
Он хотел, чтобы Вуд работал с ними в их лаборатории в Колумбии и попросил об
этом генерала  Скуайра, начальника связи  армии. Но Скуайр  отказал  ему. Он
хотел, чтобы Вуд работал в собственной лаборатории над своими идеями,  зная,
что лучше  всего он работает,  когда он сам  себе хозяин. Так  как  стеснять
работу и оригинальность его армейским  бюрократизмом  было  бессмысленно, то
Скуайр перевел  его в Балтиморе в  запас. Здесь он сконструировал  первый из
приборов,  предложенных  Отделением   науки  и  исследований,  который   был
действительно  принят  в производство  для  службы, за морем.  Среди  других
вещей. служба  связи  армии  нуждалась  в  оптическом  телефоне,  работающем
посредством  световых сигналов,  который давал бы  узкий пучок,  исключающий
возможность  перехвата  сигналов.  Стандартный  сигнальный  фонарь тогда был
похож на  автомобильную фару. Он давал  достаточно  сильный  луч  света,  но
раскидывал его так широко, что не могло быть и речи о достаточной скрытности
в  месте  приема.  Это  делало  невозможным  применение  его в  позиционной,
"окопной" войне, которая велась тогда  на Западном  фронте  во Франции.  Вуд
сконструировал  и построил  "Сигнальный  телескоп", прибор,  проектировавший
пучок  света, ширина  которого  на дистанции  в  одну милю была менее десяти
футов.  Глядя  в  окуляр  на  сильно  увеличенный  отдаленный  ландшафт,  вы
одновременно видели в фокусе маленькие спиральные нити лампы. Телескоп можно
было  "нацеливать",  совмещая  с нитью то место, где должны были приниматься
сигналы,  скажем, окно разрушенного дома, закрепляя потом прибор на треноге.
Первая модель была изготовлена из оцинкованной печной трубы,  шестивольтовой
автомобильной   лампочки    (позднее    замененной   специальными   лампами,
наполненными водородом для быстрого охлаждения после  вспышек), сравнительно
хорошей ахроматической линзы от проекционного фонаря и приличного окуляра.
     Вуд взял его в Вашингтон и показал генералу Скуайру. Прибор был испытан
в присутствии офицеров службы связи; двое из офицеров  стояли в десяти футах
друг от  друга, за  милю от прибора  и один из  них  ясно  видел лампочку, а
другой --  нет. Затем прибор послали на фронт в Европу, где  его применяли в
бою  при  Зей-хепрее, посылая  сигналы  на  дивизионный  командный пункт  на
расстоянии  в  пять  километров  из  передовых  траншей  во  время  немецкой
бомбардировки. Огромный французский сигнальный прожектор не мог поддерживать
удовлетворительную  связь   на  таком  расстоянии.  Винчестер,  американский
офицер,  привезший лампу Вуда, установил связь через пять минут после своего
прибытия на место боя. Першинг  немедленно приказал изготовить для армии сто
новых ламп. Они были необходимы для сигнализации из тыла на передовые линии.
     Винчестер  также привез с собой очень темный красный  сигнальный фонарь
Вуда.  Его  сигналы  можно  было  принимать  днем,  только  глядя в бинокль,