Петля, за ней  другая и третья, а затем аэроплан полетел горизонтально,
вниз головой, причем Пегу висел на ремнях. Двадцатитысячная толпа привстала,
застыв  в  ужасе. Аэроплан опять нырнул,  перевернулся  и опять полетел, как
полагается,  теперь уже  всего в ста футах над  восторженной толпой, которой
Пегу махал рукой".
     Вуд  был  в  полном  восторге  от  зрелища  и  позднее  нашел  забавное
применение своих впечатлений. Он присоединился к семье в Париже, и они опять
провели Рождество в  Сен-Морице, остановившись в Кульм-Отеле.  Среди  других
гостей  там  был богатый румын,  господин Столожан, красавица-жена которого,
Марна, была дочерью военного министра Румынии Филипеску.
     Перед каждым обедом господин Столожан угощал коктейлем свою компанию  и
приглашал Вудов. Они подружились. Марна, как рассказывает Вуд, носила каждый
вечер новое платье и новые драгоценности, а у ее мужа карманы были наполнены
золотыми, один из которых он  всегда оставлял на столе со счетом.  Днем  они
катались на санях, а по вечерам танцевали. Вершиной  сезона должен был стать
костюмированный рождественский  бал. Однажды за  завтраком Маргарет спросила
отца, собирается ли он принять участие, и как он думает нарядиться.
     Я  предоставляю  рассказать  об  этом  самому  Вуду  -- он  очень любит
вспоминать эту историю.
     "Я ответил  Маргарет:  "Я  не собираюсь платить сто франков, чтоб взять
напрокат костюм Арлекина, или триста франков, чтобы одну ночь быть индийским
принцем". Но Маргарет пристала ко мне; и наконец я сказал: "Хорошо. Я пойду.
Я наряжусь Пегу, вниз головой в аэроплане".
     "О, чудесно, только как же вы это сделаете?"
     "Моя  голова  и плечи будут закрыты картонным фюзеляжем. Спереди  будет
мотор "Гном" и пропеллер, крылья на вытянутых руках, белые перчатки на ногах
и огромная голова француза в шлеме и очках, с бородой -- крепко привязана на
заду".
     Гертруда  сказала:  "Это будет  не смешно.  Просто человек с  маской на
заду". Но я  уже видел  мысленно  свой  костюм, сбегал в деревню,  купил там
несколько  ярдов желтого  полотна, достал связку  тонких  бамбуковых палок у
своего  лыжного  инструктора и  листы картона  и  поспешил обратно в  отель.
Заставив Гертруду, Маргарет  и Элизабет шить,  а  сам взявшись за  картонный
фюзеляж, я к шести часам уже закончил всю конструкцию. Вся она стоила меньше
трех франков.
     После коктейлей к нам зашел господин Столожан. Он был в диком восторге.
"Вы  должны получить первый приз. Предоставьте дело  мне, -- сказал он. -- Я
все  устрою: после  четвертого  танца вам очистят место;  оставайтесь в моей
комнате,  пока  оркестр  не заиграет Марсельезу. Я  поставлю  у двери людей,
которые  будут  кричать  "Пегу  летит!  Да  здравствует  Пегу!"  --  тут  вы
проноситесь по залу и танцуете соло".
     "Замечательно, -- сказал я. -- Я буду делать спирали, виражи и все тому
подобное".  Мы  выпили несколько коктейлей. "Я покажу свой  знаменитый танец
дервиша, когда я кружусь целую минуту, а потом прохожу по одной половине".
     Все прошло точно  по  плану. Я  проскользнул  в дверь, раздались шумные
аплодисменты  и  хохот, когда  я повернулся  и  все  увидели  лицо и бороду.
Оркестр гремел во  всю мочь Марсельезу, и я  проделывал на вощеном полу зала
--  все гости отошли  к стенам -- самые невероятные штуки.  То,  что иллюзия
была хорошей, я увидел, когда мне на следующий день показали снимки, один из
которых появился в лондонском "Скэтче".  Потом  я  стал  танцевать с дамами,
крылья были  устроены так,  что их можно было  сложить вокруг  партнера, как
будто летучая мышь танцует с белой мышью. В конце вечера загремел барабан, и
распорядитель  бала, отставной  английский  полковник, встал, чтобы объявить
призы.
     "Первый  приз, по единогласному  мнению комитета, --  загрохотал он, --
получает Пегу!"  Я сложил  свои крылья  вокруг  туловища, поклонился,  и мне
поднесли  белый  ящичек, в котором, когда мы его открыли, обнаружился полный
набор запонок,  кнопок и булавок для галстуков. На  следующее  утро Гертруда
слышала разговор: "Действительно, дорогая леди Мэри, не понимаю, за что дали
приз этому Пегу -- ведь это был не сам Пегу, и костюм совсем не красивый!"
     Вуд  никогда  не  распространяется   о  своих   научных  открытиях,  но
тщеславен, как маленький, когда дело касается триумфов этого сорта.
     Он возвратился  с семьей в Париж, закончил свои  исследования и  отплыл
домой в июне 1914 года.



        ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ

     Вуд, как поэт и писатель, или радости и  горести ученого,  попавшего на
стезю художественной литературы
     Однажды Вуд встретился в Клубе актеров с  Оливером Херфордом, и Херфорд
сказал ему, улыбаясь: "Пойдемте завтракать, и я обещаю больше не надписывать
моих автографов на ваших веселых книжках".
     Вуд   оторвался  от  науки,  подобно  Льюису  Кэрролу,  чтобы   создать
"руководство   по   флорнитологии  для   начинающих",   озаглавленное:   "Как
отличать птиц от цветов". Книжка сначала было пошла плохо (в 1907 г.), а
затем внезапно  стала пользоваться успехом;  многие впоследствии приписывали
ее Херфорду,  говоря,  что только  он способен был ее  написать.  Доктор Вуд
составил ее для  собственного  развлечения,  чтобы немного надуть публику  и
чтобы  положить  конец  всем  книжкам  по  ботанике  для  детей,  сочиняемым
полуграмотными подделывателями  науки, которых было много в  то время. Книга
изобилует "созвучиями, аллитерациями, гравюрами на дереве  с его собственных
рисунков  и  устрашающими остротами. Она начинается  с  разъяснения  разницы
между вороной  и крокусом  (по-английски crow и crocus),  клевером и ржанкой
(clover и plover); далее  там фигурировали quail и kale (перепел и капуста),
а  потом Вуд забрался и в мир животных и  сравнивал grape и  аре (виноград и
обезьяну), и даже puss и octopus (котенка и осьминога).
     Книга  появилась  в издании "Поль Элдер  и К°", и сначала им  никак  не
удавалось заставить книгу "пойти". "Ни одна из книжных лавок не хотела брать
ее у агентов Элдера -- говорит Вуд. -- "Самый большой магазин  Бостона взял,
с колебанием, шесть экземпляров, условно. Через две недели  он уже заказывал
пятьсот.  Книга  была  "сверх-чепухой",  и  стихи  моментально запоминались.
Воскресные номера журналов  начала печатать рисунки из нее,  и она  "пошла",
как лесной пожар.
     Вуд  послал президенту  Теодору Рузвельту экземпляр "Птиц  и цветов"  с
автографом  в  то  время,  когда на него  бешено нападал как на "извратителя
природы"  некий достопочтенный  Лонг.  Вуд написал  на  титульном листе:  "Я
осмеливаюсь  послать  Вам экземпляр моей  недавно изданной книги о  природе,