высказать  свое  мнение о реальности  N-лучей.  В  последующих номерах  было
напечатано  до  сорока  писем, и только  полдюжины из них  защищали Блондло.
Наиболее агрессивным  было  письмо  Ле-Беля, который говорил: "Какое зрелище
представляет  собой  французская   наука,   если  один  из  ее  значительных
представителей измеряет положение спектральных линий, в то время  как призма
спектроскопа покоится в кармане его американского коллеги!"
     Только две  статьи о N-лучах появились  после этого  в Comptes  Rendus.
Должно  быть,  это  были  запоздавшие.  На  ежегодном  заседании  Академии в
декабре,  где  была  вручена  премия   и  медаль,   провозгласили,  что  она
присуждается Блондло "за его долголетние труды в науке".
     Трагическое разоблачение в конце концов привело к сумасшествию и смерти
Блондло. Он был вполне искренний и  большой человек, у которого "зашел ум за
разум", возможно,  в  результате  самогипноза  или  чрезмерного  зрительного
воображения  после многих лет работы с приборами в темноте.  То, что  сделал
Вуд, против собственного желания, но с научной беспощадностью, было для него
coup de grace.
     Развязку  охарактеризовал  А.А.  Кемпбелл  Свинтон,  член  Королевского
Общества, в Westminster Gazette:
     "...высшая ученая инстанция Франции признала  его, и все, казалось  бы,
шло  хорошо,  пока  американский профессор физики  Р. В.  Вуд  из Балтиморы,
теперь -- иностранный  член Лондонского Королевского  Общества -- не взорвал
полностью  и навсегда все открытие,  показав,  что Блондло продолжал  видеть
спектр,  которого  никак  не могло получиться, даже если  бы он и был  перед
этим!"
     По  отношению  к "научному"  обману и  подлогу, Вуд  всегда неумолим  и
безжалостен  и  никогда  не чувствует  сожаления,  разоблачив  мошенников --
наоборот, он ощущает довольно свирепую радость. Однажды вечером  в Балтиморе
он рассказал мне и своим  друзьям  о некоторых из своих  приключений в  этой
области.
     "Несколько  лет  тому  назад  Бернард  Бекер,  президент  Атлантической
Транспортной линии и член  правления университета, попросил  меня приехать в
его  управление и посмотреть  прибор человека, чьи опыты он финансирует. Это
была схема  передачи речи и сигналов под водой. Человек этот утверждал,  что
открыл  новое химическое соединение, чувствительное к  звуку. Бекер дал  ему
большую комнату для лаборатории, и мы отправились  туда. В ней стоял большой
стол, загроможденный кучей псевдонаучных приборов. Одним из них был огромный
собороподобный колокол с восемью маленькими  маятниками, подвешенными вокруг
и падающими на его края.  В приборе были применены некоторые детали  пищущей
машинки!   Все  "приспособление"  было   жутким   собранием  разной  чепухи,
соединенной  проволочками.  Изобретатель  сказал,  что   его   вещество  так
чувствительно   к   звуку,  что   разлагается  даже  от  шума,  не  слышного
человеческим  ухом. Я спросил его, как же он приготовляет вещество, если оно
так чувствительно  -- и  он сказал, что приходится  делать это  в водолазном
колоколе,  под  водой!  Я  посоветовал  Бекеру  выбросить этого  молодца  из
управления что он и сделал дня через два.
     В другой раз  меня привели на крышу одного учреждения, чтобы посмотреть
опыты изобретателя, утверждавшего, что  он открыл метод получения энергии из
атмосферы.  Его  стол был  заставлен  электромоторами,  игрушечной  железной
дорогой с  электровозом и  другими электроприборами.  На  одном конце  стола
стоял  шест  с двадцатью медными остриями, торчавшими во все  стороны.  Они,
утверждал он, собирают атмосферную электрическую энергию, которая передается
по проводу и приводит в действие приборы на его столе. Собралась целая толпа
репортеров и два человека, от которых он хотел получить деньги.
     Под столом стояло  несколько ящиков, частью покрытых холстиной,  и один
-- целиком закрытый. Никто  ве обратил  внимания на эту  деталь установки. Я
стащил  тряпку  с  закрытого ящика,  и  увидел  большой аккумулятор  с двумя
проводами, идущими на стол внутри одной из его ножек.
     Изобретатель  удрал из отеля, не заплатив по счету,  и захватил с собой
все "приборы".
     "В  старину  таких  типов мазали  дегтем  и  вываливали в  перьях",  --
вмешался  психиатр Лесли Хоуман. "Есть разница между помешанными  дураками и
вполне  здравомыслящими жуликами.  К какому классу, кстати,  отнесли  бы  вы
парижского изобретателя, показывавшего фокусы с электрическими лампочками --
ведь он даже  попал в некоторые  полунаучные  журналы?  Я помню,  он  обещал
революционизировать всю систему электрического освещения".
     "По правде говоря, сам не  знаю", --  ответил Вуд. Не знаю, хотел ли он
подкупить меня, или просто опоить шампанским. Но -- жулик ли он или идиот --
он  был  очень  занятный  парень.  Он  говорил,  что  может  снизить  расход
электроэнергии на освещение до одной пятой. Тогда же я  познакомился с одним
капиталистом  из Нью-Йорка,  который собирался дать ему  субсидию  в  20 000
долларов, и обещал ему исследовать явление. Я предупредил  его, чтобы он  не
говорил, кто я,  а просто представил меня, как  мистера  Вуда, своего друга,
который тоже интересуется изобретением.
     Через  неделю  после  того,  как я приехал  в Париж, мне  позвонили  по
телефону, приглашая меня в лабораторию изобретателя. Его идея была -- питать
лампы последовательно короткими прерывистыми импульсами тока.  Он увеличивал
вдвое номинальное напряжение, и заставлял лампы  вспыхивать  поочередно.  Он
совсем не подозревал,  что я -- физик.  Он думал,  что  я  просто  еще  один
американский  делец,  который  хорошо разбирается  в долларах  и  ничего  не
понимает в динамомашинах.
     Он клятвенно уверял меня, что свет, полученный его методом, имел особые
свойства, подобно рентгеновским лучам: он де проникал сквозь тело  человека,
так  что можно было  видеть  кости.  Он  сжал  одну из лампочек в  кулаке, и
пытался  убедить меня, что я  "вижу  кости"!  Затем  он  включил три  лампы,
подвешенные к потолку на вращающемся диске. До этого  момента  я  слушал его
фантастические вымыслы  с открытым ртом -- как бы пораженный и зачарованный,
но теперь я попросил ручное зеркало, которое мне тут же дал его ассистент. Я
стал  разглядывать  отражение вращающихся ламп и  быстро  качать зеркало  из
стороны в сторону, бормоча себе под  нос какую-то абракадабру про  "световую
синусоидальную кривую переменной интенсивности."
     "Ах!  --  воскликнул  изобретатель.  --  Мосье,  оказывается,  понимает
кое-что в физике?" Мне надоела вся  эта чепуха, хотя и было очень занятно, и
я сказал: "Да, я -- Р. В. Вуд из университета Джона Гопкинса..."
     Секунду он колебался, затем бросился ко мне в экстазе, пожимая мою руку
в  притворном восторге. "О, это  для меня -- великая честь!  Подождите  и вы
увидите!" После чего  он  выбежал  из комнаты и вернулся  с моей "Физической
опттикой". Верьте  или нет  --  как говорит  Рипли,  он открывал страницу за
страницей (моей собственной книги,  боже помоги нам!)  -- и восклицал: "Вот,
вы видите доказательство! Здесь, здесь и здесь! А теперь  --  выпьем за ваше
здоровье".   Он  позвонил,   распорядился,  и  появился  лакей  с   бутылкой