Чермному, внуку Всеволода Ольговича. Все эти перемены  и  особенно,  как
видно, неуверенность в Ольговичах, могли мешать  Рюрику  вооружиться  на
Романа, но в 1202 году он успел уговорить Всеволода Чермного  черниговс-
кого действовать с ним заодно против галицко-волынского князя; Ольговичи
явились в Киев, как союзники тамошнего князя, Мономаховича,  чего  давно
уже не бывало, но Роман предупредил врагов, собрал полки галицкие и вла-
димирские и въехал в Русскую землю; произошло любопытное явление, напом-
нившее время борьбы деда Романова, Изяслава, с дядею Юрием: или Рюрик не
умел приобресть народного расположения, или жива была память и привязан-
ность к деду и отцу Романову, или, наконец, Роман успел переманить  чер-
ных клобуков на свою сторону обещаниями, или, наконец, все  эти  причины
действовали вместе - Русь (Киевская область)  поднялась  против  Рюрика,
все бросилось к Роману: первые отъехали к нему от Рюрика сыновья  Влади-
мира Мстиславича, как видно, безземельные, подобно отцу, за ними приеха-
ли все черные клобуки, наконец, явились отряды из жителей всех  киевских
городов; Роман, видя это всеобщее движение в свою пользу, со всеми  пол-
ками спешил к Киеву; киевляне отворили ему Подольские ворота, и он занял
Подол, тогда как Рюрик с Ольговичами стояли в верхней части  города  (на
горе); видя все против себя, они, разумеется, не могли более держаться в
Киеве и вступили в переговоры с Романом: Рюрик отказался от Киева и пое-
хал в Овруч, Ольговичи отправились за Днепр в Чернигов, а Киев отдан был
великим князем Всеволодом и Романом двоюродному брату последнего Ингварю
Ярославичу луцкому. Явление замечательное, бывшее необходимым следствием
преобладания сильнейшего северного князя и вместе старшего в роде, кото-
рый перестал жить в Киеве: Всеволод, враждуя с Рюриком, не хочет поддер-
живать его против Романа и, по уговору с последним, отдает Киев младшему
из Мстиславичей, не имевшему никакого права даже пред Романом, не только
пред Рюриком. Сам Роман не мог сесть в Киеве: очень вероятно, что и Все-
волод не хотел позволить этого, не хотел допустить соединения  Киевской,
Владимиро-Волынской и Галицкой волостей в руках одного князя и  особенно
в руках такого князя, каков был Роман; а с другой стороны, и  сам  Роман
не искал чести сидеть в Киеве: его присутствие было необходимо в  новоп-
риобретенном Галиче.
   Но Рюрик не хотел спокойно перенесть своего изгнания и видеть в Киеве
племянника: в следующем (1203) году он опять соединился  с  Ольговичами,
нанял множество половцев и взял с ними Киев.  Как  видно,  союзники,  не
имея чем заплатить варварам, обещали отдать им Киев на разграбление: Рю-
рику нечего было жалеть киевлян, которые отворили во рота Роману: и  вот
половцы, рассыпались по городу, пожгли не только Подол, но и Гору, огра-
били Софийский собор, Десятинную церковь и все монастыри, монахов и  мо-
нахинь, священников и жен их, старых и увечных  перебили,  а  молодых  и
здоровых повели в плен,  также  и  остальных  киевлян;  пощадили  только
иностранных купцов, спрятавшихся по церквам, - у них взяли половину име-
ния и выпустили на свободу. После этого страшного опустошения  Рюрик  не
хотел сесть в Киеве: или не хотел он княжить в пожженном, ограбленном  и
пустом городе, ждал времени, пока он оправится, или боялся опять прихода
Романова; как бы то ни было, он уехал назад в Овруч, где скоро был осаж-
ден Романом, пришедшим, по выражению летописца, отвести его от  Ольгови-
чей и от половцев; Рюрик принужден был  целовать  крест  великому  князю
Всеволоду и детям его, т. е. отказался от старшинства в роде и по смерти
Всеволода, обещался снова быть в воле великого князя суздальского и  де-
тей его, после чего Роман сказал ему: "Ты уже крест целовал, так отправь
посла к свату своему, а я пошлю своего боярина к отцу и господину  вели-
кому князю Всеволоду: и ты проси, и я буду просить, чтоб дал тебе  опять
Киев". Всеволод согласился, и Рюрик опять стал княжить в Киеве; Всеволод
помирился и с Ольговичами, также по просьбе Романа.
   Из всех этих известий видно, что Роман действительно  хотел  мира  на
Руси, вероятно, для того, чтоб свободнее управляться в Галиче и действо-
вать против врагов внешних, но его желание не исполнилось. Возвратившись
в 1203 году из похода против половцев, князья Роман и Рюрик с  сыновьями
остановились в Треполе и начали толковать о распределении волостей, под-
няли спор и дело кончилось тем, что Роман схватил Рюрика, отослал в Киев
и там велел постричь в монахи вместе с женою и дочерью, своею  женою,  с
которою развелся, а сыновей Рюриковых, Ростислава и  Владимира,  взял  с
собою в Галич; кого оставил в Киеве, дошедшие до нас летописи  не  гово-
рят. Но Всеволод суздальский не мог смотреть на это спокойно: он  отпра-
вил послов своих к Роману, и тот принужден был отпустить сыновей Рюрико-
вых, и старшему из них, Ростиславу, зятю Всеволодову, отдать  Киев.  Рю-
рик, однако, недолго оставался в монастыре. Мы видели тесную связь Рома-
на с князьями польскими - Казимиром Справедливым и сыновьями его,  виде-
ли, как он помогал последним в борьбе с дядею их Мечиславом и как они  в
свою очередь помогли ему овладеть Галичем по смерти Владимира  Ярослави-
ча. Несмотря на неудачу Романа в битве с Мечиславом, последнему не  уда-
лось овладеть старшинством и Краковым, но, не успевши  достигнуть  своей
цели оружием, он прибегнул к переговорам, убеждениям и  успел,  наконец,
склонить вдову Казимира и сына ее Лешка к уступке  ему  старшинства:  им
показалось выгоднее отказаться на время от Кракова и потом получить  его
по праву родового  княжеского  преемства,  чем  владеть  им  по  милости
вельмож и в зависимости от последних. Вторично  получил  Мечислав  стар-
шинство и Краков и вторично был изгнан; вторично успел обольстить  вдову
Казимирову и ее сына обещаниями, в третий раз занял Краков и удержался в
нем до самой смерти, последовавшей в 1202 году. Смертию Мечислава Старо-
го пресеклось первое поколение Болеславичей. Краковские  вельможи  опять
мимо старших двоюродных братьев отправили послов  к  Лешку  Казимировичу
звать его на старший стол, но с условием, чтоб он отдалил от себя сендо-
мирского палатина Говорека, имевшего на него сильное влияние; краковские
вельможи, следовательно, хотели отвратить от себя ту  невыгоду,  которую
терпели русские бояре от княжеских перемещений из одной волости  в  дру-
гую, причем новые бояре заезжали старых; здесь же видим и  начало  усло-
вий, предлагаемых польскими вельможами князьям их, но легко понять,  что
при таковом значении вельмож родовые счеты княжеские  не  могли  продол-
жаться в Польше. Лешко, который прежде уступил старшинство дяде для  то-
го, чтоб избавиться зависимости от вельмож (особенно самого могуществен-
ного из них, известного уже нам палатина краковского Николая), и  теперь
не хотел для Кракова согласиться на условие, предложенное вельможами: он
отвечал послам, что пусть вельможи выбирают себе другого князя,  который
способен будет согласиться на их условия. Тогда  вельможи  обратились  к
князю, имевшему более права на старшинство, чем Лешко, именно к  Владис-
лаву Ласконогому, сыну Мечиславову и провозгласили его  великим  князем,
но Владислав скоро вооружил  против  себя  прелатов,  которые  вместе  с