общим явлением.
   Общность, однако, требует большего, чем  эмоционально  удовлетворительные
связи между индивидами.  Она  также  требует  крепких  уз  лояльности  между
индивидами и их организациями.  Людям  недостает  дружбы,  сегодня  миллионы
чувствуют себя отрезанными и от институтов, частью которых они являются. Они
жаждут  получить  институты,  достойные   их   уважения,   привязанности   и
лояльности.
   Нечто подобное предлагает корпорация.
   По мере того как компании укрупняются  и  становятся  более  безликими  и
начинают  заниматься  множеством  самых   разных   видов   деятельности,   у
сотрудников почти не остается  ощущения  общего  дела.  У  них  нет  чувства
общности.  Само  понятие   "корпоративной   лояльности"   звучит   архаично.
Действительно, лояльность компании многие  рассматривают  как  предательство
самого себя. В популярном романе Флетчера Кнебеля  о  большом  бизнесе  "The
Bottom Line" героиня раздраженно бросает своему мужу-начальнику: "Лояльность
компании! Меня от этого тошнит"(6).
   За  исключением  Японии,  где  все  еще  существует  система  пожизненной
занятости и корпоративный патернализм (хотя для всё уменьшающегося  процента
ра[583] бочей силы), отношения на работе становятся все более  непрочными  и
эмоционально неудовлетворительными. Даже когда компании предпринимают усилия
для укрепления  социальных  связей  между  сотрудниками  (ежегодный  пикник,
спонсирование команды по игре в кегли из  числа  работников,  рождественский
прием  в  офисе),  профессиональные  отношения  по  большей   части   весьма
поверхностны.
   Поэтому сегодня мало кто  испытывает  чувство  принадлежности  к  чему-то
большему и лучшему, чем он сам. Это теплое  чувство  причастности  возникает
спонтанно время от  времени  в  периоды  кризисов,  стресса,  катастроф  или
массовых волнений. Например, крупные  студенческие  выступления  60-х  годов
вызвали прилив чувства общности. Антиядерные демонстрации наших дней  делают
то же самое. Но и эти движения, и чувства, которые они вызывают,  преходящи.
Общности не хватает.
   Нашей возрастающей  социальной  разнородностью  можно  объяснить  феномен
одиночества. Разъединяя общество, подчеркивая различия, а  не  сходство,  мы
помогаем  людям  индивидуализироваться,  создаем  возможности  для   каждого
реализовать свой потенциал. Но мы также  затрудняем  человеческие  контакты.
Поскольку чем больше мы  индивидуализируемся,  тем  труднее  нам  становится
выбрать себе спутника жизни с близкими  интересами,  ценностями,  привычками
или вкусами. Друзей тоже сложнее найти. Каждый становится более  разборчивым
в социальных связях. В результате возникают неудачные  взаимоотношения.  Или
нет никаких взаимоотношений.
   Разрушение массового общества, таким  образом,  хотя  и  обещает  большую
степень  индивидуального  самовыражения,  распространяет,  по  крайней  мере
сей[584] час, боль  изолированности.  Если  зарождающееся  общество  Третьей
волны не хочет быть холоднометаллическим,  с  пустотой  вместо  сердца,  оно
должно наступать на эту проблему  по  всему  фронту.  Оно  должно  возродить
общность.


   Как к этому приступить?
   Признав,  что  одиночество  -  теперь  не  личная  проблема  каждого,   а
общественная, вызванная дезинтеграцией институтов Второй  волны,  мы  многое
сумеем сделать. Можно начать там, где обычно начинается общность, - в семье,
расширяя сократившиеся функции.
   Со времени индустриальной  революции  семья  постоянно  освобождается  от
бремени совместного проживания со старшими членами семьи. Если мы сняли  эту
ответственность с семьи, возможно, пришло время  частично  восстановить  ее.
Только  подверженный  ностальгии  глупец  одобрил   бы   разрушение   систем
общественных  и  частных  пенсионных  фондов  или  полную  зависимость,  как
некогда, старых людей от своих семейств. Но почему не  предложить  налоговые
или другие стимулы семьям (в том числе неполным и  нетрадиционным),  которые
заботятся о своих пожилых членах, а не отправляют их в безликие  "дома"  для
престарелых. Почему не вознаградить, а не наказывать экономически  тех,  кто
сохраняет и укрепляет семейные узы между поколениями?
   Этот же принцип можно  также  распространить  на  другие  функции  семьи.
Следует поощрять семьи играть большую -  не  меньшую  -  роль  в  воспитании
молодых. Родителям, желающим учить своих детей дома, школы обязаны помогать,
а не относиться к ним как к [585] чудакам или нарушителям  закона.  Родители
также должны все больше оказывать влияние на школы.
   В то же время многое для пробуждения чувства общности могут сделать  сами
школы. Может, не стоит оценивать чисто  индивидуальные  успехи  учащихся,  а
сделать так, что оценки каждого учащегося зависят от  успехов  всего  класса
или какой-то группы в классе. Это уже в детском возрасте наглядно подтвердит
мысль о том, что каждый из нас  несет  ответственность  за  других.  Немного
воображения и поощрения - и  воспитатели  придумают  многие  другие,  лучшие
способы воспитания чувства общности.
   Корпорации  также  могли  бы  многое  сделать  для  того,   чтобы   снова
установились  человеческие  связи.  Производство  Третьей  волны   позволяет
осуществить децентрализацию и создать более мелкие производственные  единицы
с более  тесными  отношениями  между  людьми.  Компании-новаторы,  предложив
группам работников самоорганизоваться в мелкие компании  или  кооперативы  и
заключая контракты на выполнение конкретных работ  непосредственно  с  этими
группами, могли бы способствовать укреплению человеческих взаимоотношений.
   Подобное разделение  гигантских  корпораций  на  мелкие,  самоуправляемые
единицы могло бы  не  просто  высвободить  огромную  новую  производительную
энергию, но одновременно построить сообщество.
   Норман  Макрей,   заместитель   директора   "The   Economist",   высказал
предложение, что "полуавтономным командам численностью, возможно,  от  шести
до  17  человек,  предпочитающих  работать  вместе  как  друзья,  необходимо
сообщить, какая единица продукции оплачивается по  каким  тарифам,  а  затем
позволить им выпускать продукцию, как они считают нужным". [586]
   В самом деле, продолжает Макрей, "те,  кто  создает  успешно  действующие
дружеские групповые кооперативы, принесут много пользы обществу и, возможно,
заслужат какие-то субсидии или налоговые  льготы"(7).  (В  этом  предложении
особенно интересно то, что можно создавать кооперативы в  рамках  приносящей
прибыль корпорации или даже организовывать  приносящие  прибыль  компании  в
рамках социалистического производственного предприятия.)
   Корпорациям следует также пересмотреть свою практику увольнения людей  на
пенсию. Если пожилого человека сразу  отправить  на  пенсию,  он  не  только
лишается регулярной, полноценной заработной платы и своей  производственной,
с точки зрения общества, роли, но у него обрываются также многие  социальные