Шварц обносит  Ласточку. Захаров несет на плече Савватеева. Они обносят
завал и начинают запихивать Лешу в Ласточку. Леша брыкается. Савватеев: Бля,
я нажрался!!  Но  я  пройду эту  речку!!  Захаров:  Ногу  в  фартук  засунь,
пидарас!! Шварц неразборчиво матерится.  Наконец, общими усилиями Савватеева
запихивают в Ласточку, дают ему в руки весло  и спускают в  воду.  Савватеев
(уже гребет): ХУЙ!!!!

          Занавес.

     И вот такие маленькие  сцены продолжались на протяжении всего маршрута.
Леша больше не делал попыток выбраться самостоятельно и  смиренно ждал нашей
помощи. Несмотря  даже на  это, каждый  обнос давался  Леше со  все  большим
трудом. Леша  чувствовал все нарастающее недомогание (блевать  ему хотелось,
понятное  дело). Даже на воде  Леша  начинал  вести себя по-пьяному (хотя  я
начал понимать, почему Леша  так уверенно себя расхваливал: он действительно
чувствовал  воду  даже в совершенно  нулевом состоянии, проходя  препятствия
весьма элегантно  и  красиво). Но  все равно  в  один прекрасный  момент  он
кильнулся, не заметив сука над головой. Сев обратно в Ласточку  с превеликим
трудом, он поплыл  дальше - но  теперь у него стали  мерзнуть руки. Темнело.
Пора было закругляться. Увидев очередной завал, мы сделали именно это.
     Антистапель представлял  собой апофеоз походного  геморроя. Пока  мы  с
Димой вытаскивали свои  Ласточки на  берег, Леша  успел заснуть. Вытаскивать
спящего (и  время  от  времени  блюющего)  человека  из байдарки  мне еще не
приходилось. Скажу  только, что это  занятие не из самых приятных, тем более
что берег был слишком скользок и крут.
     Известно, что одухотворенная человеческая материя  не поддается  иногда
нормальным законам физики. Йоги индийские, к примеру, могут ходить по мечам,
ломать об головы стальные  рельсы, медитировать. Вдребезги же пьяный человек
обладает способностью  становиться  необыкновенно тяжелым. Фактор разницы  в
весе зависит  как от конкретного человека,  так и от степени  его опьянения.
Леша был в жопу пьяным Лешей Савватеевым, и весил он тогда раза в три больше
нормы.
     Поблевав на  славу  (с маленькой буквы),  Леша  вдруг  вспомнил, что он
должен  принимать  экзамен  завтра  в десять  утра,  и  зачем-то  бросился к
ближайшему домику с криками: "Люди!!! Пустите меня переночевать!!! Я  встану
в шесть  утра". Мне  стоило больших трудов догнать  его и привести  обратно.
После этого  наши  сборы были  замедлены ровно  вдвое, так  как один  из нас
должен   был   постоянно  удерживать   (а   потом   -  просто  поддерживать)
покачивающегося  как  уже  ничего  не  мыслящий  тростник  Лешу.  (Последняя
сигарета была для меня единственным  лучом света  в  темном  царстве. Ах...)
Отпустили мы Лешу только один раз - когга я  надевал на Диму его легендарный
200-литровый рюкзак (на этот раз - жалкие 40-45 кило). Леша, естественно, на
ногах не  устоял,  упал  и  немедленно  заснул как  честный труженик.  Надев
рюкзаки, мы подхватили его (спящего) под белы руки и  устремились по  полю в
сторону шумевших вдалеке электричек.
     Вскоре  после выхода  Леша вновь стал проявлять признаки жизни. Сначала
он вздрогнул, как при сильной икоте, и радостно произнес слово "хуй".  Мы  с
Димой весело переглянулись: мол, жив курилка,  сейчас все будет нормально...
Курилка был действительно  жив, и более чем,  но до чего-либо  "нормального"
было дальше чем до Москвы.
     Леша продолжал оживать в  том  же  духе, все громче и громче  произнося
свои любимые словечки. Этим он сильно действовал нам на нервы, поскольку шли
мы через дачные участки.  Кроме  того, Леша  постоянно порывался вломится  в
чей-нибудь дом и устроится там на ночлег. "Бля, они ведь русские люди!!! Они
должны меня понять!!! Хуй!!!  Дайте мне десять  секунд  свободы,  и я им все
объясню!!! Я их ебал!!!" Мы с Димой  думали  несколько иначе: Лешу ни за что
не  поймут и самого отъебут  как следует, да и нам с Димой достанется. Слово
же  "свобода" вызывало  настолько  нехорошие ассоциации, что хотелось иногда
затащить Лешу  в кусты и как следунт выебать его  его же веслом по самое "не
балуй"- лишь бы он хоть немного помолчал. Но молчать Леша не собирался.
     В довершении  ко всему этому  нам  на  дороге попался пьяный  одноногий
мужик, который  попросил нас  поднять его. Леша вырвался и попытался поднять
мужика,  но немедленно упал сам.  Нам  с  Димой предстояла непростая задача:
поднять обоих, не  снимая рюкзаков. Леша при  этом сам  стремился помочь уже
изрядно напуганному мужику. Наконец, пока Дима крепко  держал Лешу, я поднял
мужика и спросил  его  как  пройти к  платформе. Идти  оставалось  еще  пару
километров.
     Мужик этот крепко заинтересовал Лешу. Леша хотел знать, как зовут этого
одноногого, попал ли он домой, и есть ли у него родственники женского пола и
подходящего возраста. Утихомирить Лешу  не представлялось возможным. Просьбы
и угрозы  не действовали,  так что  мы  с Димой,  при всем нашем пацифизме и
человеколюбии,  не удержались от применения  на Леше пары болевых приемов. Я
даже  врезал  ему  один  раз  по яйцам.  Это  не  подействовало -  боль Леша
чувствовал с десятисекундной задержкой. Мы уже на полном серьезе  собирались
навалять Леше  настоящих пиздюлей, но на его счастье,  мы к тому времени уже
вышли на поле и нужна в экстремальном усмирении отпала.
     Все   же  мы  были  вынуждены   пиздюхать  через  отдыхающее  поле   до
железнодорожных  путей.  Я  сумел здорово  напугать Диму, упав  под  Лешиной
тяжестью,  схватившись за колено  и заорав на всю  Ивановскую. Ногу я, слава
Богу, не сломал, но страху нагнал порядочного: тащить двух увечных (и полтак
груза впридачу) вряд ли было бы под силу даже могучему Диме Шварцу.
     Вскоре  мы подошли к железной дороге и пошли вдоль насыпи. Леша уже шел
совершенно  самостоятельно,  но  впереди  нас  ждал мост  через  злополучную
Скнигу...  Нас  он  заставил  как  следует  обосраться  -  так как  с  узкой
пешеходной дорожки  было  куда ебнуться,  а  на ногах он  держался не совсем
уверенно,  и  бежал  что-то  слишком  быстро.   После  моста  Леша  зачем-то
демонстративно  положил голову на рельсы. Короче,  очко мое волновалось, как
море в восьмибалльный шторм - не мог я на такое  спокойно смотреть. В общем,
как только догнал Лешу у моста, так взял его за руку как малое дитя и больше
уже не отпускал до самой платформы.
     На платформе, кроме нас,  был еще  один человек. От него мы узнали, что
электричка через час  двадцать... Вот оно, нежданное счастье...  Мы  с Димой
думали, что  в Москву  сегодня уже не попадем  -  а тут  такое - сама судьба
нежданно-негаданно  раздвигает перед тобой ноги...  Ну как по этом поводу не
выпить!!!  Достал  я 0.7, откупорил  его и в  течении получаса усосал  грамм
триста. Потом попытался себе  представить, как Шварц будет тащить домой двух
пьяных мужиков, и  забил на это дело. Леша же все это время спал  (ему я все
равно не предложил бы из гуманных соображений). Шварц от  водки отказался  -
сказал, что мало намаялся. Просто удивительно.
     Короче,  подошла   потом  электричка,  и   мы  сели   в  теплый  вагон.