мешкая, приказал сочинить именной указ Святейшему Синоду и послать
архимандриту: "...чтобы непременно Авеля выпустить из Соловецкого монастыря
и дать ему пашпорт во все российские города и монастыри; при том же, чтобы
он всем был доволен, платьем и деньгами".
  Увидел архимандрит Илларион тот указ и понял, что дело-то не шуточно
обернулось... Вспомнил, как он колодников голодом, холодом да теснотою
морил, в железах в нетопленные каморы сажал, побуждал солдат истязать
заключенных и пригорюнился. Однако указ пришлось исполнить.
  "Приказал он на него, отца Авеля, написать пашпорт и отпустить его честно
со всяким довольством; а сам сделался болен от многия печали; поразил его
Господь лютою болезнею, тако и скончался", Получил Авель паспорт и свободу
и вышел из Соловецкого монастыря 1 июля 1813 года. Душа его пела и
ликовала. По прибытии в Петербург он явился к князю Александру Николаевичу
Голицыну, с которым был преизрядно знаком.
  Надо сказать, что у Авеля было много знакомых высокопоставленных лиц и со
многими "сильными мира сего" он вел регулярную переписку. Встретились они -
монах и князь, и завязалась доверительная беседа двух хорошо знавших друг
друга взаиморасположенных людей, которая в Житии... описана следующим
образом:
  "Князь же Голицын, видя отца Авеля, и рад бысть ему до зела; и нача
вопрошати его о судьбах Божий х и о правде его. Отец же Авель начал ему
рассказывать вся и обо всем, от конца веков и до конца, и от начала времен,
до последних..."
  И снова возникает вопрос: какой же период "просматривался" Авелем? Как
глубоко во мглу времен, в будущее, проникал его пророческий дар и взгляд?
Вопрос этот не случаен. К нему мы еще вернемся.
  Пока же познакомимся с некоторыми свидетельствами, в значительной мере
расширяющими и уточняющими сообщения Жития. В работе "прорицатель Авель.
Новые подлинные сведения о его судьбе" сообщается, что сразу же после
убийства Павла Первого, по вступлении на престол его старшего сына
Александра Павловича была учреждена специальная комиссия для пересмотра
прежних дел.
  Была пересмотрена и переписка об Авеле, согласно которой оказалось, что
он содержался в С.-Петербургской крепости с 26 мая 1800 года за разные
сочинения его, заключающие в себе пророчества и другие инакозначащими
литерами нелепости. В марте месяце 1801 года Авель отослан бьл к Амвросию
для помещения в монастырь по его усмотрению и далее в Соловецкий монастырь,
а 17 октября Архангельский гражданский губернатор донес, что Авель
вследствие указа Синода из-под стражи освобожден и отдан архимандриту в
числе прочих монашествующих. Выпущенный на полю, Авель сочинил третью
книгу, с предвещением взятия Москвы неприятелем, за что его снова заточили
на многие годы в Соловецкий монастырь. В исходе 1812 года министр духовных
дел князь Голицын выписал его к себе в Петербург. После таинственных бесед
с главою тогдашнего духовничества ему дана полная свобода. Он повел опять
скитальческую жизнь.
  Из тетрадей его и писем видно, что в своих фантазиях он был убежден
совершенно и готов за них отдать свою жизнь.
  Несомненный интерес вызывает то обстоятельство, что при обыске
сказавшегося больным Авеля, учиненном настоятелем Валаамского монастыря
Назарием вместе с одним иеромонахом того же монастыря, в келье Авеля была
найдена и изъята книга, "писанная языком неизвестным", и листок с русскими
литерами. А при пересмотре же переписки об Авеле упоминаются "разные
сочинения его, заключающие в себе пророчества и другие инакозначащими
литерами нелепости...".
  Создается впечатление, что литеры в книге были русские, то есть
гражданский шрифт, утвержденный указом Петра Первого в 1708 году, или
славянскими буквами, кои изредка Авель применял и, несомненно, знал.
  Не пришел ли он в конце концов в результате множества гонений за "писания
нелепые, вздорные и злокозненные и оскорбительные" к шифрованным записям? В
этом случае естественным было бы использование им привычных известных ему
литер гражданского, скажем, шрифта именно в той форме, которая определена в
тексте протокола "Дела" как ИНАКОЗНАЧАЩИЕ?
  А тогда не являлся ли вложенный в книгу листок с русскими литерами ключом
простейшего шифра, примененного Авелем для обеспечения скрытности записей и
невозможности дальнейших обвинений в "семидесяти семи грехах"?
  Так или иначе, но было бы крайне интересно поискать эту "шифровку" Авеля,
а в случае удачи - даже им собственноручно исполненный ключ. Но и без
ключа, надо полагать, шифровальщики наших дней без особого труда прочли бы
текст книги Авеля. Если бы удалось ее найти в архивах, то мы бы прочли то,
что никому пока неведомо!
  Надо сказать, что факт предсказания Авелем нашествия Наполеона и сожжения
Москвы задолго до вторжения армий Наполеона на территорию Российской
Империи подтверждает в своем докладе о монахе Авеле на первом Всербссийском
съезде спиритуалистов сотрудник дореволюционного журнала "Реоус" Сербов.
  Косвенно свидетельствует о существовании этого предсказания и упомянутое
ранее "Дело о крестьянине...". Так очевиден повышенный интерес "высших
эшелонов власти" тех лет к названному документу сразу же после вступления
Наполеона в пределы Российской Империи.
  Оказывается, "Дело о..." было отослано 29 августа 1812 года (а Наполеон,
как известно, пересек границу России 12 июня 1812 года. - Ю. Р. ) министру
юстиции Дмитриеву по предложению его, а в августе 1815 года возвращено от
министра юстиции Трощинского. Только желание сравнить предсказания с
последовавшей затем реальностью может оправдать подобный запрос министра в
горячую пору вторжения. Но вернемся к тексту Жития.

                                ПОД ЗАНАВЕС

  Житие сообщает, что, обретя свободу, отец Авель пришел в Невский
монастырь и получил благословение у митрополита Амвросия. "Отец же Авель,
видя у себя пашпорт и свободу во все края и области, и потечет из
Петербурга к югу и востоку и в прочие страны и области. И обошел многая и
множество. Был и в Царь-Граде, и во Иерусалиме, и в Афонских горах; оттуда
же паки (паки - опять. - Ю.Р.) возвратился в Российскую землю: и нашел
такое место, где вся своя исправил и вся совершил. И всему положил конец и
начало, и всему начало и конец; там же и жизнь свою скончал; пожил на земли
время довольно, до старости лет своих. Зачатия ему было месяца июня,
основания сснтяоря; изображения и рождения, месяца октября и марта. Жизнь
свою скончал месяца генваря, а погребен в феврале. Тако и решился отец наш
Авель, новый страдалец... Жил всего время - 83 года и 4 месяца".
  "Жизнь его прошла в скорбях и теснотах, гонениях и бедах, в напастях и