меньшинства, которое неохотно подчиняется, наносят ущерб политическому
духу общества. Понятие гражданина подразумевает, что он не налагает на
своих сограждан обязательств, которых не приемлет сам. О таком
законодательстве можно сказать, что оно совершенствует тех, кто от него
проигрывает, постольку поскольку они ему помогают и его поддерживают, но
оно не может не калечить души тех, кто остается в выигрыше.
Перераспределение присуще централизации?
В нашем исследовании мы постоянно сталкиваемся с централизацией как
основным следствием политики перераспределения. Коль скоро государство
урезает высокие доходы, оно должно принять на себя принадлежавшие им
функции обеспечения сбережений и капиталовложений, а это приводит к
централизации капиталовложений. Бывшие обладатели высоких доходов уже не
могут финансировать определенные социально значимые виды деятельности,
поэтому государство должно взять на себя их субсидирование и контроль.
Поскольку личные доходы становятся недостаточными для получения
образования и поддержания необходимого уровня жизни тех людей, которые
выполняют наиболее сложные и специальные функции, государство должно
следить за образованием и содержанием этих людей. Таким образом,
следствием перераспределения является расширение роли государства. И
наоборот, как мы только что видели, расширение поборов государства
делается возможным только в результате мер по перераспределению.
Возникает вопрос, какое из этих двух тесно связанных явлений является
доминирующим -- перераспределение или централизация. Мы можем спросить
себя, не является ли предмет нашего рассмотрения в большей мере
политическим, чем социальным явлением. Это политическое явление состоит в
уничтожении класса, обладающего "независимыми средствами" и в
сосредоточении средств в руках управленцев. Это приводит к переходу власти
от индивидов к чиновникам, которые стремятся создать новый правящий класс
взамен разрушаемого. И существует слабая, но вполне ощутимая тенденция
появления у этого нового класса иммунитета к некоторым налоговым мерам,
направленным против уходящего класса. [Таким освобождением от платежей
пользуется международная бюрократия.]
Это приводит наблюдателя к размышлению о том насколько требование
равенства направлено против неравенства как такового и таким образом
является фундаментальным требованием, и насколько оно направлено против
некоторого числа "неравных" и является поэтому бессознательным движением,
направленным на смену "элит".
Основной мотив -- зависть?
Разрешите в этой связи сделать два взаимосвязанных замечания. Первое
состоит в том, что неравенство доходов господствовало в большинстве самых
разных обществ во все времена и, по-видимому, переносилось вполне охотно.
Второе -- это то, что среди "неравных" редко был кто-то, кроме правителей,
или, говоря более обобщенно, людей, чья личная и общественная жизнь была
широко известна.
Первое замечание рассеивает идею о том, что человеческая натура восстает
против неравенства в средствах. Напротив, она принимает его настолько
естественно, что, по мнению Парето, неравенство во все времена и
повсеместно выражалось одной и той же функцией с очень схожими
параметрами. И, хотя последнее было опровергнуто, сам факт, что такая идея
могла быть приведена таким большим ученым, свидетельствует, по крайней
мере, о том, что само наличие неравенства, и очень резко выраженного,
является универсальным.
Второе замечание более содержательно. За все время существования
коммерческого общества -- с конца средних веков и до наших дней -- роскошь
богатого купца вызывала гораздо больше негодования, чем помпезность
правителей. Неблагодарная жестокость королей по отношению к финансистам,
которые помогали им, всегда вызывала аплодисменты народа. Возможно, это
связано с глубоким ощущением того, что человек не должен быть богат сам по
себе и для себя. При этом богатство правителей есть что-то вроде
самоудовлетворения для народа, который думает о правителе как о "своем"
правителе.
В этой связи можно привести такой пример: французские коммунисты устроили
складчину, чтобы преподнести на пятидесятилетний юбилей своему лидеру Торе
автомобиль стоимостью 4.000 фунтов и весьма внушительное количество
подарков. Это было невежественно осмеяно как противоречие коммунистической
этике, опасались, что роскошный автомобиль повредит репутации коммуниста.
Это не так. Поведение последователей Торе -- это естественное поведение
людей по отношению к лидерам, которых они не принимают. Люди в основе
своей совсем не такие завистливые, какими и обычно считают, и всегда щедро
отдавали часть своих скудных средств тем, кого считали лучшими и своими
вождями. Как будто некий смутный инстинкт нашего биологического вида
предупреждает нас, что мы должны баловать лучших представителей своей
группы, чьи потребности выше, чем у средних членов популяции. Видимо, люди
испытывают покровительственную любовь к своим избранным. Они знают, что те
одновременно и блестящи и очень ранимы, и людей сердит, когда они
чувствуют, что их любимцы не пребывают в наилучших условиях. Такое
отношение свойственно людям.
Это наблюдение опрокидывает обычное представление об аристократии как о
людях, которые силой добывают себе большую долю земных благ. Настоящие
аристократы никогда не пользовались своим аристократическим положением,
потому что они сильны, -- Дарвиновская концепция здесь не применима. Люди
поддерживают настоящих аристократов, так как они чувствуют , что блестящие
представители человечества в любой сфере нуждаются в специальных условиях,
и они всегда с удовольствием предоставляют им эти условия.
Если богатые классы в наше время не пользуются преимуществами такого
отношения, то это потому, что людям наших дней они не кажутся столь
замечательными. Доходы кинозвезды или эстрадного певца вызывают меньше
зависти и недоброжелательства, чем доходы нефтяного магната, потому что
люди ценят достижения в области развлечений, а не в области бизнеса и
потому, что личность первого вызывает симпатию, а личность второго -- нет.
В их глазах потребление дохода развлекающим их человеком само по себе
является развлечением, в то время как потребление капиталиста таковым не
является; им кажется, что то, чем обладает артист, было ему добровольно
отдано ими же самими, тогда как доходы капиталиста каким-то образом
украдены у них.
Буржуа присущи два глубоких убеждения, которые ведут к его гибели. Ему
кажется, что своим доходом он не обязан никому и ничему, кроме своих
усилий или усилий своей семьи, и он считает, что может наслаждаться этим
доходом так, как ему хочется, вдали от посторонних глаз. Такая установка
является полной противоположностью той, которая оправдывает исключительные