лишь такие  формы  опытов  и  наблюдений,  в  которых  одновременные  К.
выступают сразу, т. е.  с  первого  же  мгновения  смотрения.  На  кусок
черного сукна кладут  лист  белой  бумаги  и  через  край  этого  листа,
поперечно, полоску серой, так, чтобы одна половина последней  лежала  на
светлом, а другая на темном поле. - Закрывают глаза на  некоторое  время
и, быстро открыв, устремляют их на  полоску.  Половина  ее,  лежащая  на
черном фоне, кажется в первое же мгновение более светлой, чем другая.  -
Темное на светлом фоне  темнеет,  светлое  на  темном  светлеет.  Поверх
белого листа бумаги, в некотором расстоянии от него, помещают  пластинку
серой бумаги  и,  устремив  глаза  на  последнюю,  быстро  подводят  под
пластинку цветное стекло. Через это серая бумажка  мгновенно  окружается
цветным полем и в то же мгновение она словно покрывается легким  налетом
дополнительного цвета к цвету стекла. - Серое и темное на  цветном  поле
окрашивается дополнительно к цвету поля.  Если  вместо  серой  пластинки
поместить над белым полем цветную бумажку,  окрашенную  дополнительно  к
цвету стекла, то при  подведении  последнего  цвет  пластинки  мгновенно
становится более насыщенным, т.  е.  с  цветного  поля  опять  наводится
дополнительный цвет на пластинку.
   В классической форме опыт цветовой индукции с цветного поля на  серую
поверхность делается  следующим  образом.  На  Ньютоновский  кружок  для
смешения цветов наносят по белому полю  крестом  четыре  сектора  одного
того же цвета,  с  перерывами  посредине,  покрытыми  наполовину  черной
краской. При быстром вращении такого кружка должно  было  бы  получиться
серое кольцо на  более  или  менее  слабо  окрашенном  цветном  поле,  а
получается с первого же мгновения  кольцо,  окрашенное  дополнительно  к
цвету поля. Такое же в  сущности  значение  имеют  опыты  с  окрашенными
тенями. В наипростейшем виде они делаются следующим  образом.  В  темной
комнате с двумя горящими на столе свечами,  в  некотором  расстоянии  от
них, кладут лист белой бумаги и ставят на бумагу отвесно  карандаш,  так
чтобы на освещенном листе получились две не  очень  резкие  тени.  Затем
одну из свечей прикрывают цветным стеклом.  Тогда  тень  от  этой  свечи
окрашивается дополнительно к цвету стекла,  а  тень  от  другой  в  цвет
стекла. Во всех приведенных опытах большее  по  протяженно  индуцирующее
поле охватывает собою меньшее индуцируемое; но цветовой К. получается  и
в том случае, если оба поля равны по протяжению и лежат рядом. Однако, в
этом случае явления выступают явственно лишь при условии,  если  граница
соприкасающихся полей не резка, стушевана и самые поля  окрашены  слабо.
Так, если положить рядом две одинаковой ширины полоски цветной  и  серой
бумаги одинаковой яркости, то цветового К. между ними не замечается;  но
стоит прикрыть их просвечивающей белой бумагой, и серая  полоска  тотчас
же  окрашивается  дополнительно  к  цвету  соседней.  Чтобы   убедиться,
насколько важно влияние стушеванности контуров,  стоит  положить  поверх
листка просвечивающей бумаги над  серой  полосой  новую  полоску,  и  К.
пропадает. - Точно также, если соприкасающиеся  поля  отделить  друг  от
друга резкой черной полосой, или, вообще, придать индуцируемому полю вид
предмета, лежащего отдельно от индуцирующего поля (Гельмгольц).
   Таковы главные формы явлений одновременного контраста. С качественной
стороны  они,  очевидно,  сходны  или  даже  тождественны  с   явлениями
последовательного контраста: серое темнеет не только после светлого,  но
и рядом с ним, - окрашивается в зеленое не только после красного,  но  и
рядом  с  ним.  Отсюда  естественно  родится  мысль,  что  оба   явления
производятся одними и теми же причинами, именно измененною возбудимостью
сетчатки не только  в  местах,  на  которые  действовал  свет,  но  и  в
окружности освещенного места. К сожалению, прямых и несомненных  опытных
данных  в  пользу  этого  наипростейшего  (физиологического)  объяснения
явлений  одновременного  контраста  еще  нет.   Что   же   касается   до
психологического объяснения, предложенного Гельмгольцем, то оно сводится
в сущности  на  извращение  наших  суждений  об  окраске  предметов  при
различных условиях освещения. Так, лист белой бумаги мы называем  белым,
и он кажется нам таким, все равно, смотрим  ли  мы  на  него  днем,  при
желтоватом солнечном  освещении,  или  при  красноватом  закате  солнца,
смотрим ли в белой или в зеленой комнате; а между тем в действительности
лист освещен один раз  белым  светом,  другой  желтоватым,  красным  или
зеленым. Тоже самое, если вместо белого взять лист серой бумаги. Во всех
таких  случаях  суждение  об  истинном  цвете  бумаги  будет,  очевидно,
извращено, и извращение, очевидно, можно представить  себе  происходящим
таким образом, как будто человек отбрасывает или  вычитает  из  сложного
светового впечатления цветной тон данного освещения. По этой же  причине
зимой, в солнечный  день,  снег  кажется  нам,  несмотря  на  желтоватое
окрашение, белым, т. е.  и  здесь  из  сложного  впечатления  вычитается
желтоватый тон. Но вот на снег легла тень, - от затененного снега в глаз
наш идут лучи белые, не  окрашенные  в  желтый  цвет;  а  между  тем  мы
распространяем вычитание с фона на тень, и  получается  окрашение  ее  в
синий цвет, дополнительный к желтому, т. е. белый без желтого. Таким  же
образом объясняет Гельмгольц опыт цветной индукции с  слабо  окрашенного
цветного поля на соседнее (по месту), серое, при помощи прикрывающей оба
поля  просвечивающей  бумаги.  Здесь,  благодаря   слабой   окрашенности
цветного  поля  и  стушеванности  границы,  отделяющей  его  от  серого,
впечатление от цветного поля, как  господствующее,  распространяется  на
серое. Но серое при слабом окрашении  (напр.,  при  смотрении  на  серое
через слабоокрашенное цветное стекло) мы привыкли чувствовать серым,  т.
е. привыкли отбрасывать цветной тон, следовательно, и  в  данном  случае
происходит вычитание цвета поля из серого,  т.  е.  белого,  и  является
окрашение  в  дополнительный  цвет.  Ср.  Н.  Helmholtz,  "Handbuch  der
physiologischen Optik". (Лпц., 1867); Hering, "Zur Lehre von Lichtsinne"
("Sitzber. d. Wien. Akad.", 1872 - 1873).
   И. Сеченов.
   К. световые и цветовые имеют большое значение, как объяснил Шеврейль,
в технических  производствах,  в  которых  пользуются  красками  (тканье
ковров, печатание обоев и т. п.) и в живописи, в особенности в  связи  с
явлениями взаимно дополнительных цветов. В  коврах  и  цветных  материях
черные и тем более серые  полосы  на  цветном  поле  не  будут  казаться
таковыми.  Для  того,  чтобы  полосы  по   зеленому   полю   производили
впечатление черных, нужно их  окрасить  черно-зеленым  цветом,  так  как
наносимый вследствие К. от зеленого поля красноватый оттенок  на  полосы
нейтрализует их зеленоватость. Подобным образом полосы на  красном  поле
будут казаться  черными  лишь  в  том  случае,  если  будут  окрашены  в
темно-коричневый цвет (красноватого оттенка);  полосы  на  синем  должны
быть для той же цели черносиними и т. д.  В  живописи  каждое  небольшое
пространство,  покрытое  некоторым  цветом,   находится   под   влиянием