силе - богу гению. Но потом эти загадки прибаутки получили очень  резкую
соль в фесценинских стихах, обратившихся в стихотворные  разговоры  двух
лиц, не обращавших внимания на неприличие своих острословий. Однако, еще
раз заметим, раньше фесценинских  стихословий,  в  деревнях  действующие
лица в подобных потехах гостей на свадьбах окрашивали уже  лица  свои  в
разные цвета, или прикрывали их масками, сделанными из древесной коры  и
не только со смешными, но и со страшными выражениями.
   Дионисий Галикарнасский, следуя древнейшему историку  римского  быта,
Фабию Пиктору, описывает "игры" в Риме, в 258 г. от основания  Рима  (за
495 л. до Р. Х.), устроенный по случаю победы римлян над латинянами  при
озере Регилле, по  обету  консула  Постумия.  После  ряда  разнообразных
явлений (картин, процессий, атлетов  и  танцовщиков)  следовали  сатиры,
плясавшие греческую  сатирическую  пляску  sikinniV.  Одни  представляли
силенов в косматых овечьих кожах, вместо туник, с  вязями  цветов  сверх
плащей, а другие, изображая сатиров, не  имели  на  себе  ничего,  кроме
козлиных шкур, которые у них  при  прыганье,  разлетались,  обнажая  все
части  тела,  при  произношении  сальных,   грубых   острот,   так   что
триумфальный праздник Постумия был больше похож на  сатурналию.  Впереди
всех выступали  наряженные  в  смешные  или  особенно  страшные  личины,
занимавшие собой грубое римское простонародье. Таких  дичин  обыкновенно
бывало три: "вожак" (Manducus) - мужчина и с ним две  женщины:  Citeria,
насмешница, остро и едко издевавшаяся над присутствующими  и  Petreia  -
сама  предмет  насмешек,   изображая   неприличие   пьяной,   ничем   не
стеснявшейся в своей откровенности. Иногда на  таких  празднествах,  как
военные   триумфы,   перемешивались   песни   хвалебные   с    диалогами
сатирическими. Таков, например, был триумф консула Валерия; в 344 г.  от
основ. Рима (409 до Р. Х.); этого консула осыпали, при проходе его мимо,
сатирическими обидными выходками из рядов  зрителей,  которые  в  то  же
время  произносили  похвалы  трибуну  Мэнию.  Впоследствии,  особенно  в
Вергилиево время, в годовщины похорон  знатных  лиц,  ходили  по  улицам
процессии,  среди   которых   хоры   сатиров   произносили   язвительные
непристойности,  делая  припрыжки,  прискоки   и   перев„рты   с   дикой
импровизацией. Нужно также заметить, что сатиры и их пляски  на  столько
нравились малонравственному большинству, что их терпели среди  серьезных
процессий, в качестве дивертисмента религиозному характеру  празднества.
И только сценические зрелища,  со  счастливых  опытов  Ливия  Андроника,
заменили процессии живых сатиров с их россказнями. Сулла  был  одним  из
последних поощрителей "разговора сатиров" пред публикой и, ради грубости
выходок, поддерживал Росция, шутов и мимов (см. Плутарха, "Жизнь Суллы",
гл. 36). В век Августа, точно  также  семья  Пизонов  пыталась  поощрять
сатирические сцены,  с  вводом  фарсов  и  сатиров,  произносящих  перед
публикой свои перебранки, в форме бесконечных диалогов. Гораций требовал
от них только  оригинальности,  а  не  подражания  греческим  сочинениям
подобного рода, так  что  можно  допустить,  не  боясь  даже  особенного
удаления от исторической правды, предположение, что  и  Сулла  и  Пизоны
имели целью - поощрением представлений  с  вводом  фавнов  и  сатиров  -
сообщать   более   оригинальности   народным   представлениям   римского
характера, и ослабить этим значение ателлан и греческих комедий,  чуждых
римскому быту. Был же ведь в Риме театр, со сцены которого произносились
исключительно сатиры. Витрувий в своем  трактовании  архитектуры  зданий
отводит сатирическому театру третье место среди сценических сооружений и
предписывает сообщать украшениям его  сельский,  простой  характер  (см.
трактат Витрувия: "De Architectura", кн. 5). Донат в своих примечаниях к
Теренцию прямо указывает,  что  сатирическая  сцена  (в  смысле  театра)
устраивалась специально на  луговой  местности  -  "agresti  loco".  Для
обозначения подобного рода  сценических  зрелищ  и  принято  было  слово
planipedia.  Только  Мунк,  в  сочин.  своем:  "De  fabulis   Atellanis"
(Лeйпциг, 1840, 82 стр.)  настаивает,  что  под  ними  следует  понимать
всякий род пьес, сюжет которых напоминал сельский быт.  Но  между  таким
толкованием и представлением сатиров в лицах на сцене есть  значительная
разница. У Горация и у  Вергилия  пьесы,  представляющие  сельский  быт,
совсем не сатирического свойства. В картинах Вергилия и  Тибулла  сатиры
только своим костюмом напоминают  грубых  насмешников,  любимых  римскою
чернью. На празднике Земли или другого  сельского  божества,  как  напр.
"бога гения" - представлялось бракосочетание, допускавшее  до  известной
степени откровенные грубоватые шутки, по смыслу свадьбы. Сатира, имевшая
место в А., была скорее  не  общечеловеческая  шутка,  осмеивавшая  всем
знакомые слабости несовершенства,  а  личные  выходки  против  известных
особ, обрисовываемых исключительно с целью узнания их многими.  Слушание
сатирических выходок против известных лиц на сцене  цирка  удовлетворяло
инстинктивную  потребность  пересуда   у   любого   гражданина   Римской
республики до 391 г. от основ. Рима (362 г. до Р. Х.), когда цирк закрыт
был из боязни прогневить еще больше карающие  божества,  наславшие  мор.
Стали придумывать вместо  представлений  -  умилостивительные  жертвы  и
процессии. Тогда сцены с репликою заменены пантомимами, а деятели в  них
названы гистрионами. Игра жестов удовлетворяла  вкус  римских  любителей
зрелищ больше столетия (123 года), до появления в 514 г. от основ.  Рима
(230  л.  до  Р.  Х.)  сценических  пьес  более  правильной  композиции,
заимствованной у греков Ливием Андроником, под именем выходов  (Exodia).
К  ним  же  стали  прибавляться  потом,  в  роде  дивертисментов   между
действиями - А-ны, изобретение племени оскийского. Оски, народ грубый  и
простосердечный, любили называть все вещи прямо, не скрываясь,  и  таков
характер, вообще, aтeллaнcкиx  россказней  (fabulae  Atellanae),  скорее
чувственноострословный.   К   этому    роду    представлений    особенно
пристрастилась  римская  молодежь  и   принялась,   вместо   гистрионов,
выполнять сама ателланы. Вот почему, имея в виду  высокопоставленных  по
рождению исполнителей А., мы и встречаем право актеров, их  выполняющих,
быть римскими гражданами, в то время, когда публичные актеры, как  напр.
гистpиoны, не могли приобрести этого права и могли подвергаться телесным
наказаниям. Актеры ателланские, напротив, могли служить  и  в  легионах.
Следовательно  А.,  чтобы  выразиться  ближе  к  нашим  понятиям,   были
представления  любителей,  из  аристократии  даже,  в  противоположность
правильным   сценическим   представлениям   на   театре    общественном,
исполнители  которого  ставились  ниже  прочих  сословий.  Впоследствии,
исполнители А. сделались и актерами в выходах, т.е. правильных драмах  и
комедиях и тогда стали называть такого деятеля сцены ехоdiarius. К  нему
уже в обществе не было такого презрения, как к гистриону,  но,  кажется,
он  пользовался  и  всеми   правами   исполнителя   А.,   т.е.   римским
гражданством. В V веке нашей эры, ученый Диомед самые А.  приравнивал  к
сатирической драме греческого происхождения, явившейся после трагедии  и