или регалиям в обширном смысле слова.  Понятие  о  почетном  возвышенном
седалище существовало в самой глубокой древности и у всех народов.  И  в
настоящее время все государи имеют  в  своих  дворцах  тронные  залы,  в
которых, на особом возвышении, под  балдахином,  поставлен  престол  или
богато  убранное  кресло.  При  коронациях   употребляются   обыкновенно
престолы более великолепной отделки и замечательные по своей  древности.
У нас в этих случаях употребляются три престола: царя  Иоанна  IV,  царя
Михаила Федоровича, или так назыв. "персидский"  престол,  присланный  в
подарок  персидским  царем  Аббасом,  и  Т.  царя  Алексея  Михайловича,
известный под именем алмазного, так как он украшен 876 крупными алмазами
и 1223 яхонтами.  Жемчугом  унизаны  два  ангела,  изображенные  на  его
стенках и держащие вынизанную также жемчугом надпись на латинском языке:
"могущественнейшему и непобедимейшему Московскому  Монарху  Алексею,  на
земле счастливо  царствующему,  сей  трон,  с  величайшим  искусством  и
тщанием сделанный, да будет  счастливым  предзнаменованием  грядущего  в
небесах бесконечного блаженства. Лета Христова 1659". Этот. Т.  (кресло)
поднесен в 1660 г. от имени  торговой  армянской  компании  в  Испагани,
армянином Сарадовым. Кроме того, существует еще Т. двуместный, сделанный
из  серебра  для  одновременного  коронования  царей  Иоанна   и   Петра
Алексеевичей.  Ср.  А.  Ж.,   "Царская   коронация"   (СПб.,   1882)   и
"Исторический Вестник" (1883).
   Тропарь (troparion от trepw - обращаю) - церковное песнопение. Стихи,
следующие за ирмосом в каноне,  называются  тропарями  потому,  что  они
обращаются  к  ирмосу,  ведут  от  него  ряд  мыслей  и  в  самом  пении
подчиняются ритму и тону ирмоса. Т. или песни, встречаемые вне канона  и
составленные без подражания ирмосам, так названы потому, что  для  пения
они обращаются  к  данному  гласу  в  неделе.  В  содержание  их  входит
молитвенная песнь, выражающая  сущность  празднуемого  и  воспоминаемого
священного события или изображающая главные черты жизни  и  деятельности
прославляемого святого.
   Тропинин  (Василий  Андреевич,  1780-1857)  -   живописец-портретист,
родился крепостным человеком гр. А.  Маркова,  впоследствии  отпустившим
его на волю. Девяти  лет  от  роду  был  определен  своим  господином  в
воспитанники имп. академии худ.,  образовался  в  ней  под  руководством
Щукина и, окончив ее курс в 1804 г., поселился в Москве, где и  трудился
до конца своей жизни. В  1823  г.  представил  академии,  для  получения
степени  академика,  три  свои  произведения:  портрет  гравера  Е.   С.
Скотникова, картину "Кружевница" (находится в московском публ. музее)  и
этюд  "Старик-нищий";  но   совет,   заподозрив,   что   они   исполнены
несамостоятельно, отказал их автору в просимом им  отличии.  Этот  отказ
заставил Т. в следующем году явиться в СПб. и написать, в виде программы
на звание академика, портрет медальера Лебрехта, за который оно  и  было
ему   присуждено.   Близко   схваченное    сходство,    выразительность,
гармоничный, хотя и  не  особенно  блестящий  колорит  и  добросовестная
законченность исполнения в портретах Т. отводят  этому  трудолюбивому  и
скромному в жизни художнику одно из первых мест среди русских живописцев
одной с ним специальности. Из  многочисленных  его  произведений,  сверх
вышеупомянутых, наиболее замечательны портреты: два его  собственных  (в
московском публ. музее и в академии  худ.),  имп.  Николая  I  (1825,  в
московском архиве м-ва иностр. дел), Д. П. Татищева (в  академии  худ.),
И. И. Дмитриева (в академии наук), Н. Карамзина, А. Пушкина, Н.  Гоголя,
К. Брюллова, Н. Уткина (все пять - в Третьяковской галл., в Москве),  А.
Е. Лазарева, кн. С. И. Гагарина и нек. др.
   Троп (от греч. trepw - поворачиваю). -  Особенного  внимания  требуют
они как по своему значению в обиходе поэтической мысли,  так  и  потому,
что значение это в ходячем представлении и в большинстве учебных  курсов
характеризуется  совершенно  ошибочно.  Основная   ошибка   общепринятых
воззрений на поэтическую речь, нашедших  выражение  в  учебниках  теории
словесности, заключается в  том,  что  образность  ("изобразительность")
считается здесь лишь свойством поэтического слога и изложения, тогда как
она составляет сущность поэтического мышления. Дело представляется таким
образом: мысль - она предполагается уже готовой, добытой  -  может  быть
выражена в форме прозаической или поэтической.  При  чисто  прозаической
форме изложения  стилистика  предъявляет  к  слогу  писателя  требования
правильности, ясности, точности и чистоты; поэтическая  форма  потребует
еще одного качества: "Существенное свойство поэтической формы  выражения
мыслей - говорится в одном учебнике - составляет  изобразительность,  т.
е. употребление таких слов и оборотов, которые возбуждают в  воображении
читателя наглядное представление или  живой  образ  предметов,  явлений,
событий  и  действий.  Изобразительности  речи  способствуют:   эпитеты,
сравнения, тропы и фигуры. Все вообще слова и обороты,  употребляемые  в
переносном  смысле,  и  называются  тропами"   ("Учебный   курс   теории
словесности" Ливанова). "Различные свойства  слога,  рассматриваемого  с
художественной точки зрения, обнимаются общим  названием  изящества  или
красоты. Под это общее понятие подходят, во первых,  все  те  логические
свойства языка, от которых зависит ясность или  понятность;  во  вторых,
свойства, которыми наиболее обусловливается изящество речи,  именно:  1)
благозвучие  (или  мелодичность),  2)  изобразительность  (конкретность,
пластичность     речи),     3)      выразительность      (патетичность).
Изобразительность, или конкретность, есть такое  свойство  слога,  когда
слова вызывают в нашем уме живые представления предметов и явлений в том
именно виде, в каком они воспринимаются нашими внешними чувствами, т. е.
со стороны цвета, формы, движения и т. п. Конкретность  достигается  при
помощи особых стилистических приемов, которые называются  фигурами.  Эти
приемы или носят название фигур вообще, или делятся на собственно фигуры
(сравнение и эпитет) и тропы (метафора, метонимия, синекдоха и  проч.)".
("Учебный  курс  теории  словесности"  Стефановского).  Таковы  типичные
воззрения учебников. То, что в одних  отнесено  к  фигурам  относится  в
других к Т., те и  другие  прямо  называются  стилистическими  приемами,
образная иносказательность смешивается с конкретностью. Той же ошибки не
избежал и такой проницательный мыслитель, как Гюйо, давший  в  книге  об
искусстве с социологической точки зрения несколько  ценных  замечаний  о
Т., которые  он  охотнее  называет  образами  или  метафорами.  "Поэзия,
говорит он, заменяет один предмет другим, одно выражение  другим,  более
или менее похожим, во всех тех случаях, когда это последнее возбуждает в
силу  внушения  более   свежие,   более   сильные   или   просто   более
многочисленные ассоциации идей, способные затронуть не только  ощущение,
но ум, чувство и моральное состояние". Здесь также на место поэтического
мышления подставляются приемы поэтического изображения; автор  далек  от
предположения, что мысль выражена в форме Т. потому, что  в  этой  форме