поселились в Москве; на Самотеке был куплен ими дом. Т. учился сначала в
пансионе  Вейденгаммера;  затем  его  отдали  пансионером  к   директору
Лазаревского института Краузе. Из учителей  своих  Т.  с  благодарностью
вспоминал о довольно известном  в  свое  время  филологе,  исследователе
"Слова о Полку Игореве", Д.  Н.  Дубенском,  учителе  математике  П.  Н.
Погорельском и молодом студенте И. П. Клюшникове, позднее  видном  члене
кружка Станкевича и Белинского,  писавшем  вдумчивые  стихотворения  под
псевдонимом - Ф - . В 1833 г. 15-летний Т. (такой возраст студентов, при
тогдашних невысоких  требованиях,  был  явлением  обычным)  поступил  на
словесный факультет московского унив. Год спустя, из-за  поступившего  в
гвардейскую артиллерию старшего брата, семья  переехала  в  СПб.,  и  Т.
тогда же перешел в петербургский унив. И научный, и общий  уровень  спб.
унив. был тогда невысокий;  из  своих  университетских  наставников,  за
исключением Плетнева, Т. в своих воспоминаниях никого даже не назвал  по
имени. С Плетневым Т. сблизился и бывал у него на литературных  вечерах.
Студентом  3-го  курса  он  представил  на  его  суд   свою   написанную
пятистопным ямбом драму "Стениo", по собственным словам Т. - "совершенно
нелепое произведение, в котором с бешеною неумелостью выражалось рабское
подражание байроновскому Манфреду".  На  одной  из  лекций  Плетнев,  не
называя автора по имени, разобрал довольно строго эту драму, но все-таки
признал, что в авторе "что-то есть". Отзыв ободрил  юного  писателя:  он
вскоре отдал Плетневу ряд стихотворений, из которых два Плетнев  в  1838
г. напечатал в своем "Современнике". Это не было первым появлением его в
печати, как пишет Т. в своих воспоминаниях: еще в 1836 г. он поместил  в
"Журн. Мин. Народн. Просв." довольно обстоятельную, немножко  напыщенно,
но вполне литературно написанную рецензию -  "О  путешествии  ко  святым
местам", А. Н. Муравьева (в собр. соч. Т. не вошла). В 1836 г. Т. кончил
курс  со   степенью   действительного   студента.   Мечтая   о   научной
деятельности, он  в  следующем  году  снова  держал  выпускной  экзамен,
получил  степень  кандидата,  а  в  1838  г.  отправился   в   Германию.
Поселившись в Берлине, Т. усердно взялся  за  занятия.  Ему  не  столько
приходилось "усовершенствоваться", сколько засесть за азбуку.  Слушая  в
университете лекции по истории римской и греческой литературы,  он  дома
вынужден был "зубрить" элементарную грамматику этих  языков.  В  Берлине
сгруппировался  в  это  время  кружок  даровитых   молодых   русских   -
Грановский,  Фролов,  Неверов,  Михаил  Бакунин,  Станкевич.   Все   они
восторженно увлекались гегельянством, в котором видели  не  одну  только
систему отвлеченного мышления, а новое евангелие жизни.  "В  философии",
говорит Тургенев, "мы искали всего,  кроме  чистого  мышления".  Сильное
впечатление произвел на Т. и весь вообще строй западноевропейской жизни.
В его душу внедрилось убеждение,  что  только  усвоение  основных  начал
общечеловеческой культуры может вывести Россию из того мрака, в  который
она  была  погружена.  В  этом  смысле   он   становится   убежденнейшим
"западником".  К  числу  лучших  влияний  берлинской  жизни  принадлежит
сближение  Т.  с  Станкевичем,  смерть  которого   произвела   на   него
потрясающее впечатление. В 1841 г. Т. вернулся на родину. В начале  1842
г. он подал в московский унив. просьбу о допущении  его  к  экзамену  на
степень  магистра  философии;  но  в  Москве  не  было  тогда   штатного
профессора философии,  и  просьба  его  была  отклонена.  Как  видно  из
опубликованных  в  "Библиографе"  за  1891  г.  "Новых  материалов   для
биографии И. С. Т.", Тургенев в том же 1842 г. вполне  удовлетворительно
выдержал  экзамен  на  степень  магистра  в  петербургском   унив.   Ему
оставалось теперь  только  написать  диссертацию.  Это  было  совсем  не
трудно;  для  диссертаций  словесного   факультета   того   времени   не
требовалось солидной научной подготовки. Но  в  Т.  уже  простыл  жар  к
профессиональной учености; его все более  и  более  начинает  привлекать
деятельность литературная. Он печатает небольшие стихотворения в  "Отеч.
Зап.", а весною 1843 г. выпускает отдельной книжкой, под буквами  Т.  Л.
(ТургеневЛутовинов), поэму "Параша". В 1845 г.  выходит  тоже  отдельною
книжкою другая поэма его, "Разговор"; в "Отечественных Записках" 1846 г.
(ј  1)  появляется  большая  поэма  "Андрей",  в  "Петербург.  Сборнике"
Некрасова (1846) - поэма "Помещик"; кроме того, мелкие стихотворения  Т.
разбросаны  по  "Отечественн.  Зап.",   разным   сборникам   (Некрасова,
Сологуба) и "Современнику". С 1847 г.  Т.  совершенно  перестает  писать
стихи, если не считать несколько небольших шуточных посланий к приятелям
и "баллады": "Крокет в Виндзоре", навеянной избиением болгар в  1876  г.
Не  смотря  на  то,  что  выступление  на  стихотворное   поприще   было
восторженно  встречено  Белинским,  Т.,  перепечатав  в  собрании  своих
сочинений даже слабейшие из своих драматических произведений, совершенно
исключил из него стихи. "Я чувствую положительную,  чуть  не  физическую
антипатию к моим стихотворениям", говорит он в одном частном письме,  "и
не только не имею ни одного экземпляра моих поэм -  но  дорого  бы  дал,
чтобы их вообще не существовало на  свете".  Это  суровое  пренебрежение
решительно несправедливо. У Т. не было крупного поэтического  дарования,
но под  некоторыми  небольшими  его  стихотворениями  и  под  отдельными
местами  его  поэм  не  отказался  бы  поставить  свое  имя   любой   из
прославленных поэтов наших. Лучше всего ему удаются картины природы: тут
уже  ясно  чувствуется  та  щемящая,  меланхолическая  поэзия,   которая
составляет  главную  красоту  тургеневского  пейзажа.  Поэма   Тургенева
"Параша" - одна  из  первых  попыток  в  русской  литературе  обрисовать
засасывающую и нивелирующую силу жизни и житейской пошлости. Автор выдал
замуж свою героиню за того, кто ей полюбился и наградил  ее  "счастьем",
безмятежный вид которого, однако, заставляет его восклицать: "Но,  Боже!
то ли думал я, когда исполненный немого обожанья, ее  душе  я  предрекал
года  святого  благодарного  страданья".  "Разговор"  написан   отличным
стихом; есть строки и строфы прямо лермонтовской красоты. По  содержанию
своему эта поэма, при всем своем подражании Лермонтову - одно из  первых
в нашей литературе "гражданских" произведений, не в позднейшем  значении
обличения отдельных несовершенств русской жизни, а в  смысле  призыва  к
работе на общую пользу. Одну личную жизнь  оба  действующие  лица  поэмы
считают недостаточною целью осмысленного существования;  каждый  человек
должен совершить какой-нибудь "подвиг",  служить  "какому-нибудь  богу",
быть пророком и "карать слабость и порок". Две другие большие поэмы  Т.,
"Андрей"  и  "Помещик",  значительно   уступают   первым.   В   "Андрее"
многоглаголиво и скучно описывается нарастание  чувства  героя  поэмы  к
одной замужней женщине  и  ее  ответные  чувства;  "Помещик"  написан  в
юмористическом тоне и представляет собою, по терминологии того  времени,
"физиологический" очерк помещичьей жизни - но схвачены  только  внешние,
смехотворные ее черты. Одновременно с поэмами Т. написал ряд повестей, в
которых тоже очень ярко сказалось лермонтовское влияние. Только в  эпоху