врачебных управ и коллегий. К мнению сведущих людей применялись  правила
формальной  теории  доказательств:   достоверность   Э.   обеспечивалась
постановлением ее по большинству голосов и последующею проверкою высшими
инстанциями. Первоначально Э. состояла: 1) в докладе  сведущих  людей  о
признаках,  обнаруженных  при  осмотре  или  освидетельствовании  (visum
repertum, rapport, Kunstbefund), и 2) в  изложении  ими  заключения  или
мнения  (раrеrе,  avis,  Kunsturtheil).  Позднее  сведущие  люди   стали
приглашаться и в тех случаях, когда фактические обстоятельства были  уже
установлены  судом  и  требовалось  только  научное   их   освещение   и
разъяснение. Наконец,  в  современном  процессе  сведущие  люди  нередко
приглашаются лишь для установления  фактических  обстоятельств,  в  виду
более наглядного познавания их судом. Таким образом Э. слагается из трех
отдельных  актов:  1)  производства   исследования   по   правилам   той
специальной отрасли  знания,.  представителем  которой  является  данное
сведущее лицо, 2) представления суду отчета о результатах произведенного
исследования  и  3)  изложения  заключения   о   значении   обнаруженных
исследованием   признаков.   Вопрос   о   процессуальной   природе    Э.
представляется спорным. Итальянские канонисты (напр.  Альберт  Гандинус)
видели в  сведущих  людях  научных  судей  и  заключение  их  признавали
приговором (sententia),  безусловно  обязательным  для  судей.  К  этому
мнению отчасти склоняется  Миттермайер,  который,  хотя  и  видит  в  Э.
самостоятельное доказательство, но вместе с тем находит  аналогию  между
сведущими  людьми  и  присяжными,  признавая  их  полномочными   судьями
отведенных  им  вопросов   (judices   facti).   В   русской   литературе
сторонниками этого взгляда являются проф. Владимиров, д-р Пеликан, Зубов
и Фукс. Аргументация защитников  этой  теории  встретила  возражения  со
стороны К. Арсеньева, вслед за появлением в 1870 г.  книги  Владимирова:
1) присвоение Э. обязательной для  суда  силы  было  бы  возвращением  к
формальной теории доказательств; 2) между положением судьи  и  сведущего
лица по существу их деятельности глубокое различие:  эксперт  основывает
свое заключение на законах  научных,  дает  ответ  только  тогда,  когда
данный вопрос может быть разрешен на научных началах  и  в  сомнительных
случаях может  воздержаться  от  заключения;  судья  подчиняется  закону
положительному, безусловно обязан дать категорический ответ на вопрос  о
виновности  подсудимого  и  не  в  праве  уклониться  от   постановления
приговора; 3) деятельность судей и экспертов различается и по  форме:  в
коллегии судей спорный вопрос разрешается  большинством  голосов,  а  из
мнений экспертов предпочтение отдается признаваемому наиболее близким  к
истине, хотя  бы  оно  и  высказано  было  меньшинством;  4)  сторонники
обязательности Э. для суда имеют в  виду  исключительно  медицинскую,  в
частности - психиатрическую Э., а между тем не менее  сложные  и  важные
вопросы могут возникать и в других  областях  знания.  Господствующим  в
литературе является воззрение на Э., как на один из видов доказательств,
доставляющий суду лишь  материал  для  разрешения  спорных  вопросов,  к
которому суд может отнестись критически. Однако, по  вопросу  о  том,  к
какому  именно  виду  доказательств  следует   отнести   Э.,   различные
исследователи не могут  придти  к  соглашению.  Одни  (Бонье,  Фейербах,
Спасович) видят в Э. частный случай судебного осмотра, другие  (Тримайн,
Шнейдер, Баршев) считают  сведущих  людей  учеными  свидетелями,  третьи
(Фойницкий,   Случевский,   Тальберг)   признают   Э.    особым    видом
доказательств. Признать Э. частным случаем судебного осмотра невозможно:
Э.   нередко   производится   и   без   участия    суда,    напр.    при
освидетельствовании потерпевшего в больнице, когда эксперты являются  не
помощниками судей, а органами вполне самостоятельными; затем возможна Э.
и без всякого личного осмотра, напр., в случаях  разрешения  вопросов  о
влиянии малокровия на умственные способности, о том, на каком расстоянии
можно слышать разговор и  т.  д.;  наконец,  осмотр  является  не  видом
доказательства, а способом,  посредством  которого  суд  может  получить
письменные или вещественные доказательства, Э. же не  дает  ни  тех,  ни
других.  Столь  же  неосновательно  и  сближение  Э.  с   свидетельскими
показаниями. Свидетель дается самим делом и незаменим; он  доказывает  о
фактах и должен воздерживаться от суждений о них; обыкновенно  свидетель
случайно наблюдает тот факт, о котором затем дает показание; обязанность
свидетеля исчерпывается рассказом о виденном или слышанном и его  нельзя
понудить к действию. Наоборот, в качестве эксперта может быть приглашено
любое  лицо,  обладающее  требуемыми  специальными  сведениями;  эксперт
призывается именно для сообщения своего мнения о фактах;  он  производит
свои наблюдения не случайно, а всегда по  поручению  суда;  наконец,  он
обязан  не  только  дать  показание,   но   и   произвести   необходимые
исследования, наблюдения и  т.  п.  Более  правильным  следует  признать
мнение тех, которые  в  Э.  видят  самостоятельный  вид  доказательства:
эксперт,  с  помощью  приемов,  указываемых   наукою   или   искусством,
обнаруживает и раскрывает  перед  судом  обстоятельства,  которые  иначе
остались бы ему неизвестными, или дает  известным  суду  обстоятельствам
новое освещение, выясняющее истинное их значение; при  этом  Э.,  как  и
другие доказательства, подлежит свободной оценке суда.
   Э. применяется в уголовном процессе как на предварительном следствии,
так и во время разбирательства дела на суде, во всех тех случаях,  когда
для  точного  уразумения  обстоятельств  дела   необходимы   специальные
сведения. Э. долго ограничивалась  лишь  случаями  причинения  смерти  и
телесных повреждений, но, по мере развитая знаний  и  их  специализации,
область применения Э. постепенно расширялась и ныне всякая наука, всякое
искусство, ремесло, промысел  (по  русскому  законодательству  -  всякое
занятие, ставшее техническим) может послужить основанием для Э. Возможна
даже Э., опирающаяся на знания и  опытность  в  области  недозволенного,
напр. правил и приемов запрещенной карточной  игры;  необходимо  только,
чтобы  лица,  приглашенные  для  такой  Э.,  удовлетворяли   не   только
техническим,  но  также  нравственным  требованиям.  Излишним   является
производство Э. тогда, когда для уразумения спорного  обстоятельства  не
требуется  специальных  технических  знаний,   а   достаточно   сведений
общежитейских; необходимо лишь помнить, что  функции  судьи  и  эксперта
безусловно несовместимы, так как иначе судья рискует увлечься и не может
беспристрастно отнестись к своим выводам. Поэтому,  если  данный  вопрос
предполагает технические сведения, то суд  для  разъяснения  его  обязан
обратиться к помощи экспертов. В некоторых  случаях  сам  закон  вменяет
суду в обязанность производство  Э.;  таковы  все  вопросы  медицинские,
вопросы о сходстве и различии почерков, о  подделке  кредитных  билетов,
нарушения  уставов  казенных  управлений  (напр.  лесного,   питейного).
некоторые нарушения уставов общественного благоустройства (напр.  устава
строительного) и т. п. В делах этого рода постановление судом  приговора