славяне.

       2. 5. ХОМЯКОВ О СЛЕДАХ БЫЛОГО СЛАВЯНСКОГО ЗАВОЕВАНИЯ
                        В ЗАПАДНОЙ ЕВРОПЕ
     Хомяков в своей книге приводит свои  собственные  любопытные
наблюдения над народами Западной Европы. Конечно, они субъективны
и ничего нечего не доказывают. Но  они  ценны  как  личные
наблюдения ученого-энциклопедиста, русского   аристократа, знавшего
все европейские  языки, интересовавшегося   историей   народов, и
способного поэтому заметить то, что ускользало от взгляда многих.
Для  нас  его  мнение  есть  некое  историческое   свидетельство,
отражающее взгляд определенной части аристократического  русского
сословия, сегодня уже ушедшего в прошлое.

     Хомяков, говоря о России, пишет: ``Рабство  (весьма  недавно
введенное  государственной   властью)   не   внушило   владельцам
презрения  к   своим   невольникам-землепашцам... Выслужившийся
крестьянин УРАВНИВАЕТСЯ  не  только  законом, НО  И  ОБЫЧАЕМ, и
святынею  ВСЕОБЩЕГО  МНЕНИЯ, С  ПОТОМКАМИ   ОСНОВАТЕЛЯ   САМОГО
ГОСУДАРСТВА. В той же земле (в России -- Авт.)  невольники -- не
землепашцы, а слуги, -- внушают чувство иное. Этих различий нет  в
законе... но они существуют для верного  наблюдателя. Земледелец
(на Руси -- Авт.) был искони помещику родным, кровным  братом, а
предок СЛУГИ -- ВОЕННОПЛЕННЫЙ. От  того  земледелец  называется
крестьянином, а слуга -- ХОЛОПОМ. В  этом  государстве  (то есть в
России -- Авт.) НЕТ СЛЕДОВ ЗАВОЕВАНИЯ'' [63], с. 52.

     Противопоставляя России Западную Европу, Хомяков продолжает:
``В другой стране, тому пятьдесят лет, ГОРДЫЙ ФРАНК  еще  называет
порабощенного vilian, roturier и пр. Не  было  случая, не  было
добродетели, не было заслуг, которые бы  уравняли  выслужившегося
РАЗНОЧИНЦА  с  АРИСТОКРАТОМ. Не  было  рабства, не  было   даже
угнетения законного. Но в обычаях, во мнениях, в  чувствах  были
глубокая НЕНАВИСТЬ И НЕИЗГЛАДИМОЕ ПРЕЗРЕНИЕ. СЛЕД ЗАВОЕВАНИЯ  БЫЛ
ЯВЕН И ГОРЯЧ... Это тонкости, так  как  этого  всего  нет  ни  в
грамматиках, ни в  лексиконах, ни  в  статистиках'' [63], с. 52-53.

     Таким образом, Хомяков прямо утверждает, что  согласно  его
личным наблюдениям, на Руси еще в  XIX  веке  не  было  забыто  о
КРОВНОМ РОДСТВЕ РУССКОЙ АРИСТОКРАТИИ И РУССКОГО КРЕСТЬЯНСТВА.

     А холопы на Руси, то  есть  прислуга, -- по  свидетельству
Хомякова, -- составляли  ОТДЕЛЬНОЕ  сословие, не  имевшее  ничего
общего с крестьянами. И отношение к  нему  на  Руси  было  совсем
другим -- как в потомкам военнопленных, как к рабам.

     А  в  Западной  Европе, -- утверждает  Хомяков  на  примере
Франции, -- между  АРИСТОКРАТИЕЙ  И   ВСЕМ   ОСТАЛЬНЫМ   МЕСТНЫМ
НАСЕЛЕНИЕМ  существовала  непреодолимая  пропасть. Согласно  его
наблюдениям, французские аристократы относились ко всем остальным
французам КАК К КОГДА-ТО  ПОКОРЕННОМУ  МЕСТНОМУ  НАСЕЛЕНИЮ.

     И в представлении французской аристократии того времени, эта
пропасть между аристократией и ``туземцами'' не исчезала, даже если
простой француз, то есть не аристократ, оказывался  волею  судеб
уравненным  с  аристократом  на  общественной  лестнице. Хомяков
объясняет это тем, что  западно-европейская  аристократия -- это
потомки  ЗАВОЕВАТЕЛЕЙ, пришедших  в  Европу  ИЗВНЕ. То   есть,
по-видимому, (по нашей гипотезе) славянских завоевателей XIV века н. э.

     В то время как на Руси русская  аристократия  выделилась  из
самого русского общества, то есть из русского крестьянства.

     В этом, по наблюдению Хомякова, -- коренное отличие  русского
общества того времени от западно-европейского.

     Конечно, все эти наблюдения, как  справедливо  отмечает  сам
Хомяков, -- довольно  тонкие, поскольку  они  касаются НЕПИСАНЫХ
ЗАКОНОВ общества. Впрочем, подчас более жестких, чем писаные.

     Но  мы  не  можем  не   отметить  прекрасного соответствия
наблюдения Хомякова с нашей реконструкцией.

     В далеком туманном прошлом  ЧЕТЫРНАДЦАТОГО  ВЕКА  новой  эры
Русь-Орда завоевывает многие области  Западной  Европы. Схлынув,
волна завоевания оставила здесь потомков  славянских  и  тюркских
завоевателей. Они-то, вероятно, и стали  предками  западно-европейской
аристократии.

     Между  завоевателями  и   завоеванными   долго   сохранялась
пропасть. Со временем завоеватели смешались с местным населением,
но эта пропасть сохранялась вплоть до XIX века.

     А на Руси такой пропасти не было, поскольку  Русь  никто  не
завоевывал. Сословие  же  русских  холопов, -- свидетельствует
Хомяков, -- было изолированным сословием  потомков  вывезенных  из
завоеванных стран слуг-военнопленных.

     Сегодня это мнение  Хомякова  наверное  покажется  очень  уж
крайним. Мы не беремся  судить  о  верности  наблюдений  русского
аристократа XIX века.

     Отметим лишь, что Хомяков был не одинок в этом, и его мнение
не было даже самым крайним. Так  Хомяков  упоминает ``нашумевшую
работу Ю. И. Венелина ``Древние и нынешние болгаре  в  политическом,
народописном, историческом  и   религиозном   их   отношении   к
россиянам'', Москва, 1829-1841, тома 1, 2'' [63], с. 63 и 546.

     Оказывается, Венелин ``объявил  даже   ФРАНКОВ   СЛАВЯНАМИ''
[63], с. 63.