большими мастерами обучения войск и на учениях были не менее требовательны, чем
в боевой обстановке, исходя из принципа: "тяжело в учении -- легко в бою".
Исходя из этих жуковских уроков как в прошлом, так и теперь, подчеркнем: ничто и
никогда не может оправдать отсутствие систематической боевой подготовки. Без нее
офицеры деградируют, а армия разлагается. В зависимости от возможностей разными
могут быть масштабы, периодичность, формы и методы, а суть постоянного
совершенствования боевого мастерства должна быть незыблемой.
Не следует забывать и о том, в каких неимоверно трудных условиях проходила
военная служба в те годы, особенно во второй половине 30-х гг. К сожалению, и
сейчас еще находятся люди, которые под тем или иным предлогом пытаются если не
оправдать, то хотя бы как-то "объяснить" сталинские репрессии тех лет. Но если в
стране одни люди могут запросто арестовывать и расправляться с другими, ни в чем
не повинными людьми, то это мерзость, несовместимая ни с каким человеческим
существованием. Этому произволу не может быть никаких оправданий и он должен
быть раз и навсегда осужден всенародно, всеми партиями независимо от их
политических взглядов по другим вопросам.
Г.К. Жуков с гневом пишет в своих воспоминаниях, что ему трудно было понять и
поверить, что мужественно бившиеся за Советскую власть командиры -- "враги
народа". От мыслей об этом, по его словам, становилось жутко, невыносимо тяжело.
Была истреблена самая подготовленная, опытная часть командных кадров, причем по
количеству даже больше, чем Россия потеряла за все войны. Массовые репрессии
породили атмосферу тотальной подозрительности, болезненного недоверия. Репрессии
30-х гг. во многом породили наше отступление в 41-м. Боязнь ответственности,
дефицит творчества, самостоятельности, смелости взять на себя инициативу в
сложной ситуации особенно пагубно сказались на действиях наших войск в начале
войны.
Если бы не было таких ужасных репрессий, во главе полков, дивизий, армий стояли
бы более опытные и подготовленные командиры. Да и кто командовал фронтами? Как
вспоминал Жуков, во главе Северо-Западного фронта оказался преподаватель
академии Кузнецов, во главе Западного -- Павлов, бывший командир бригады,
Юго-Западного фронта -- Кирпонос, имевший опыт командования училищем и дивизией.
Один из очевидцев трагических событий того времени К.М. Симонов писал: "Речь
идет не только о потерях, связанных с ушедшими. Надо помнить, что творилось в
душах людей, оставшихся служить в армии, о силе нанесенного им духовного удара.
Надо помнить, каких невероятных трудностей стоило армии -- в данном случае я
говорю только об армии -- начать приходить в себя после этих страшных ударов. К
началу войны этот процесс не закончился. Армия оказалась не только в самом
трудном периоде незаконченного перевооружения, но и в не менее трудном периоде
незаконченного восстановления моральных ценностей и дисциплины".
В 1937 г. опасность стать репрессированным нависла и над Жуковым. На партийной
конференции 3-го кавалерийского корпуса его упрекали за дружбу с Уборевичем,
винили в том, что "не разглядел врагов народа", "в политической близорукости".
Известно, чем кончались такие выступления. Но и здесь сказался жуковский
характер. Он не стал оправдываться, каяться, пассивно ожидать своей участи. Он,
как и на войне, несмотря на огромный риск, действовал мужественно и упреждающе.
Покинув партийную конференцию, он дал телеграмму Сталину и Ворошилову о
складывающейся в корпусе обстановке. Ответа из Москвы не было. Но местные
репрессивные органы, узнав о посланной им телеграмме, стали выжидать, а затем и
отстали от него. Здесь Жуков хорошо учел и психологический момент: сами
инициаторы репрессий постоянно опасались, что репрессии могут коснуться и их. Об
этом, в данном случае, приходится напоминать для того, чтобы более наглядно
показать, каким мужеством и особым жуковским характером надо было обладать в те
годы, чтобы оставаться требовательным и, несмотря ни на что, продолжать твердо
командовать подчиненными войсками. Больше того, накликая беду на свою голову, он
не раз вставал на защиту некоторых командиров, которых начинали шельмовать. Так,
с большим риском для себя он спас командира дивизии В.Е. Белокоскова, над
которым нависла угроза ареста. Эти его качества проявились и в полководческом
искусстве.
Однако главное, что характеризует полководческое искусство Жукова, как и других
великих полководцев, -- это величие одержанных им побед и свершенных ратных
подвигов. Для Жукова -- это Халхин-Гол, оборона Ленинграда, Московская битва,
Сталинград, Курская битва, Белорусская, Висло-Одерская и Берлинская операции,
активнейшее участие в руководстве советскими вооруженными силами в период
Великой Отечественной войны в качестве представителя ставки ВГК и заместителя
Верховного главнокомандующего, наконец сама достигнутая победа над сильнейшим
противником, глубокий след, оставленный им в военном искусстве.
3. Вступление в войну
Халхин-Гол
Рождение будущего великого полководца, первое его суровое боевое крещение
состоялось на Халхин-Голе. Халхин-Голская операция 1939 г. хорошо известна и
описывать ее подробно (как и другие операции, о которых будет идти речь) нет
надобности.
Во 2-й половине 30-х гг. одним из главных союзников Германии и противником СССР
была Япония. Проводя агрессивную политику и активно участвуя в завоевании
мирового господства на Востоке, она ставила перед собой две главные цели: 1)
нападение на СССР для захвата советских территорий на Дальнем Востоке и в
Восточной Сибири; 2) ведение захватнической войны в Юго-Восточной Азии и
Тихоокеанской зоне против США и колониальных держав (Англии, Франции,
Голландии). Эти задачи имелось в виду решать последовательно. Ряд японских
провокаций против Советского Союза, в том числе вторжение в 1939 г. на
территорию Монголии в районе р. Халхин-Гол был предпринят главным образом с
целью разведки боевой мощи Красной Армии с тем, чтобы по ее результатам
определиться, куда направить первоначально свои главные усилия. Вместе с тем,
согласно плану "Операция No 8", в случае серьезного успеха в районе Халхин-Гол
японское командование планировало развернуть более крупное наступление в
направлении озера Байкал.
Вначале японцы предполагали форсировать р. Халхин-Гол и создавать плацдарм для
дальнейших действий. Овладение этим районом давало им ряд преимуществ и ставило
в крайне невыгодные условия советско-монгольские войска. По просьбе
правительства МНР советское руководство поставило задачи нашим войскам --
оказать помощь в отражении агрессии.
11 мая 1939 г. японцы неожиданно напали на монгольские пограничные заставы в
районе озера Буйр-Нур и продолжали расширять военные действия. Монгольские части
отошли к р. Халхин-Гол. Недостаточно активно и решительно действовали советские
войска под командованием комдива Н.В. Фекленко. Сталин, проявив недовольство
действиями советско-монгольских войск, потребовал направить туда другого
командира, который был бы способен не только исправить положение, но и при
случае "надавать японцам". По рекомендации С.К. Тимошенко в район Халхин-Гола
был направлен Г.К. Жуков, который вскоре был назначен командиром 57-го особого
корпуса, преобразованного затем в 1-ю армейскую группу. Задача этой группы