условиям обстановки.
В результате всего этого оборонительные действия фронтов в первые 15--18 суток
закончились серьезной неудачей. Немецко-фашистские войска на северо-западном
направлении прорвались на глубину до 450 км; на западном -- 450--600 км, на
юго-западном -- до 350 км. Советские войска продолжали отступать с тяжелыми
боями.
Однако и в этой тяжелейшей обстановке Главнокомандование советских войск
продолжало еще неверно оценивать обстановку.
В условиях, когда устойчивость стратегической обороны была нарушена и
образовались опасные прорывы крупных группировок противника на большую глубину,
наиболее целесообразным было: заблаговременно готовить оборону на рубеже рек
Западная Двина и Днепр, отводя войска и подтягивая на этот рубеж резервы. Но
такие решения своевременно не были приняты. Стремясь любой ценой удержать каждый
рубеж и не допустить отхода, войска ставились в еще более тяжелое положение, что
и вынуждало их к дальнейшим отступлениям.
При анализе наших поражений в 1941 г. приводится много различных причин и многие
из них действительно имели место. Но все они являются производными от двух
главных, оказавших определяющее и наиболее пагубное влияние на ход трагических
событий в начале войны.
Первая из них связана с уже не раз встречавшимся в истории забвением того
элементарного положения, что война -- явление двустороннее. Непонимание и
нежелание Сталина считаться с этой простой истиной было доведено до абсурда. Он
часто упускал из виду, что при остром политическом и военном противоборстве
сторон недопустимо исходить только из собственных желаний и побуждений, не
учитывая того, какие цели преследует и что может предпринять другая сторона. Его
особенно подводила доходившая до наивности предвзятая однозначность оценки
военно-политической обстановки, не допускавшая какой-либо альтернативности ее
развития. Если, скажем, он задумал отсрочить начало войны на несколько лет, то
уверен, что и Гитлер до этого не может предпринять нападение. Поскольку по его
расчетам военная мощь Франции в 1940 г. позволяла ей противостоять Германии
сравнительно длительное время, то это уже гарантирует отсрочку агрессии против
СССР.
В намеченную им схему мышления реальная жизнь уже не укладывалась. 13 июня
нарком обороны С.К. Тимошенко и Г.К. Жуков предлагают Сталину привести войска в
боевую готовность, а он рекомендует им читать на следующий день сообщение ТАСС о
том, что Гитлер не собирается нападать. Уверовав в свою непогрешимость и
привыкнув к тому, что все ему внутри страны повинуется, Сталин, видимо, внушил
себе, что так должно происходить и во всех других сферах.
Вторая причина наших военных неудач и поражений в 1941 г. объясняется совершенно
неоправданной, неимоверной централизацией руководства всеми сторонами жизни и
деятельности государства, обороны страны, строительства и подготовки Вооруженных
Сил. В принципе такая централизация накануне и в ходе войны была нужна.
Но установленная Сталиным чрезмерная централизация руководства и управления,
переходящая все разумные пределы, всеобщая подозрительность и недоверие к людям,
их придавленность и запуганность чрезвычайно сузили общий фронт работы, лишали
систему управления тех живых соков творчества и инициативы, без которых она
может функционировать только строго по вертикали сверху вниз, в пределах
установленных рамок, будучи неспособной охватывать все сложности реальной
действительности и реагировать на ее изменения. Такая система управления не
могла быть эффективной и тормозила работу по подготовке страны и Вооруженных Сил
к отражению агрессии.
Сталин не только не мог объять всех вопросов, но к тому же монополизировал право
на их личное решение и жестоко подавлял всякую самостоятельность мышления и
действий. Другие руководители и органы управления во всех звеньях должны были по
всем вопросам ждать указаний и заниматься только их механическим исполнением.
Такая практика политического руководства и управления войсками превратилась в
настоящее бедствие. Многие предложения Госплана, Наркомата обороны подолгу не
рассматривались и решение назревших вопросов многократно откладывалось. В
результате до начала войны не были приняты решения по переводу промышленности на
военное положение и форсированию производства новых видов оружия. Не были
утверждены и введены в действие новые оперативные и мобилизационные планы взамен
устаревших и не соответствовавших новым условия. До начала войны не было
проведено отмобилизование Вооруженных Сил, а самое главное -- советские войска к
началу военных действий не были приведены в боевую готовность для отражения
агрессии и оставались на положении мирного времени. На простом языке это
означало, что всесторонне изготовившийся противник наносил удар по армии,
которая к началу его нападения какое-то время была по существу безоружной и еще
не изготовилась для боевых действий.
В более ужасное и невыгодное положение армию уже поставить нельзя. В подобных
условиях армия не может реализовать ни свои возможности, ни другие боевые
качества. Если бы даже не было никаких других ошибок (несвоевременность
отмобилизования армии, распыление боевой техники по многим формированиям,
неправильное определение направления главного удара противника и многое другое),
то одно только упущение с приведением войск в боевую готовность все равно свело
бы на нет все другие осуществленные мероприятия. Это обстоятельство имело
катастрофические последствия, предопределив все наши неудачи и поражения в
начале войны.
Есть ли во всем этом вина начальника Генштаба генерала Жукова? Да, есть и
немалая. О своей ответственности за это он сам не раз говорил. Но противостоять
сталинской системе руководства в то время ни Жуков, ни кто-то другой не мог. Но
заслуга его в том, что даже в тех невыносимых условиях ему удалось некоторые еще
большие бедствия предотвратить и немало сделать.
В связи с этим хотелось бы выразить пожелание, чтобы и в современных условиях не
забывалось, что оборонительный характер военной доктрины не уменьшает, а
наоборот, неизмеримо повышает значение высокой боевой готовности Вооруженных
Сил, ибо агрессор, выбирая момент для нападения, заранее изготавливается к нему,
а обороняющаяся сторона вынуждена ориентироваться на ответные действия. Жизнь
показывает также, что полнокровная творческая деятельность Генштаба возможна
только в том случае, если она не скована слишком жестко политическим
руководством.
Маршал Конев в 1957 г., когда было приказано вовсю клевать Жукова, писал:
"Являясь начальником Генерального штаба, т. Жуков обязан был разобраться в
обстановке и разработать конкретные предложения в Центральный Комитет партии и
правительство, направленные на повышение боевой готовности Вооруженных Сил.
Однако всем известно, что своевременных мероприятий, связанных с
заблаговременным приведением войск в боевую готовность и занятием ими
соответствующих оборонительных рубежей для организованного и подготовленного
отпора врагу, осуществлено не было".
Да, не было. Но Иван Степанович не стал объяснять, почему не было.
В отличие от многих военачальников и историков Жуков не валил все на Сталина, а