тактики, совершенствования организационной структуры войск, в частности, принято
решение о формировании танковых и механизированных дивизий, объединенных в
механизированные корпуса. Приобретен первый опыт борьбы за завоевание господства
в воздухе. В ВВС начали создаваться бомбардировочные, истребительные и смешанные
авиационные дивизии. Операция по окружению и уничтожению 6-й японской армии с
одновременным созданием внешнего и внутреннего фронтов окружения в миниатюре
явилась прообразом Сталинградской, Корсунь-Шевченковской, Бобруйской и других
операций, которые с большим размахом и результатами были осуществлены в период
Великой Отечественной войны под руководством или при активном участии Г.К.
Жукова.
Большое значение имела тщательная подготовка операции в течение 20 суток. Умело
проведены маскировка сосредоточения и развертывания наступательных группировок,
а также дезинформация противника. Разнообразными мерами создавалось впечатление
о переходе к обороне и скрыты от него меры по подготовке к наступлению. Хорошо
организованы управление (с выдвижением командующего на передовой командный
пункт), материальное и техническое обеспечение войск. Налажено снабжение
продовольствием и водой, что в условиях пустыни и оторванности от баз снабжения
было одной из самых трудных задач.
В Халхин-Голской операции Г.К. Жуков впервые проявил себя в боевой обстановке
по-современному, незаурядно мыслящим, талантливым полководцем, способным не
только умело ориентироваться в сложной обстановке и принимать творчески смелые
решения, но и с огромной волей и настойчивостью проводить их в жизнь и
организовывать выполнение поставленных задач.
Многое из этого могли бы, видимо, показать и некоторые другие военачальники того
времени. Но в сражении на Халхин-Голе особое значение имели те качества Жукова,
которые едва ли кто-либо в том же объеме и так последовательно мог проявить. Это
его высочайшее чувство ответственности, не только военное, но и огромное
гражданское мужество.
Без этого самые хорошие его решения и другие выдающиеся способности не были бы
реализованы.
Например, во время боев в районе озера Хасан в 1938 г. действиями одной -- двух
дивизий управляли командир корпуса, командующий армией, оперативная группа Г.М.
Штерна, командующий войсками округа В.И. Блюхер, прибывший из Москвы Л.З. Мехлис
и другие начальники. В результате постоянного некомпетентного вмешательства
последнего в действия войск управление ими было просто дезорганизовано и
подчиненные командиры в ряде случаев не знали, чей приказ выполнять. В. Блюхер
не смог всему этому противостоять.
Совсем по-другому действовал Г. Жуков. После ознакомления с обстановкой в штабе
корпуса он немедленно выехал в действующие впереди части, где, оказывается, ни
разу не был прежний командир корпуса. Последний отказался выехать в боевые
порядки войск вместе с Жуковым, ссылаясь на то, что его в любой момент могут
вызвать к телефону из Москвы. Жуков был удивлен также тем, что командир и штаб
корпуса управляли войсками, находясь в 120 км от линии фронта, и решительно
выдвинул свой командный пункт вперед; а также создал передовой командный пункт,
расположив его вблизи передовых частей.
Кроме того, Жуков с первого дня прибытия в Монголию твердо поставил себя
хозяином положения.
Однажды, когда в результате отчаянных атак японцев для наших войск,
действовавших на восточном берегу р. Халхин-Гол, создалось опасное положение,
прибывший из Москвы маршал Г.И. Кулик потребовал отвести войска на западный
берег реки. И в первую очередь убрать с плацдарма артиллерию (чтобы она не могла
попасть к противнику), оставив тем самым одну пехоту без артиллерийской
поддержки.
Георгий Константинович сразу же дал телеграмму Сталину и Ворошилову о
недопустимости такого решения и обратился с просьбой дать ему возможность самому
командовать войсками и оградить его от вмешательства других должностных лиц.
Московское руководство было вынуждено согласиться с Жуковым и он избавился от
некоторых советчиков, которые влезали во все дела, но ни за что не хотели
отвечать.
Произошло у него столкновение и с командующим фронтовой группой Г. Штерном. На
третий день наступательной операции на Халхин-Голе, когда японцы оказывали
упорное сопротивление на северном фланге и наступление затормозилось, Штерн
порекомендовал командующему 1-й армейской группой "не увлекаться", остановиться,
перегруппировать силы, а потом продолжать наступление. Жуков с этим не
согласился, так как приостановка наступления давала противнику возможность более
прочно закрепиться и усилить оборону, что могло только увеличить наши потери.
Как вспоминает Жуков: "Потом я спросил Штерна, приказывает ли он мне, или
советует. Если приказывает, пусть напишет письменный приказ. Я предупредил его,
что опротестую этот письменный приказ в Москве, потому что не согласен с ним. Он
ответил, что не приказывает, а рекомендует. Я сказал: "Раз так, я отвергаю ваше
предложение. Войска доверены мне, и командую ими здесь я. А вам поручено
поддерживать меня и обеспечивать мой тыл. Я прошу вас не выходить из рамок того,
что вам поручено". Позже Штерн снял свое "предложение". Через сутки подвижные
части Северной группировки войск обошли японский опорный пункт в районе высоты
Палец и, развивая наступление, соединились с частями, наступавшими с юга и
завершили окружение противника. Только успешные действия и спасли Жукова. В
случае неудачи все эти Штерны, Кулики и Мехлисы воспользовались бы ситуацией,
обвинили его всех грехах и просто-напросто растоптали бы.
И надо было иметь именно жуковский характер, чтобы в таких ситуациях устоять, не
сломаться и делать свое дело. Эта уникальная полководческая черта Жукова, так
много значившая в годы Великой Отечественной войны, дала знать о себе уже на
Халхин-Голе.
Вместе с тем, если не идеализировать Жукова, а подходить к нему как к
незаурядному, но живому человеку, то не совсем объективно было бы изображать его
так (как это иногда делается), как будто он во всем действовал напролом и был
чужд всяким компромиссам, не шел навстречу другим людям. Ведь его твердость и
непреклонность в отстаивании тех или иных решений, которые в те времена в любой
момент могли оборвать и службу и саму жизнь, проистекали не только из его
личного мужества, но и прежде всего из чувства величайшей ответственности перед
народом за порученное дело, за судьбу отечества, которому угрожала смертельная
опасность. Перед лицом этого высокого долга он при необходимости мог быть и
гибким, уступать по некоторым даже щепетильным вопросам. В связи с этим не
только ради справедливости, но и понимания всей сложности ситуаций, в которые
попадал полководец, можно было бы теперь уже сказать и о таком малоизвестном
факте. С прибытием Жукова в Монголию начальником штаба 57-го особого корпуса был
полковник А.М. Кущев, к которому, видимо, уже "прицеливались" особые органы. Во
время одной из бомбежек японской авиацией командного пункта оборвалась связь с
соединениями. Момент для управления войсками был острый -- без связи оставаться
нельзя, и нач. штаба корпуса, несмотря на продолжающиеся вражеские бомбовые
удары, выскочил из укрытия, чтобы посмотреть, что же произошло с линиями связи.