оказалась разрушенной окончательно. Вместо старых городов Поднепровья
появились новые центры. Наиболее важными из них были: Тверь - прекрасный
богатый город на Волге, имевший выгодное географическое положение; Смоленск
- западный щит Руси; Рязань - служившая защитой от беспорядочных набегов
степных грабителей; отвоеванный у мордвы Нижний Новгород - торговый город и
колонизационный центр на границе с волжскими булгарами; маленькая,
затерянная в лесах Москва.

Но и эта небольшая часть Руси, принявшая благодаря политике Александра
Невского татарскую ориентацию, не представляла из себя целостного
государственного образования. Сразу после смерти Михаила Тверского Тверь
сделалась противницей Москвы. Суздаль и Нижний Новгород хотя и признавали
власть великого князя, но тяготели к самостоятельности. Рязанцы, привыкшие
к войне, столь же охотно "ратились" с москвичами, как и с татарами.
Республиканский Новгород временами вообще переставал считать себя частью
Русской земли, имея все шансы превратиться в особый славянский этнос.
Новгородцы, обладая более высокой пассионарностью и сохранив традицию
вечевого правления, противопоставляли себя всей остальной Руси - "низовским
землям". Устойчиво сохранял Новгород и свои западнические симпатии.
Например, некоторые новгородские попы принимали западных вольнодумцев и
часто выступали против канонического византийского православия. Не
случайно, как мы увидим в дальнейшем, Новгород в XIV-XV вв. не однажды
становился источником церковных ересей на Руси.

Когда князь становился "великим князем Владимирским", получив ярлык от
"царя", то есть золотоордынского хана, он фактически приобретал в качестве
подданных только население своего удела - москвичей, тверичей или
суздальцев. И если им не нравился этот князь или установленный им порядок,
они могли совершенно свободно перейти за несколько десятков верст в любое
соседнее княжество и там чувствовать себя вполне независимо.

Единственной связующей нитью для всех русских людей XIV в. оставалась
православная вера. Всякий, кто исповедовал православие и признавал духовную
власть русского митрополита, был своим, русским. И хотя "низовцы", считая
новгородцев православными, ни на минуту не сомневались, что их надо бить,
теологическая основа единства сохранялась. И потому только православная
церковь противостояла тогда распаду Руси. Дальнейшие события подтвердили
безусловный рост авторитета духовной власти среди народа.

Во время княжения Михаила Тверского произошло событие, на первый взгляд,
достаточно незначительное, но в действительности сыгравшее решающую роль в
образовании будущего Московского государства. В 1305 г. митрополитом
владимирским (митрополичий престол с 1299 г. находился именно во Владимире)
был избран собором набожный волынский монах Петр. Новый митрополит,
поселившийся во Владимире, посещал приходы и монастыри, занимался своим
любимым делом - писанием икон. Словом, шло его архипастырское служение
хорошо и гладко. К несчастью, епископы, фавориты князя Михаила Тверского,
начали интриговать против митрополита Петра и обвинили его в грехе симонии,
попросту говоря, во взяточничестве. Продажа церковных должностей считалась
серьезным преступлением, грозившим иерарху лишением сана, но для того,
чтобы низложить митрополита, требовалось решение собора.

Далее случилось непредвиденное: на собор пришло множество мирян из
Владимира, Ярославля, Москвы, Костромы, Рязани и других городов. И когда
епископы начали заседание, то народ, приняв участие в "прениях", заставил
князя и собор оправдать Петра. Естественно, после этого Петр старался не
навещать Тверь, но стал часто ездить в Москву, где его очень хорошо
принимали, относясь к владыке с должным уважением. Последствия ссоры с
митрополитом, сделавшей главу русской церкви сторонником Москвы, сказались
не сразу, но для князя Михаила и всего Тверского княжества они стали
роковыми.

У московского князя Даниила было двое сыновей. Старший - Юрий, человек
неукротимый, беспринципный и недалекий, был полной противоположностью
младшему - тихому, богобоязненному и хозяйственному Ивану. Сближало Юрия с
Иваном лишь одно: оба они лишились великого княжения и оба были готовы на
все, чтобы его вернуть. Унаследовавший Московское княжество Юрий Данилович
ненавидел владевшего великокняжеским ярлыком Михаила Тверского. И судьба
улыбнулась московскому князю: сменился хан в Золотой Орде.

Покровитель Михаила - Тохта, направляясь на летнее кочевье, умер при
невыясненных обстоятельствах, и власть захватил царевич Узбек (1312).
Поддерживали Узбека многочисленные ордынские мусульмане, которые исстари
селились в поволжских городах, и таким образом в Сарае пришла к власти
новая партия - исламская.

Наследник традиций хана Берке - Узбек - проявил себя как крайне жестокий
правитель. Приняв ислам, он под страхом смертной казни потребовал того же
от всех своих подданных. Дотоле репрессии по религиозным мотивам в Орде
никогда не применялись, поэтому не было ничего удивительного в том, что
многие отказались принять "веру арабов". Ведь, по Ясе Чингисхана, хан не
мог вмешиваться в вопросы веры, а свобода совести всегда понималась
монголами как личная свобода человека. Узбек без колебаний отверг этот
принцип - все, отказавшиеся обратиться в мусульманство, в том числе 70
царевичей Чингисидов, были казнены. Но большому количеству татар (христиан
и язычников), отказавшихся принять ислам, удалось уехать на Русь и при
Узбеке, и впоследствии.

Сменой власти в Орде и решил воспользоваться Юрий Данилович Московский в
своей борьбе с Михаилом Тверским. Тверь была богаче и воинственнее, чем
Москва, но военные столкновения Москвы и Твери не принесли решительного
перевеса ни одной из сторон, поэтому без помощи нового золотоордынского
хана Юрию Даниловичу обойтись было трудно. Юрий много раз ездил в Орду и
сумел не только заручиться поддержкой Узбека, но и стать ханским
родственником, женившись на сестре хана - Кончаке. Получив татарскую помощь
под тем предлогом, что тверичи "тянут" к врагам татар - литовцам, и
заключив союз с Новгородом, Юрий двинулся на Тверь.

Однако полководец из московского князя вышел никудышный. Михаил разбил
войско Юрия и захватил в плен его жену, в крещении названную Агафьей. Увы,