рукописей (книг) и большое число уникальных предметов искусства. Благодаря
собранию н России возникла исследовательская школа тангутоведения.

[историка говорят об одной из фаз взаимодействия двух культур - пересадке
идейных ценностей, которые не искажают обе стороны, то есть не меняют их
динамических восприятий действительности и стереотипов поведения. Подробнее
об этом см. "Этногенез и биосфера земли".


ТРИЛИСТНИК ПТИЧЬЕГО ПОЛЕТА

4. Темный век (861-960)

КОНЕЦ СТОЛЕТИЯ [
История Срединной Азии ясна и понятна только до 861 г. [†1]. Тогда в
результате жестокой войны все государства и державы Восточной Азии
оказались вынужденным ограничиться собственными территориями. Тибетцы
вернулись на свое плоскогорье; китайцы отошли за свою стену, уйгуры
укрепились в оазисах Западного края [независимость своего восьмиплеменного союза в Западной Маньчжурии, а
остатки тюркютов засели в Горном Алтае. Великая степь пришла в запустение,
так как в течение полувека она была театром войны между уйгурами и
енисейскими кыргызами, не сумевшими в ней закрепиться. Впрочем,
по-видимому, они не очень к этому стремились. Привыкшие к оседлому быту в
благодатной Минусинской котловине, кыргызы видели в монгольских степях
только поприще для боевых подвигов, целью которых была военная добыча.
Когда же между киргизскими войсками и становищами уйгуров легла пустыня, а
уйгурские женщины и дети попрятались в крепостях, унаследованных ими от
китайских военнопоселенцев, война стала невыгодной для кыргызов и
постепенно затухла, хотя официально и не прекращалась.

Уйгуры довольно быстро освоились на своей новой родине, где они смешались с
местным населением богатых оазисов Турфана, Карашара и Кучи [передали потомству свое славное имя. С конца IX в. уйгурами стали
называться именно оседлые обитатели предгорий Тянь-Шаня, в сущности новый
народ, состоявший из купцов, ремесленников и садоводов, ничем не
напоминавший воинственных кочевников, имя которых он приобрел и носил. В
874 г. новое государство было официально признано Китаем [†2], несмотря на
поражение, понесенное уйгурами от тангутов.

Притяньшаньская Уйгурия [†3] простиралась на юг до Лобнора, на запад до
реки Манас и оазиса Кучи [
Юридические документы уйгуров, изданные С.Е.Маловым [Х-XIII вв. в Турфане существовали аренда, кредит, работорговля и долговое
рабство, подати и повинности, ростовщичество и проценты, юридически
оформленные сделки и заверенные подписи [†4]. Уйгурская литература этого
периода богата только переводами. Уйгуры переводили с сирийского,
персидского, санскрита, китайского и тибетского языков, но сами почти
ничего не оставили. Очевидно, смешение было настолько велико, что в Турфане
образовалась гибридная форма культуры. Историческая традиция древней
Уйгурии оказалась прерванной.

Политическая история уйгуров в конце IX и начале Х в. темна и неизвестна.
Есть смутное упоминание о том, что уйгуры отняли у карлуков города Аксу и
Барсхан; причем в последнем владетель был из карлуков, но жители перешли на
сторону токуз-огузов [†5], т.е. уйгуров. Однако вскоре городом Аксу
овладели кыргызы - надо полагать, в порядке продолжения войны с уйгурами, и
агрессия уйгуров на запад прекратилась.

Вероятно, была попытка расшириться и на восток, так как в 924 г. Ганьчжоу
опять принадлежало уйгурам.

Короче говоря, уйгуры унаследовали китайские владения Западного края и
превратили форпост китайского проникновения на запад в оплот Срединной Азии
и против мусульман и против китайцев, причем те и другие неуклонно слабели.

Разгром тибетской армии в 861 г. был последним триумфом империи Тан [†6]. С
тех пор она разваливалась более или менее быстро, но неуклонно. Табгачи,
воинственные пограничные помещики, посадившие на престол своего ставленника
в 618 г., за 300 лет растворились в массе народа, а исконные китайцы
никогда не симпатизировали династии Тан, несмотря на заигрывание ее со
своими классами населения. Немалую роль тут играла просто этнопсихология.
Поскольку крушение династии анализировалось неоднократно и подробно [†7],
мы позволим себе остановиться только на этнопсихологическом моменте,
отмеченном только одним автором, Н.И.Конрадом, который назвал это явление
"китайским Возрождением" или "гуманизмом" [†8].

Вспомним, что танские императоры, стремясь к созданию общеазиатской
империи, охотно поддерживали религии, приходящие с запада: буддизм,
христианство и иногда даже манихейство. При дворе в императорском театре
пользовались успехом индийские и согдийские танцовщицы, плясавшие
полуобнаженными, что казалось истинным китайцам чудовищно неприличным.
Казалось бы, какое это могло иметь значение для чиновников, получивших
конфуцианское образование, если двор в свободное от дел время увлекался
идейной и эстетической экзотикой, но вспомним хотя бы наших старообрядцев в
XVIII в. и их отношение к декольтированным платьям. В разные эпохи
чувствуют и ведут себя по-разному, и императорские капризы шокировали даже
лояльных чиновников, толкая их на оппозиционные акции. Приведем для примера
только один случай [†9]: в 819 г. в пышную столицу Китая Чанъань была
привезена из Индии якобы кость пальца Будды. Император сам участвовал в
торжественной церемонии встречи реликвии, и философ-конфуцианец Хань Юй
подал докладную записку, где писал: "Ведь он, Будда, мертв, и уже давно.
Это же только сгнившая кость. Как же можно помещать ее во дворце! Как может
Сын Неба поклоняться праху!" Философ попал в немилость, но он писал, зная,
на что идет. Импульс этнического самоопределения, своего рода средневековый
шовинизм, оказался сильнее рассудка и желания карьеры.