горожан, наоборот, сильная власть, почему они поддерживали волынских
Мономашичей. Но те, на свою беду, оказались естественными противниками
князей владимирских и черниговских, а потому и галицкие бояре, и волынские
князья искали союзников среди соседей.

В 1243-1244 гг. возникла сложная расстановка сил. Ростислав Михайлович
Черниговский после долгих хлопот женился из дочери Белы IV и привлек к
борьбе за Галичину малопольского короля Болеслава Стыдливого; Даниил
объединился с Конрадом Мазовецким и литовским князем Миндовгомтатар, уходивших через Болгарию и Молдавию на Волгу, обе стороны... просто
позабыли.

Напряженная и весьма жестокая война, окончившаяся победой Даниила над
польско-русско-венгерской армией под стенами города Ярослава 17 августа
1245 г., описана достаточно обстоятельнодополнительного анализа. Война на Карпатах принципиально отличалась от
войны в Прибалтике. Александр Невский защищал свой суперэтнос и его
культуру от железного натиска католической Европы, или, что то же, от
колониального порабощения. Поэтому он отказывался от любого культурного
обмена с Западом, даже от дозволения религиозных диспутов.

На юге-западе война носила другой характер. Бела IV Венгерский, Болеслав
Стыдливый Малопольский и примкнувший к ним Ростислав Черниговский состояли
в гвельфском блоке. Конрад Мазовецкий призвал на свою землю Тевтонский
орден, стоявший на стороне Гогенштауфенов; Даниил Романович продолжил
традицию своего отца, ставшего союзником гибеллинов, а Миндовг, язычник,
готов был бить католиков где только возможно.

Таким образом, очевидно, что в Карпатах решался вопрос не о защите
православия от католичества, разумеется не в религиозном, а в этническом
плане, а об участии Южной Руси в западноевропейской политике, осью которой
была борьба императоров против пап. Черниговские князья примкнули к
папистам и приняли участие в Лионском соборе 1245 г., а Даниил Галицкий
оказался союзником Фридриха II, отлученного бежавшим папой Иннокентием IV.
А Русь? Она в этой войне была ни при чем.

И тут внезапно к князю Даниилу пришло от хана Батыя короткое письмо: "Дай
Галич".

Победитель венгров, поляков и крамольных бояр пришел в ужас. Война с
татарами была весьма невыгодна, даже безнадежна, потому что волынское
войско одерживало победы путем крайнего напряжения сил и, естественно, было
утомлено. Воины не фигуры на шахматной доске, где, выиграв одну партию,
можно начинать другую.

Выход был один - ехать на поклон к хану, и Даниил отправился в Сарай,
предварительно заручившись охранной грамотой. Хан принял князя ласково,
разрешил ему пить на пиру вместо кумыса вино, что было высшей любезностью,
и выдал ему ярлык"мирником". Для обоих это был большой политический успех.

Батый обеспечил свою западную границу от внезапного нападения крестоносцев,
ибо папа Иннокентий IV на Лионском соборе 1245 г. объявил крестовый поход
против татар, а Даниил после поездки в Сарай заявил свои права на преемство
киевских князей, назначил своего "печатника" (хранителя печати)
митрополитом, в 1246 г. отправил его на утверждение к патриарху в Никею и
заключил мир с Венгрией, отказавшейся от поддержки Ростислава.

Казалось бы, Даниил должен быть доволен, но он был человеком своего времени
и его настроений, которые на Волыни были прозападническими. Поэтому
летописец написал роковую фразу: "О, злее зла честь татарская", определив
тем самым будущее своего народа, своей страны, своей культуры. Удачный
договор на Волыни вызвал "плач об обиде князя"категорической антипатии к татарам князь не мог ничего предпринять, даже
если бы он этого хотел. Но, по-видимому, он был заодно со своим народом.

162. ПОИСКИ ВЫХОДА

Компромиссная политика Даниила Романовича не дала тех положительных
результатов, которых можно было бы от нее ожидать. Не будем забывать,

что правитель небольшой державы зависит от своих подчиненных не менее, чем
они от него. Приказ можно не выполнить, из рядов войска сбежать,
дипломатическую миссию исказить, князя не восхвалять, а осуждать или
высмеивать. Феодальная оппозиция многообразна и неуловима; важно только,
чтобы у людей была возможность выбора между политическими программами и
направлениями, а тут их было целых три.

В Ростово-Суздальской земле к татарам отнеслись положительно. Удельные
князья поехали в ставку Батыя, где их пожаловали их же владениями и с миром
отпустили по домам. В Великороссии согласились с тем, что Русская земля
стала земля "Канови и Батыева", т.е. признали сюзеренитет монгольского хана
(хотя престол в это время был вакантным) и Батыя как старшего в роде
Борджигинов, и что "не подобает на ней жити не поклонившися им"
Такое решение было оправдано внешнеполитической обстановкой. На западной
границе шла жестокая война, и ливонцы вешали русских пленников. Сила была
на стороне крестоносцев, имевших неограниченные ресурсы в европейском
рыцарстве, снабжаемом купеческой Ганзой и руководимом опытными политиками -
прелатами католической церкви. Подчинение папскому престолу было
обязательным условием мира. Для Владимирского княжества второй фронт в этих
обстоятельствах был бы этническим самоубийством. И наоборот, Батый хотел
установить с русскими князьями искреннюю дружбу.

Монголы имели квалифицированную разведку из числа иноплеменников, принятых
в войско. Венгерский монах Юлиан рассказывает о татарском после, знавшем
венгерский, русский, куманский (тюркский), тевтонский (немецкий),
сарацинский (арабский) и, естественно, татарский (монгольский) языкиТатарский предводитель, взятый в плен чехами при Ольмюце, оказался
английским тамплиером по имени Питер. Монголы знали о настроениях