"И все же неприкаянный мы народ... Этот позорный торг родиной на протяжении
семи столетий! Поначалу продали Литве, потом, едва народ успел
ассимилировать ее, полякам, всем кому не лень... Несчастная Белорусь!
Добрый, покладистый, снисходительный, романтичный народ в руках такой
погани (шляхты. - Л. Г.)... Отдаст чужакам лучших своих сынов, лучших
поэтов, нарекает чужаками детей своих, пророков своих, как будто очень
богат. Отдает на добычу своих героев, а сам сидит в клетке над миской с
бульбой да брюквой и хлопает глазами"зря!

В Восточной Европе пассионарный толчок поднял к исторической жизни два
этноса: литовцев и великороссов. На старте они были в разных положениях.
Древние балты находились в состоянии гомеостаза. Они, как
североамериканские индейцы, мужественно защищались от колонизаторов, часто
побеждали рыцарей, но победить организованную этносоциальную систему не
могли. Их ждала участь пруссов и полабских славян, если бы в их среде не
появились люди, способные на сверхнапряжение, подобные Гедимину, Кейстуту,
Витовту, Ольгерду. Первым из людей этого нового склада был Миндовг,
ровесник Александра Невского. Оба родились в 1220 г., и если допустить, что
причина толчка сработала именно тогда, то для того, чтобы стать фактором
этнической истории, требовалось больше 100 лет. Для Литвы так оно и было.

Россия начинала не с нуля, а с отрицательных величин выродившейся
цивилизации. Поэтому она отстала от Литвы, правда, на одно поколение, но
этого оказалось достаточно, чтобы Гедимин, Ольгерд и Витовт стали господами
всей бывшей Киевской Руси, за исключением Галиции, которой овладели поляки.
Если бы литовцы сумели слиться с покоренным большинством культурного
населения своего государства, то они стали бы великой державой. Но этому
помешал сладкий соблазн - католическая Польша, уже вобравшая в себя
изрядную долю европейской цивилизации. "Нет на свете царицы краше польской
девицы", - писал Адам Мицкевич. Литовские витязи не устояли против
очарования развитой культуры, уже достигшей эпохи Возрождения, - и половина
Литвы втянулась в западноевропейский суперэтнос.

А Россия оказалась в изоляции. Культуру она унаследовала от Византии, но в
единый суперэтнос с ней не слилась. Евразийские малые этносы были русским
близки. Ландшафт, способы хозяйствования, демонология (ибо в тонкостях
христианской догматики мало кто разбирался) роднили население единого
лесостепного региона. Но победа соседнего мусульманского суперэтноса,
овладевшего в 1312 г. Поволжьем и Причерноморьем, вызвала многовековую
войну, которую многие историки пытались экстраполировать в прошлое.

Великороссия, чтобы не погибнуть, вынуждена была стать военным лагерем,
причем былой симбиоз с татарами превратился в военный союз с Ордой, который
продержался более полувека - от Узбека до Мамая. В этот период
великоросский этнос переживал инкубационную фазу. Он на время потерял даже
общее наименование. Тогда и долго после говорили: "Московиты, тверичи,
рязанцы, смоляне, новгородцы", и только в 1380 г. на Куликово поле пошли
русские. И хотя Москва, присоединив к своим владениям Великое княжество
Владимирское в 1362 г., стала признанной столицей России, для того чтобы
население ощутило себя этносом, понадобился подвиг, ставший моментом
рождения и государства, и народности, и культуры, и воинского духа,
позволившего потомкам витязей XIV в. жить и побеждать, ориентируясь на
самих себя. Сил у русских людей хватало, потому что это были новые силы,
новый запас энергии.

И любопытно, что аналогичный подъем наблюдается в Турции, за исключением
восточной части Малой Азии, находившейся вне полосы пассионарного толчка.
Туркмены Карамана, Диар-бекра и Азербайджана не уступали туркам-османам ни
в храбрости, ни в искусстве верховой езды, ни в верности шейхам, но они
стали жертвой османов, которые в XIV-XV вв. были способны на большее.

Та же участь постигла Золотую Орду, в составе которой были древние этносы
Среднего Поволжья и "вкрапления" в их среду из Монголии и Джунгарии. Они не
были затронуты пассионарным толчком, так как находились восточнее его
ареала. Поэтому они не слились в единый этнос, несмотря на социальную и
языковую близость и даже единство культуры, воспринятой ими из
мусульманских стран, с коими их связывала международная торговля.

Золотая Орда была химерой, тогда как Белая орда стала ядром образования
нового самостоятельного этноса - казахов.

Понимали ли это русские князья XIV в.? Возможно, потому что они за вносимую
ими дань требовали и получали военную помощь против Запада и имели крепкий
барьер, зашищавший их от готовящихся ударов с Востока. За это заплатить
стоило, и, что любопытно, после гибели "доброго царя Джанибека", когда в
Орде началась "великая замятня" - серия убийств ханов и резня между их
нухурами, русские князья продолжали ездить в Орду с данью, поддерживая
установившийся и устраивавший их порядок. Но этот "порядок" был неустойчив.
Социальная структура без этнической основы кололась на отдельные этносы,
суперэтническое название которых было "татары". Возникли татары казанские -
потомки болгар, астраханские - потомки хазар, ногайские - потомки гузов,
крымские - смешанный этнос из многих народов, сибирские - осколок Синей
орды, литовские - удальцы, завербованные Витовтом, и некоторые реликты:
кумыки, аккерманские, очаковские и др. В Великороссии татары легко
ассимилировались - взаимная комплиментарность была положительной - и
помогали московским князьям в их многовековой войне с Литвой, а хан
крымских татар стал вассалом турецкого султана. Турция находилась в той же
фазе подъема, что и Великороссия и Литва.

И ведь что важно и особенно интересно: пассионарный толчок XIII-XIV вв.
прошел между Вильной и Смоленском, через Минск и Киев, причем Тверь и
Москва находились на восточной периферии его ареала. Так почему же именно
они проявившись как регионы, наиболее способные к развитию, а коренные
земли Древней Руси, не затронутые походом Батыя, стали жертвой сначала
литовской, потом польской агрессии? Попробуем разобраться.

XIII век - фаза инкубации. Поэтому история XII в. не дает возможности
выделить моменты будущего взлета. Они просто не фиксировались