степного Крыма, обретая свободу, не теряли ничего, так как никто из соседей
им не угрожал. А великое княжество Владимирское, со столицей в Москве,
граничило с воинственной Литвой, держалось за союз с Ордой, которая была
противовесом Литве. Стоило любому русскому княжеству отказаться от союза с
татарами - оно немедленно становилось добычей литовцев или поляков, как,
например, Галиция в 1339 г. Поэтому 20 лет " замятни" воспринимались в
Москве весьма болезненно.

Терять союзника всегда неприятно, но случилось еще более страшное...

Военно-монашеский облик, приобретенный Москвой за время правления
митрополита Алексея, нравился не всем. Богатые купеческие города на Волге -
Тверь, Ярославль, Углич, Городец и особенно Нижний Новгород - предпочитали
другую модель социального устройства, которая более походила бы на веселую,
обильную старинупо своему вкусу. Их симпатии были на стороне суздальских князей потому уже,
что те были соперниками Москвы. Дмитрий Константинович Суздальский даже
воевал с Москвой в 1364 г., но уступил великое княжение и скрепил мир
браком своей дочери и юного князя московского Дмитрия. Мятежные нижегородцы
были принуждены к покорности не московской ратью, а Сергием Радонежским,
который в 1365 г. отлучил нижегородцев от церкви и закрыл храмы, после чего
мятеж утих. Но по смерти Дмитрия Константиновича его брат Борис использовал
настроение умов для того, чтобы отложиться от Москвы. Разумеется, он был
свергнут своими племянниками, Василием и Семеном, получившими поддержку
Москвы, но оба брата вынуждены были считаться с симпатиями своих подданных,
а те требовали разрыва с Москвой. Князья, превратившиеся в кондотьеровбыли вынуждены искать способа угодить гражданам и не потерять голову. И они
этот способ нашли, ибо им улыбнулась историческая судьба.

После Куликовской битвы, в которой участвовали тверские и суздальские
ратники, но не князьяпригласило в Москву митрополита киевского Киприана, тем самым ограничив
влияние языческого князя Ягайло, потому что его православные подданные в
делах веры стали подчиняться Москве. Это тонкое и умное деяние суздальские
князья представили хану Тохтамышу как сговор Москвы с Литвой, союзницей его
врага - Мамая
Умный и образованный политик без труда усмотрел бы в таком примитивном
доносе провокацию, но Тохтамыш был простодушный и доверчивый сибиряк, и
потому навет имел успех. Впрочем, ради правдоподобия в доносе был упомянут
и Олег Рязанский, который, спасая свою землю, не присоединился к
противникам Мамая. Его тоже обвинили в симпатиях к Литве и тем обрекли
уцелевших рязанцев на гибель, хотя они были противниками Москвы.

Тохтамыш поверил всему, несмотря на очевидную нелепость доноса. Он привык
сражаться, а не размышлять, а среди его окружения уже не было опытных и
разумных эмиров, погибших во время "замятни". Поэтому он поднял войско на
коней, переправился через Волгу, конфисковал купеческие корабли, так как
купцы могли подать весть на Русь, взял с собой суздальских князей в
проводники и двинулся в набег "изгоном", т.е. на рысях и без обоза, обогнул
с юга Рязанскую землю и вышел к Оке, где Олег якобы указал ему броды. 12
августа 1382 г. татарские войска подошли к ничего не подозревавшей Москве.
Вот что могут сотворить сила лжи и охота к человекоубийству.

199. СЛАБОСТЬ ДУХА

Далее события пошли быстро и трагично. Великий князь уехал в Переяславль, а
оттуда в Кострому "собирать войска". В Москве он оставил за себя
митрополита Киприана, поручив ему город и всю свою семью. По-видимому,
князь был уверен в том, что каменная крепость, снабженная всеми новинками
тогдашней военной техники, неприступна для легкой конницы. В Москве уже
были дальнобойные самострелы (арбалеты) и "тюфяки"оружие, пригодное для отражения противника, лезущего на крепостную стену.
Достаточны были и запасы пищи. Не хватало одного - силы воинского духа,
потому что герои Куликова поля отдыхали в своих родных деревнях, а в
столице жили немногие придворные с многочисленной дворней и ремесленники
московского посада. Эта масса была отнюдь не пригодна к военным операциям и
понятия не имела о воинской дисциплине. Зато склонность к грабежу и
самоуправству, а равно и полная безответственность доминировали в их убогом
сознании, как всегда бывает у суб-пассионариев.

Вместо того чтобы организовать оборону стен, "гражданские люди возмятошася
и всколебашася, яко пьяны, и сотвориша вече, позвониша во все колоколы, и
всташа вечем народы мятежники, недобрые человеки, люди крамольники: хотящих
изойти из града не токмо не пущаху, но и грабляху... ставши на всех воротах
городских, сверху камением шибаху, а внизу, на земле, с рогатинами и
сулицами и с обнаженным оружием стояху, не пущающие вылезти вон из
града"пьяны, ибо разгромили боярские подвалы, где хранились бочки с медами и
пивом.

Но при этом московские люди были непоследовательны. Они выпустили из города
владыку Киприана и великую княгиню... после того как разграбили их багаж.
Очевидно, татары не осаждали и даже не блокировали Москву, взять же столицу
им было не по силам. Их разъезды кружили вокруг Москвы и грабили окрестные
деревни. А тем временем бояре собирали ветеранов и готовились к отражению
врага. Под копытами татарских коней стала гореть земля.

И тут снова инициативу взяли в свои руки суздальские князья. Они вступили в
переговоры с москвичами, предложили им почетный мир при условии, что они
впустят в крепость татарское посольство. Верить заведомым предателям было
сверхглупо, но что понимает пьяная толпа?! Ворота отперли, не обеспечив их
защиты; татарские послы въехали в город, а за ними ввалилось их войско, и
началась резня. При последующем подсчете оказалось, что убито 24 тыс.
москвичей
Чтобы прокормить свое войско, Тохтамыш рассеял его по всей территории
княжества, запретив лишь вступать на Тверскую землю. Поэтому в Тверь
устремились толпы беглецов, оборванных и голодных. Но герой Куликовской
битвы Владимир Андреевич Храбрый с наскоро собранным отрядом разбил группу