После победы на Кондурче к Тимуру обратились царевичи Белой орды,
находившиеся у него на службе, с просьбой поручить им сбор людей из своих
бывших улусов для приведения их к покорности завоевателю. Тимур доверился
им и выдал ярлыки на выполнение поручения. Те, "веселые и довольные,
отправились отыскивать свой иль"похода.

208. ИЗМЕНЫ

Победа Тимура при Кондурче больно ударила по Суздальско-Нижегородскому
княжеству. Борис Константинович, лишенный татарской поддержки, вынужден был
просить верности у своих бояр, а они его предали. Старший боярин, Василий
Румянец, уговаривал Бориса: "Не печалься, господин князь! Все мы тебе верны
и готовы головы свои сложить за тебя и кровь пролить!" Сам же Румянец
пересылался с великим князем Василием.

То, что Василий Дмитриевич не порвал с разбитым ханом, было мудро.
Возвращаясь из Киева с литовской женой и татарским послом в 1392 г., он
отправил этого посла вместе со своими боярами в Нижний Новгород. Борис не
хотел впускать их в город, но поддался на уговоры Румянца, советовавшего
князю избегать конфликта. Но как только ханский посол и московские бояре
вступили в город, зазвонили колокола, народу было объявлено, что Нижний
Новгород принадлежит московскому князю, а князю Борису боярин Василий
Румянец заявил: "Господин князь! Не надейся на нас. Мы уже не с тобою, а на
тебя". И они оковали Бориса, его жену, детей и сторонников. Их развели по
московским тюрьмам, где они и умерли.

После смерти Бориса Константиновича в 1394 г. сопротивление Москве
возглавили его племянники Василий и Семен Дмитриевичи, но им пришлось
покинуть Суздаль вследствие инертности народа. Потомки древних русичей не
могли и не хотели тягаться с Москвой, где пассионарная энергия кипела и
бурлила. Князья оказались одинокими. Десять лет они надеялись на помощь
хана Тохтамыша, но тщетно. В 1401 г. семья Семена была захвачена
московскими воеводами, и тогда сам он сдался москвичам и через пять месяцев
умер в Вятке. Василий умер в 1403 г. дома, в Городце, который затем отошел
к Москве.

Приобретение Нижегородской земли сразу закрепило главенство Москвы в
Великороссии. Но как оно смогло осуществиться? Суздальские князья не
уступали московским в предприимчивости, энергии, способностях, но были
преданы и боярами, и горожанами, и даже крестьянами, не оказавшими им
необходимой поддержки. Не то чтобы нижегородцы противились суздальским
князьям, но они вели себя так вяло, что их позицию вполне можно было счесть
изменой, поскольку она открыла московской рати дорогу в Нижний Новгород.

Однако обвинение в измене своему народу могли кинуть и граждане князьям,
которые стали использовать татар и мордву для защиты своих прав. В 1399 г.
Семен Дмитриевич привел на Нижний Новгород тысячу татар. После трехдневной
осады нижежегородцы открыли ворота за обещание не грабить их и не брать в
плен. Повторилась московская драма: нижегородцев ободрали донага, а князь
снял ответственность с себя, ибо он-де "в татарах не волен".

Когда же московские войска пришли на выручку нижегородцам, татары убежали,
а москвичи повоевали Булгарскую землю, то нижегородцы искренне стали
верноподданными московского князя. Так кого же считать изменниками: бояр
или князей?

Думается, что равно тех и других. Картина гибели Суздальской земли слишком
напоминает трагедию Древней Руси, распавшейся на уделы, беспринципно и
безжалостно расправлявшиеся друг с другом. Уже в XIII в. исчезла из
сознания князей и бояр сама категория верности, что характерно для фазы
обскурации. Массы, как всегда, следовали примеру правителей и становились
год от году беспомощнее. Почему же Москва составила исключение?

Это тоже вытекает из теории этногенеза. В деревнях шел естественный отбор.
Пассионарные юноши становились "отроками", обслуживающими в походах князей
и бояр. Их тогда называли "боярские дети", что отнюдь не подразумевало
родства.

Пассионарные девицы, как, впрочем, и непассионарные, стремились удачно
выйти замуж. Но в то мятежное время героями их девичьей мечты были храбрые
воины, а перспектива вдовства перед этой мечтой меркла. Так Москва
постепенно аккумулировала пассионарный генофонд России.

Разумеется, "отроков" надо было кормить и одевать. Но богатая митрополия
поддерживала Москву не только духовно, но и материально. Поэтому у великого
князя Василия хватило денег не только на бытовые нужды, но и на "выход"
татарскому хану. Тохтамыш это учел и изменил дружбе и честному слову: он не
вступился за своего друга Бориса Константиновича, а дал в 1392 г. Василию
Дмитриевичу ярлык на Нижний Новгород, Городец, Мещеру и Тарусуобеспечил свой тыл в будущей войне с Тимуром, которой от него требовали его
собственные беки и огланы. А то, что он этим деянием заложил основание
будущего величия России, было ему невдомек. Поэтому за этот поступок он
благодарности не заслуживает.

Не менее свирепствовал дух предательства в стане Тимура. Когда Тохтамыш
овладел Белой ордой, его враги - дети Урус-хана Койричак-оглан и
Темир-Кутлуг и их друзья Кунче-оглан и мурза Едигей (Идигу), - пришли к
Тимуру и попросили принять их на службу. Тимур оказал им ласку и милость,
одарил их, а с Кунче-огланом часто играл в нарды и шахматы
Пока шли бои с Тохтамышем, царевичи показали себя героями, но в 1391 г.,
оказавшись в родных степях, они отпросились собирать разбежавшийся народ.
Из них вернулся только Кунче-оглан. Темир-Кутлуг и Едигей предпочли
заняться возрождением Белой орды. Кунче-оглан вернулся, но когда услышал,
что на престол Белой орды сел Темир-Кутлуг, "сердце его раздвоилось", и
однажды ночью он убежал в родную степь, а впоследствии даже перешел к
Тохтамышу и участвовал в битве на Тереке против Тимура, ибо ненавидел
Темир-Кутлуга