среды, неоспорима. Хотя степень этой зависимости и расценивается различно, но
в любом случае хозяйственная деятельность народов, когда-либо населявших
Землю, тесно связана с ландшафтами и климатом обитаемых территорий.

Народы Земли живут в определенных ландшафтах, но коль скоро ландшафты
разнообразны, то столь же разнообразны и народы. Ведь, как бы сильно они ни
видоизменяли ландшафт (путем ли создания антропогенного рельефа или путем
реконструкции флоры и фауны), людям приходится кормиться тем, что может дать
природа на той территории, которую этнос (народность) либо населяет, либо
контролирует на предмет получения тех же даров природы [+1].

Однако ландшафты, подобно этносам, имеют свою динамику развития, свою историю.
И когда ландшафт меняется до неузнаваемости (причем безразлично - от
воздействия ли человека, от изменения ли климата, от неотектонических
процессов или от появления губительных микробов, несущих эпидемии, которые
ведут к изменению численности тех или иных видов животных и растений), люди
должны либо приспособиться к новым условиям, либо вымереть, либо обрести новую
родину. Простое выселение в другую страну, где уже есть достаточно плотное
население, может быть выходом для единиц и малых групп. Но когда дело идет о
судьбе целого народа, такие переходы всегда были связаны с крупными
историческими событиями. А поскольку они часто повторялись за пять тысяч лет
обозримой истории, то их уже можно классифицировать и анализировать. Так мы
вплотную подошли к проблеме миграций.

Изменение ландшафтов - не единственная причина миграций. Они возникают также
при демографических взрывах, но тогда они будут столь отличны по характеру,
что спутать их очень трудно. Однако в любом случае переселенцы ищут условия,
подобные тем, к которым они привыкли у себя на родине. Англичане охотно
переселялись в страны с умеренным и даже жарким климатом, лишь бы там были
степи, где можно было разводить овец. Поэтому они заселили всю Северную
Америку, за исключением сплошных лесов бассейна р. Маккензи, которые были
заселены франко-индейскими метисами Канады; они без труда превратили в
овцеводческие районы Южную Африку, Австралию, Новую Зеландию, но влажные
тропические районы их не манили. В Индии, Родезии, Нигерии, Гвиане и на Борнео
они выступали преимущественно в роли колониальных чиновников, военных и
купцов, т.е. людей, живущих не за счет природы, а за счет местного населения.
В Индии для английских чиновников и солдат были предусмотрены длительные
отпуска, которые они проводили в горах, где климат умеренный; иначе чиновники
теряли работоспособность, а солдаты - боеспособность.

Предки якутов в XI в. проникли в долину Лены из прибайкальских степей.
Используя широкую пойму этой реки и ее притоков, они развели там степную
породу лошадей, имитируя свою прежнюю жизнь в степях. Но они не посягали на
водораздельные массивы тайги, предоставив их оленеводам-эвенкам. Русские
землепроходцы в XVII в. подчинили всю Сибирь, но заселили только лесостепную
полосу и берега рек, т. е. ландшафты, сходные с теми, где сформировались их
предки.

Но если между некоторыми миграциями и изменениями ландшафтов есть
функциональная зависимость, то, зная одно, мы можем судить о другом. Миграции
народов фиксировались историей, а смены ландшафтов не имеют абсолютных дат.
Следовательно, для того, чтобы датировать изменения, происходящие в природе,
мы можем отправляться от истории, и, значит, нам необходима канва исторических
событий.

Наши исследования, посвященные установлению связи явлений физической географии
и палеонтологии на материале истории Центральной Азии и археологии низовий
Волги, позволили сделать три вывода [+2]:

1. Историческая судьба этноса, являющаяся результатом его хозяйственной
деятельности, непосредственно связана с динамическим состоянием вмещающего
ландшафта.

2. Археологическая культура данного этноса, представляющая собой
кристаллизованный след его исторической судьбы, отражает палеогеографическое
состояние ландшафта в эпоху, поддающуюся абсолютной датировке.

3. Сочетание исторических и археологических материалов позволяет судить о
характере данного вмещающего ландшафта в ту или иную эпоху и, следовательно, о
характере его изменений. И наоборот, наличие установленных данных о колебаниях
климата, а тем самым и о соотношениях ландшафтов между собой помогает искать
памятники давно исчезнувших народов.

Способ применения изложенных здесь тезисов подробно описан нами в книге
"Открытие Хазарии" (М., 1966), Теперь мы можем перейти к широкому обзору и
характеристике соотношения колебаний увлажнения Центральной Азии с миграциями
кочевых народов, ее населявших.

-=Надземные границы=-

Наша планета имеет важную особенность - зональность. Для выяснения
рассматриваемой проблемы из всех зон важна азиатская степь.

Она как нельзя лучше приспособлена для жизни человека. Зеленый ковер
калорийных трав поедается скотом, превращаясь в жирное мясо и мягкую шерсть.
Кочевой быт позволял степнякам использовать все богатства природы и экономить
силы, которые шли на создание оригинальной культуры, фольклора, мифологии и
разнообразных социальных систем, как то: орд, племенных союзов, а позднее и
теократий, способных противостоять агрессивным тенденциям цивилизованных
земледельческих государств, в первую очередь Китая. Полоса пустынь отделяет
степь от Китая и в древности служила барьером против китайских войск,
врывавшихся в степи. Несмотря на грандиозные усилия династий Хань, Суй и Тан,
истощивших свою богатую и многолюдную страну, хунны, тюрки и уйгуры смогли
отстоять свою независимость, а монголы в XIII в. перенесли войну в Китай и
одержали полную победу.

Однако победы кочевников сменялись поражениями, подъемы культуры и экономики -
упадками, и вообще история кочевых народов была не менее богата коллизиями,
чем история их оседлых соседей. На первый взгляд это странно: тип хозяйства -
кочевое скотоводство - на протяжении трех тысячелетий был неизменен, что дало