сумму денег, как это делает банк. Она просто имела бы права собственности на
все реальные ресурсы. Ее решения не могут также ограничиваться
перераспределением свободного капитала в форме денег или, возможно, земли. Ей
пришлось бы также решать, оставлять ли конкретный завод или часть оборудования
и дальше предпринимателю, использовавшему их в прошлом, поверив ему на слово,
или их следует передать другому, обещающему от них более высокий доход».
Этот отрывок взят из очерка, в котором я рассматривал пять лет назад
«возможность реальной конкуренции при социализме»[Collectivist Economic
Planning (1935), pp. 232--37; см. выше, стр. 170--173]. В то время такие
системы обсуждались в слишком общих чертах и можно было надеяться найти ответ,
когда появится систематическое изложение новых идей. Крайне печально не найти
никакого ответа на эти проблемы в двух рассматриваемых книгах. Хотя там не раз
делаются заявления о том, насколько благотворным был бы во многих отношениях
контроль за инвестиционной деятельностью, но нет и намека на способ его
осуществления и характер распределения ответственности между планирующей
властью и руководителями «конкурирующих» промышленных единиц. Такие заявления,
например, как то, что «хотя руководители социалистической отрасли будут
следовать при принятии некоторых решений указаниям планирующей власти, отсюда
не вытекает, что у них вовсе не будет выбора» [D, p. 217], никак не спасают
положения. Достаточно ясно лишь то, что планирующая власть сможет регулировать
и направлять капиталовложения, только будучи в состоянии проверять и повторять
расчеты предпринимателя.
Представляется, что здесь оба автора неосознанно вернулись к прежней вере в
превосходство централизованно управляемой системы над конкурентной и тешат
себя надеждой, что «вездесущий, всеведущий орган коллективной экономики» [D,
p. 191] будет обладать по меньшей мере таким же объемом знания, как частные
предприниматели, и, следовательно, будет в состоянии принимать хотя бы такие
же решения, если не лучше, какие принимают предприниматели сейчас. Как я
пытался показать по другому поводу, главное достоинство реальной конкуренции в
том, что благодаря ей используется разделенное между многими лицами знание,
которое, если бы его необходимо было использовать в условиях централизованно
управляемой экономики, должно было бы включаться в общий план [см. статью
«Экономическая теория и знание», перепечатанную выше как глава II]. Мне
кажется, что предполагать автоматическое наличие всего такого знания у
планирующей власти -- значит упускать главное. Не вполне ясно, допускает ли
Ланге, что планирующая власть будет обладать всей этой информацией, когда
говорит, что «администраторы социалистической экономики будут иметь (или не
иметь) в точности те же самые знания о производственных функциях, какие имеют
(или не имеют) капиталистические предприниматели» [LT, p. 61]. Если выражение
«администраторы социалистической экономики» означает здесь просто всех
менеджеров производственных единиц вместе с руководителями центральной
организации, то такое заявление, конечно, можно с готовностью принять, но оно
никоим образом не решает проблему. Но если оно подразумевает, что все это
знание может быть эффективно использовано планирующей властью при составлении
плана, то оно совершенно голословно и основывается, по-видимому, на «ошибке
сложения». <«Ошибка сложения» -- одна из разновидностей логических ошибок,
выделенных Аристоaтелем. Хрестоматийным примером является высказывание: «Все
углы треугольника равны 180 градусам». Оно может пониматься двояко -- либо как
утверждение, что сумма всех углов треугольника равна 180 градусам (и тогда оно
истинно), либо как утверждение, что всякий угол треугольника равен 180
градусам (и тогда оно ложно). По мнению Хайека, Ланге впал именно в такого
рода ошибку. Верно, что при социализме все экономические агенты будут знать о
производственных функциях столько же, сколько и при капитализме. Однако
неверно, что при социализме каждый или хотя бы какой-то агент (скажем,
центральное плановое бюро) будет обладать всем этим совокупным знанием о
производственных функциях. (Прим. науч. ред.)> [Другой, еще худший пример
такой ошибки встречается в предисловии профессора Липпинкота к статьям Ланге и
Тэйлора, где он доказывает, что «несомненно, Центральное Управление
Планирования имело бы большую власть, но будет ли она больше, чем власть,
осуществляемая коллективно частными советами директоров? Если решения частных
советов принимаются разрозненно, это не означает, что потребитель не ощущает
их коллективного воздействия, даже если нужна депрессия для того, чтобы он его
почувствовал».]
В целом оба исследования не дают, в сущности, новой информации по этому
важному со всех точек зрения вопросу об управлении новыми капиталовложениями и
обо всем, что с этим сопряжено. Проблема остается там же, где она была пять
лет назад. По этому поводу я могу лишь ограничиться повторением того, что
писал тогда: «Решение об объеме капитала, доверяемого отдельному
предпринимателю, и сопряженное с этим решение о размере отдельной фирмы под
контролем одного лица на самом деле есть решения о наиболее предпочтительной
комбинации ресурсов. И именно на центральной власти будет лежать решение,
следует ли расширить один завод, расположенный в каком-то месте, а не другой,
расположенный где-то еще. Все это предполагает планирование со стороны
центральной власти почти в таком же масштабе, как если бы она фактически
управляла этим предприятием. Хотя, по всей вероятности, индивидуальный
предприниматель получит какие-то определенные контрактные полномочия по
управлению вверенным ему заводом, все новые капиталовложения будут неизбежно
регулироваться централизованно. Такое разделение в распоряжении ресурсами
просто имело бы тогда следствием, что ни предприниматель, ни центральная
власть реально были бы не в состоянии осуществлять планирование и что было бы
невозможно определить ответственность за ошибки. Предполагать, что можно
создать условия полной конкуренции, не заставляя тех, кто отвечают за принятие
решений, платить за свои ошибки -- чистейшая иллюзия. В лучшем случае это
будет системой квазиконкуренции, где реально ответственным лицом будет не
предприниматель, а одобряющий его решения чиновник и где поэтому в связи с
проявлениями инициативы и определением ответственности возникнут все те
трудности, которые обыкновенно порождает бюрократия» [Collectivist Economic
Planning, p. 237; см. выше].
9
Вопрос, насколько социалистическая система может избегнуть расширенного
централизованного управления экономической деятельностью, чрезвычайно важен и
помимо его связи с экономической эффективностью. От этого прежде всего
зависит, сколько личной и политической свободы можно сохранить в такой
системе. Оба автора убедительно показывают, что сознают опасности для личной
свободы, сопряженные с централизованно планируемой системой, и, по-видимому,
разработали свой конкурентный социализм отчасти для предупреждения такой
опасности. Д-р Диккинсон даже идет на то, чтобы сказать, что
«капиталистическое планирование может существовать только на основе фашизма» и
что в руках безответственного руководства даже социалистическое планирование
«могло бы сделаться величайшей тиранией, которую когда-либо видел мир» [D, pp.