прощанье: люблю, возвращайся...
     Князь замахал руками, а причалы и берег утихли. Донеслось с моря:
     - У-уу... Уууу-у...
     Первое  слово  -   люблю.  Княгине  послано?  Всем.  Как  и  обещанье
вернуться...
     - Заметил?  - спросил бывалый тмутороканец товарища. - Взял он наших,
русских,  немного,  и все-то из старших, бояр, для распоряженья, совета. А
так все касоги, хозары, варяги, греки, торки, печенеги.
     - Как сказал,  так он  и  сделал,  -  отозвался товарищ.  -  На  нас,
стариков, оставил Тмуторокань да на русскую дружину. Разумник князь-то.
     И пошли они в крепость-город,  толкуя о деле, решать которое пустился
князь Мстислав. Брат его Ярослав и воин знатный, и князь мудрый. Окаянного
сбил,   печенегов  смирил,   устроил  тишину  на  Руси.  В  одном  плох  -
несправедлив к брату.  Не наделил его из выморочных волостей, дает Муром и
говорит,  что Тмуторокань богаче Киева. Что нам в золоте! И дальний Муром,
право же,  в насмешку предложен.  Нам в Тмуторокани люди нужны,  нам нужны
южные волости, чтобы из них Тмуторокань пополнялась русскими людьми. Иначе
зачахнет русский дух и здесь, и в Таврии.
     Обсудили. Тмутороканец вспомнил черепки, бренчавшие в сумке. Обсудили
и их, но не сошлись в счете лет давности. Находчик черепков жил в каменном
доме,  строенном отцом  его  тому  назад  лет  шестьдесят.  Стали  мерить,
насколько  земля  поднялась  от  пыли.  Спорили,  ссорились,  путались,  и
пришлось отдохнуть.  Засев в садовую тень,  вспомнили свой последний поход
на касогов, после которого касоги, присмирев, с Тмутороканью примирились.
     Редедя,  касожский князь, а по-гречески Редедос-кесарь, взамен общего
боя предложил Мстиславу божий суд - поединок.
     Сердце изныло глядеть, как князья шлемы иссекли, щиты расщепили, латы
помяли,  оружие поломали и  сошлись бороться руками.  Почему легче  самому
делать, чем смотреть на тяготы другого?
     Редедя  -  Редедос  был  богатырь телом,  крупнее Мстислава и  все  ж
Мстислав пересилил,  хватил оземь через колено и довершил его жизнь ножом.
Касоги сказали - помиловал: по-ихнему, для побежденного нет солнца.
     По  условию касоги отдали Мстиславу семью  Редеди,  казну,  лошадей и
скотину,  и еще Мстислав наложил на них дань. Семью Редеди Мстислав там же
отдал касогам за выкуп, и много они заплатили, чтоб уйти от бесчестья.
     До  того  времени  иные  касоги,  поссорившись со  своими,  убегали в
Тмуторокань.  После  победы  над  Редедею многие  храбрые витязи -  рыцари
касожского роду пришли проситься на  службу во Мстиславову дружину.  Народ
они верный, честь чтут до смерти. А все же лучше, чтобы к нам побольше шло
своих людей, с Руси...
     В память победы Мстислав на выкуп Редедьевой семьи построил храм деве
Марии, княгиня у него крещеным именем тоже Мария.
     Отдохнув,  пошли старики к  храму.  Чист,  как снег,  белого тесаного
камня,  купол сведен банным строением, а не шатром. Откуда ни взгляни, нет
красивее ни в Корчеве, ни в Суроже, ни в Киеве.
     Попробовали  измерить,  насколько  земля  наросла  у  храмовых  стен,
поспорили, сколько на год приходится и от каких людей черепки: один кричит
- до потопа, другой - после, зато сразу, как земля высохла.
     Признав -  темное дело  судить о  прошлых веках,  пошли молча,  думая
каждый о своем.  Находчик черепков вспомнил, что нужно заутро плыть к сыну
в Корчев, для чего можно уже с вечера погрузить в лодью готовую гончарину:
море будет стоять зеркалом.  Другой думал,  как будет мирить дочь с  мужем
ее.  Молодые-то умны,  но не притирчивы друг к  дружке,  семейная жизнь не
проста.  Как мирить? За Корчевом на Сурожском берегу, близ межи с греками,
сидит брат, дочке дядя. Греческая межа спокойна всегда, как нынешнее море.
Скажу,  весть получил - болен брат, и поплыву к нему вместе с дочерью. Там
ее до времени и оставлю.  Есть между ними любовь, опомнятся, сбегутся. Нет
любви, лучше смолоду разойтись, чем век маяться.
     Потом думы  друзей полились одним руслом,  что  прав  князь Красивый,
взяв с собой инокровных дружинников.  Таким, если Ярослав со Мстиславом не
урядятся,  легче будет биться и  кровь лить.  Перекинулись словами о днях,
когда сами они ходили в последний поход.  Отяжелели тогда?  от скачки,  от
копья  с  мечом  кости  попросили покоя.  На  тмутороканских стенах,  если
придется,  они покажут себя молодым за пример. На месте. В седле скакать и
своими ногами бегать не нужно.
     Текли увесисто, твердо ступая, и мысли, и двое людей" Черепки прошлых
дней колебались в  душе,  как ракушки,  когда их  выносит и  тащит прибоем
назад. Память - зеркало, коль нет в ней ничего, кроме твоего отраженья. На
волю бы. Все ты привязан к земле, как бык в стойле.
     - Как думаешь,  - спросил один, - здесь до нас сколько людей свой век
отжило? Сколько звезд в небе? Иль меньше?
     - Больше,  -  ответил второй. - Делали, как мы, такие же были, оттуда
же глину копали, так же огонь в печи разводили, так же смеялись, любились.
     - На месте живем, но будто бы и движемся куда-то все вместе.
     Взглянули на  море.  Низовой  ветерок нес  прохладу и  надувал паруса
кораблям князя Мстислава.  А  княгиня-то  плачет?  Нет,  и  от  себя слезы
спрячет такая.
     Дети,   идя  из  школы,   кланялись  старшим.   Учитесь,  учитесь,  в
Тмуторокани неграмотному - полцены, грамотному - две. Вам жить.
     - Да,  друг-брат,  страх, пока сидишь, как свинья, в своем закутке. А
вышел на волю, мысли раскинул - нет страха, не боишься ни боли, ни смерти.
     - Да что человек!  Как ветка на дереве. Растешь, разветвляешься, плод
даешь и... - Не находя слов, матерой тмутороканец раскинул руки.
     Спешившая   навстречу  молодайка,   поклонившись  старшим,   спросила
нарочито скромным голоском:
     - Чтой-то вы размахались, бояре? Аль с солнышком не поладили?
     - Да мы так, рассуждаем по-стариковски.
     - Старики!  - лукаво протянула молодка. - Зелен виноград - не вкусен,
млад человек -  не искусен.  -  И вильнула своей дорожкой, запев песенку о
князе-вдовце,  который вздумал сынка женить поскорее, но красавица невеста
не сына, отца на себе поженила и подарила ему двенадцать сыновей-богатырей
на зависть всему белому свету.
     Пошли  своим  путем и  друзья,  невольно расправив плечи по-молодому.
Успеется еще в землю-то лечь, туда не опоздаешь, как и на тот свет.
     Верно.  От повестей о поздней любви не пусты русские были и ромейские
преданья,  а в Священном писании таких примеров не счесть. Бывалому больше
нужно,  чем молодому.  И то сказать, лечь в домовину успеешь, земля в твой
час возьмет тебя без укора, что ей! А на том свете божий ангел не спросит,
сколько времени ты, душа, жила в русском теле и сколько любила, а спросит,
много ль добра совершила и какого наделала зла...  Так, что ли, друг? Так,