закутанное в  шелковый плащ.  Князь ночевал у костра и перед рассветом сам
запалил его.
     Базилевс  Никифор  Второй  прислал  князю  Святославу полторы  тысячи
фунтов золота в дар и просил помочь против задунайских болгар. Посол нашел
русского князя  в  дни  свободы после  хозарской войны  и  не  золотом его
соблазнил,  но мыслью о завоевании земель.  Святослав пошел в Болгарию,  и
взял ее,  и  оставил себе,  пожелав в  городе Переяславце на Дунае сделать
середину своих владений. Кто знает, думалось Мстиславу, что получилось бы,
если  б  империя  сумела,  примирившись со  Святославом,  сделать из  него
союзника?  Но ромеи подкупили печенегов,  те подошли к Киеву,  и Святослав
вернулся, чтоб разбить степняков.
     Когда  дед  вернулся  на  Дунай,   Никифора  Второго  не  стало.  Его
предшественник  был  отравлен  женой,   гречанкой  Феофано,  которая,  как
утверждали,  превосходила красотой Елену Троянскую.  Став сама базилиссой,
Феофано,  по  расчету,  взяла  в  мужья-соправители  полководца  Никифора,
бывшего на  двадцать лет  старше ее.  Но  вместо слуги нашла господина для
себя  и  империи.   Никифор  укрощал  знатных,   отобрал  лишние  земли  у
духовенства.  Их  он  смирил бы,  но Феофано обещала родственнику Никифора
Иоанну Цимисхию свою любовь и  диадему базилевса за избавление и  от этого
супруга.  Темной декабрьской ночью в снежную бурю Цимисхий в лодке подплыл
к  стене,  ограждавшей  Палатий  с  моря.  Заговорщиков подняли  наверх  в
корзинах,  они  прокрались в  покои Феофано,  ведомые евнухами,  ворвались
оттуда в спальню Никифора,  у которого заранее выкрали оружие, и выместили
на нем свой страх.
     Наутро  палатийская охрана  и  ближние  сановники  признали  Цимисхия
базилевсом,  но,  нечаянно для Феофано, столичное духовенство восстало под
водительством патриарха.  Цимисхию отказали в венчании на престол, пока он
не  очистится от подозрения в  убийстве Никифора,  пока не покарает убийц.
Помощники Цимисхия отправились в  вечное заточение,  Феофано вместо нового
мужа получила тесную келью в  глухом армянском монастырьке,  где монахини,
не ведая и слова по-гречески, ужасались преступной затворнице. Цимисхий же
дал клятву,  что и  в  мыслях не  лил крови Никифора,  что Феофано обманом
заманила его в  страшную ночь,  чтоб запутать в  преступлении,  и все свое
немалое достояние,  до последнего обола,  отдал на благие дела.  Таков был
второй соперник Мстиславова деда.
     Святослав не  только побил печенегов под  Киевом,  но  взял  многих в
войско.  Вернувшись на Дунай,  он заключил союз с мадьярами.  Овладев всей
придунайской Болгарией,  Святослав  перевалил  через  горы,  взял  в  плен
болгарского  владыку  Петра,  но  под  Аркадиополем  многоплеменное войско
русского князя потерпело поражение. Вытесненный из Болгарии, Святослав был
осажден в  придунайском городе Доростоле,  заключил с Цимисхием мир и ушел
за  Дунай с  двадцатью тысячами войска.  А  потом с  дружиной в  несколько
десятков  мечей,   поднимаясь  по  Днепру,  был  он  застигнут  у  порогов
печенегами,  подкупленными Цимисхием. Святославу исполнилось тридцать лет,
таким он и остался в земном образе - ровесник своему внуку Мстиславу.
     Буйствовало  пламя,   разрушая  собственную  свою  опору,  и  твердое
превращалось в летучее, видимое - в невидимое, и черными каплями скользило
серебро,  источаясь в огненные уголья. Иноплеменные дружинники, думая, что
их  князь  приносит  особую  жертву,  мысленно  молились  своим  святыням.
Немногочисленные русские шептали заклинания, так как в Тмуторокани больше,
чем где бы то ни было на Руси, жило разных древних обычаев.
     Никто не  знал,  чьи  тени  являлись Мстиславу,  никто не  знал,  что
сожигается.  Пепел костра напомнил князю о  Цимисхии.  На четыре года этот
базилевс пережил Святослава.  Богатырь и  удачливый полководец,  Цимисхий,
воюя  в  Азии,  выражал  недовольство евнухом  Василием,  которому доверил
управление на.  время  отсутствия.  И  собственный лекарь Цимисхия угостил
своего господина тайным зельем.  Оно,  не  имея  вкуса и  запаха,  убивает
верно, но медленно: не угадаешь, когда тебя отравили.
     Мстислав знал, что греки боятся его, как бы не отнял он Таврию, и был
осторожен с  дарами таврийцев.  Он не собирался ни завоевывать греков,  ни
мстить им. Не за что мстить-то, по совести. А дела его на Руси.
     Кострище  засыпали,  -  по  обычаю,  каждый  старался нарастить новый
курган.  Хан Туген не  делился понятной ему тайной совершенного Мстиславом
обряда.  По  осени  печенег послал  своих  окропить черную землю  семенами
степных трав,  чтоб  заросла она  поскорее и  успокоилась навечно голодная
душа Святослава.


     Достигнув русских пределов, Мстислав шел строго, за все щедро платил.
Под   Киевом  городская  старшина  дала  пир  прибывшим  и   браталась  со
Мстиславовой дружиной.  А  в город не пустили.  Ярослав был на севере,  но
киевляне оставались крепки верностью старшему сыну Владимира,  и  Мстислав
ушел на  левый берег.  Черниговцы приняли с  честью тмутороканского князя.
Младший Владимиров сын был им  люб,  а  Киев черниговцу не указ.  Немногим
уступая Киеву в древности,  немногим Чернигов отстал и в обширности.  Едва
ли  не  день  пришлось  бы  потратить  пешеходу,  чтоб,  обойдя  Чернигов,
полюбоваться им со всех четырех сторон.
     Мстислав не препятствовал выезду Ярославовых бояр,  не тронул ничьего
имени,  обычаев ни в  чем не нарушал и  пришелся черниговцам по душе,  как
заказная рукавица на руку. Но со старшим братом никак не ладилось. Сколько
ни пересылались послами,  Ярослав твердил свое: тебе Муром, а из Чернигова
уходи.  Пока ты в Чернигове, любви между нами не быть. А раз нет любви, то
быть войне,  а там -  как бог решит.  Лето пошло на осень,  осень на зиму.
Ярослав,  сидя  в  Новгороде,  без  спеха нанимал варягов,  чтоб воевать с
братом,  а  Мстислав удержал при  себе  дружинников-инородцев.  Русские же
земли жили  своими заботами,  не  было  нигде ни  волнения,  ни  шума,  ни
какой-либо  смуты.  Русь  оставляла князей спорить между  собой  своими же
силами.   На   левобережье   распоряжались   Мстиславовы   посадники,   на
правобережье -  Ярославовы.  Дела,  большие и  малые,  шли своим порядком:
киевляне по делам ездили в Чернигов,  черниговцы -  в Киев по своей полной
воле и между собою не ссорились.
     Минул зимний солнцеворот,  холода покрепчали и  сбавили.  День нарос,
вот уж и  с гор потоки прошли,  а там и отсеялись люди.  Ярослав с наемной
дружиной пошел речной дорогой на юг и  в  начале лета высадился у  слияния
Сож-реки с Днепром. Мстислав вышел из Чернигова на божий суд с братом: кто
кого  одолеет,  того и  правда будет.  Так  задолго до  этого столкновения
решались подобные споры на  всем Западе,  до берегов Океана,  и  долго еще
предстояло подобное.
     Сошлись  под  крепким  городом  Лиственом.  В  разноплеменной дружине
Мстислава братались яс и касог с хозарами, с беглым ромеем, с печенегом, с