Пирамиду Луны.
     "И  пока пирамида и  интервьюер  ведут между  собой беседу, - писал он,
очарованный  видом  этого  вновь  возникшего  мираг   -  к  ним  склоняется,
прислушиваясь, типично индейское лицо. Неужели  это  Иштлилшочитль, вставший
из земли, чтобы после четырехсотлетней ссылки и изгнания  восстановить  свою
научную честь?"
     Итак, шаг  за шагом  на свет появлялась  новая  культура  - цивилизация
легендарных  тольтеков, предшествовавшая цивилизации ацтеков. Верно ли  это?
Да,  действительно, население Мехико жило  между этими  пирамидами и рядом с
ними,  даже не  подозревая об этом. Люди проезжали  мимо них, когда ехали  к
себе на пашню, они располагались чуть  ли не  у самого подножия той или иной
пирамиды во время обеденного перерыва, чтобы пропустить глоток-другой пульке
-  убийственной  водки, которую гнали из агавы и которая была  известна  еще
тольтекам.  Если бы они хоть один раз пошли прямо,  они ткнулись бы  носом в
пирамиду.
     Теперь  обратимся к археологическим  исследованиям. На протяжении всего
лишь трех  десятилетий здесь были проведены значительнейшие раскопки; в 1925
году  возле северной окраины столицы археологи обнаружили Змеиную пирамиду и
выяснили,  что  это не  одна  пирамида, а  целых восемь - настоящая каменная
луковица,  в которой один слой  покрывает другой. Судя  по данным календаря,
такие  пирамиды  возникали  примерно каждые  пятьдесят  два  года,  так  что
постройка одного только этого  комплекса сооружений, этой "луковицы", должна
была продолжаться  более  четырехсот  лет (своего  достойного соперника  эти
сооружения  имеют  в  храмах  и соборах  Западной Европы,  постройка которых
зачастую  тоже длилась  столетиями). В самом центре  Мехико принялись искать
руины Большого  Теокалли, того самого, который был так основательно разрушен
Кортесом, и нашли  остатки его цокольного  этажа. Археологи не  ограничились
раскопками   в  Мехико,  они  добрались  и  до  нынешнего  Сан-Хуана   -  до
Теотихуакана, находящегося в пятидесяти  километрах  от столицы, величайшего
поля пирамид, великолепного памятника древней тольтекской  культуры, города,
"в  котором  приносятся молитвы богу".  (Таков  смысл его  названия; следует
отметить при этом  одно  курьезное совпадение: по-мексикански "тео" так  же,
как  и  по-древнегречески,  означает "бог"; необходимо сказать, что подобные
случайные совпадения не могут служить основанием для каких-либо выводов.)
     Эти руины занимают площадь в семнадцать квадратных километров, и только
незначительная часть ее пока что  расчищена  археологами. Насколько об  этом
можно  судить,  жители,  перед тем как покинуть город,  завалили  его целыми
пластами  земли, толщиной в несколько метров - работа по меньшей мере  столь
же удивительная, как и сами сооружения, если учесть, что  некоторые пирамиды
(характерные  ступенчатые  пирамиды) имели не  меньше  шестидесяти метров  в
высоту.
     Наконец,  исследователи отправились  в  глубь страны.  Эдуард Зелер был
первый,  кто описал крепость-пирамиду Шочикалко, находившуюся в восьмидесяти
километрах  южнее столицы. Другие археологи  принялись  раскапывать  Чолулу.
Там, где  некогда Кортес осуществил одно из своих кровавых злодеяний, теперь
работали ученые, они открыли внутри  самой большой из пирамид, занимавшей  в
свое время большую площадь, чем пирамида Хеопса, целый  лабиринт ходов общей
протяженностью в  несколько километров. Продвинулись они и еще дальше на юг.
В 1931 году  мексиканский  археолог  Альфонсо Касо производил  по  поручению
правительства  раскопки  в  Монте  Альбане  около  Оахаки,  и  именно  здесь
произошло то, о чем, может  быть, никто из  археологов не говорил вслух, но,
весьма вероятно, всегда мечтал: был найден клад.
     Клад Монте Альбана! Предоставим же слово лучшему рассказчику, чем мы, -
Эгону Эрвину Кишу.
     "Есть ли на  земле какой-нибудь другой клочок земли, - спрашивает он, -
история  которого  была  бы  столь же  темна? Где  еще все ваши вопросы  так
неизменно  оставались  бы  без  ответа?  Какое  чувство  берет  в  нас верх:
восхищение или замешательство? Что вызывает эти чувства - комплекс строений,
устремившихся  в  бесконечность,  или,  быть  может,  пирамиды,  похожие  на
роскошные лестницы, ведущие во  внутренние  покои  неба? А быть может,  двор
храма, который наше воображение наполняет тысячами  индейцев, погруженных  в
неистовые   молитвы?   Может   быть,   обсерватория,   в   которой   имеется
наблюдательный  пост с  кругом  меридиана  и углом азимута,  или  гигантский
амфитеатр,  каких  Европа  не  знала ни в древнейшие времена, ни в двадцатом
веке, - здесь было сто двадцать каменных наклонно поднимающихся рядов!
     Быть может, чувства эти вызваны  расположением склепов: они размещались
так, что занимаемая ими  площадь не превращалась в кладбище и в  то же время
одна могила не мешала  другой. А может быть,  их  вызывает пестрая  мозаика,
фрески,  изображающие  различные  сцены  жизни,  самые разнообразные  фигуры
людей,  символы,  иероглифы?  Или  глиняные  сосуды, жертвенные  чаши  с  их
благородным   звоном,  геометрически  прямые   урны  на  четырех  ножках   с
бубенчиками внутри - стоило какому-нибудь  злоумышленнику попытаться  унести
урну, как бубенчик сразу же звал на помощь.
     Но  может  быть,  украшения?  Разве  не  поблекла  выставка  древних  и
современных  произведений  ювелирного  искусства на  Нью-йоркской  всемирной
выставке  перед украшениями  из Монте Альбана? Небольшая часть  этого  клада
сверкает в одной из витрин Национального музея в Мехико.
     Кто бы подумал, что "дикари" могли добиться такой  точности в обработке
горного хрусталя,  что  они  изготовляли  из  золота  и  драгоценных  камней
ожерелья, состоявшие из  854 совершенно одинаковых звеньев,  расположенных в
двадцать  рядов!  Брошь с изображением  бога  смерти, которого  и  сам Лукас
Кранах не мог бы изобразить
     более  апокалипсически;  серьги, словно  сотканные  из  слез  и  шипов;
головной  убор  -  тиара,  достойная папы  из  пап;  подвязки,  напоминающие
английский  орден Подвязки; ажурные наперстки для украшения ногтей; браслеты
с выпуклым  орнаментом;  застежки  и  пряжки из  нефрита,  бирюзы,  жемчуга,
янтаря, кораллов, обсидиана, зубов ягуара, костей и ракушек;  золотая маска,
у которой нос  и щеки обтянуты человеческой кожей; табакерка из позолоченных
тыквенных  листьев;   опахало  из  перьев   кецаля...   Какая   византийская
императрица,  какая  индийская  принцесса,  какая  американская  миллионерша
обладала такими великолепными  драгоценностями,  которыми многие из индеанок
были украшены даже в гробу!"
     "В Монте Альбане -  одни вопросы" - так озаглавил Киш эту  главу своего
мексиканского репортажа. Только лишь в Монте Альбане?
     Если мы хотим быть честными, мы должны признать, что о народе-строителе
доацтекских  времен  нам  сейчас  известно  меньше, чем  ничего. Меньше, чем
ничего, - это значит масса ошибочного, неверного, ложного. Мексика  и Юкатан
- районы  джунглей,  и,  словно в  джунглях,  запутывается  археолог,  когда
начинает  заниматься  здесь  определениями  и  интерпретациями.  Но  что  же
известно достоверно?