Даниловичей" мы говорили о притеснениях, которые терпел при Иване Калите
подчиненный Москве Ростов. Тогда в числе бежавших от начальства москвичей
был боярин Кирилл, человек знатного и богатого рода, обедневший подобно
многим от поборов, от платежа выходов, от разорительных посещений ханских
послов и невольных путешествий с князьями в Орду. Кирилл с супругою своею
Мариею и сыновьями: Стефаном, Варфоломеем и Петром перешел в Радонеж (в
12-ти верстах от нынешней Лавры), удел, оставленный Иваном Калитой сыну
своему Андрею. В тот век владельцы старались привлечь к себе население из
других волостей и давали пришедшим разные льготы; так поступал и князь
Андрей. Двое сыновей Кирилла, Стефан и Петр, женились, но средний
Варфоломей, одаренный поэтическим воображением и наклонностью к
созерцательной жизни, с отрочества порывался в монастырь. Тяжелые труды
подвижника, неустанная молитва и внутренняя борьба с искушениями молодой
жизни представлялись привлекательными его горячей и крепкой натуре.
Родители удерживали его: "Потерпи немного, - говорили они ему, - мы стары,
бедны и немощны, братья твои более заботятся о своих женах, нежели о нас.
Послужи нам, проводи нас в гроб, а там делай, что хочешь". Вскоре они,
чувствуя приближение кончины, постриглись и умерли. Старший брат Стефан
лишился жены и пошел в монастырь. Варфоломей уступил женатому брату Петру
свою часгь наследства, покинул отцовский дом и отправился по окрестностям
искать места для пустынного житья. Он сначала уговорил идти с собою брата
своего Стефана и, вместе с ним, построил деревянную келью и церковь в
лесу, на том месте, где теперь стоит богагый Троицкий собор Сергиевской
Лавры; по просьбе Стефана митрополиг Феогност отправил священников
освятить новую церковь во имя Св.
   Троицы. Но вскоре Стефан оставил своего брата: ему тяжело показалось
одинокое житие. Он уехал в Москву в Богоявленский монастырь и скоро
сделался там игуменом, затем духовником великого князя Симеона, тысячского
и разных бояр.
   Варфоломей обратился к какому-то игумену Митрофану, принял от него
пострижение под именем Сергия, так как в день, когда совершилось это
пострижение, праздновалась память мучеников: Сергия и Вакха. Ему было
тогда двадцать три года. Событие это совершилось в первых годах княжения
Симеона.
   Сергий остался один в лесу, пробыл там более года, подвергаясь
чрезвычайным лишениям, опасности быть растерзанным зверьми, страдая от
видений, неразлучных с мукою подобного уединения. Между тем сделалось
известным, что в таком-то месте в лесу спасается труженик, начали
приходить к нему монахи один за другим и строили около него келии. Они
служили в деревянной церкви заутреню, вечерню и часы, для литургии
приглашали по временам соседнего священника, а через несколько времени
убедили Сергия принять игуменство над ними, угрожая разойтись, если он не
согласится. Сергий, после долгих отказов, был рукоположен в священники и
назначен игуменом от переяславского епископа Афанасия. Так положено было
начало Троицко-Cepгиевского монастыря.
   Сначала новооснованный монастырь был крайне беден: в нем было всего
двенадцать братий, и, но скудости средств к содержанию, больше этого числа
братий не допускалось; положено было правилом принимать нового брата
только тогда, когда выбудет кто-нибудь из числа двенадцати. Богослужение
нередко отравлялось у них при свете березовой лучины, а иногда литургия не
могла совершаться по недостатку вина. Игумен, однако, строго запретил
ходить и просить милостыню и постановил правилом, чтобы все жили от своего
труда или от добровольных, невыпрошенных даяний. Сам Сергий показывал
собой пример трудолюбия: пек хлеб, шил обувь, носил воду, рубил дрова, во
всем служил братии, ни на минуту не предавался праздности, а питался
хлебом и водой. Чрезвычайно крепкое и здоровое телосложение способствовало
ему переносить такой образ жизни. Вместе с тем он был строг и к другим,
требовал от братии такой же суровой жизни, какую вел сам. Через несколько
времени, однако, положение монастыря улучшилось. Молва о святой жизни
Сергия и его братии расходилась все более и более, и вот пришел к ним из
Смоленска архимандрит Симон. Он принес с собою значительное имущество,
которое пожертвовал в монастырь Сергия. За ним прибыл брат Сергия, Стефан,
и привел двенадцатилетнего сына своего Ивана, которого отдал под начало
Сергия; последний тотчас постриг его, назвавши Феодором. С этих пор Сергий
не ограничивал числа братий в своем монастыре, постригал всякого
желающего, подвергнув предварительно строгому испытанию. В монастырь все
более и более стало приходить богомольцев: были между ними нищие странники,
которых нужно было кормить, но были князья, воеводы и богатые люди,
дававшие на монастырь богатые вклады. О Сергии распространилось мнение, что
он одарен свыше даром пророчества. Несмотря на эту славу, Сергий продолжал
вести прежний простой образ жизни и с равной любовью обращался как с
князьями, которые обогащали монастырь, так и с бедняками, питавшимися от
монастыря.
   Между тем пустынные окрестности обители стали заселяться: уже во
времена княжения Ивана Ивановича возник около монастыря посад, а за ним
заводились села и починки; люди вырубали леса и обращали дикую землю в
обработанную. Эти новопоселенцы в своих взаимных делах обращались к
Сергию, как к судье и миротворцу. Жизнеописатель Сергия, замечая, что
вообще в обычае сильных было обижать убогих и присваивать чужое у соседей,
рассказывает такой случай: один житель монастырского посада взял у другого
кабана себе на пищу и не заплатил за него денег. Обиженный прибегнул к
Сергию. Сергий призвал к себе обидчика и сказал ему так: "Чадо мое, веришь
ли ты, что есть Бог? Знай же, что он отец сиротам и вдовицам, судья
праведным и грешным; те, кто грабят других и недовольны дарованным от
благости Божией, беспрестанно желают чужого, те сами обнищают, и дома их
опустеют, и забудется сила их, и в будущей жизни ждет их бесконечное
мучение. Отдай же тому сироте то, что ему следует, и вперед так не
поступай". Виновный послушался.
   При княжении Донского о Сергии знали уже в Константинополе, и патриарх
Филофей прислал ему крест, параманд и схиму и грамоту на введение
общежития. С этих пор Троицкий монастырь сделался общежительным.
   Уважение к Сергию побуждало великого князя Димитрия несколько раз
обращаться к нему. В 1365 году, по поводу спора Димитрия Константиновича
суздальского с его братом Борисом за Нижний Новгород, по повелению
Димитрия московского и митрополита Алексия, Сергий ездил в Нижний
Новгород, затворил в нем все церкви и тем принудил Бориса уступить брату.
В 1385 году Сергий, уже престарелый, устроил вечный мир между
непримиримыми до того врагами: Димитрием московским и Олегом рязанским. Но
самую громкую славу приобрело его отношение к Куликовской битве.
   Димитрий, собираясь идти на Мамая, ездил к нему за благословением.