походах. Ворваться в Таврику значило воевать с  Византийской  империей,  а
время для этого не пришло. Недавние завоевания требовали закрепления.
     Еще сидел за  кирпичными  стенами  Саркела  царь  Иосиф,  помышлявший
сложить на обломках Хазарии новый каганат. С опаской поглядывали вятичи на
невредимый Саркел, который они называли "Белая Вежа" и который по-прежнему
казался им символом хазарского могущества. Что значили для вятичей  победы
на Волге и на Северном Кавказе? Лишь негромкое эхо этих  побед  доносилось
до вятичских лесов. А Саркел был рядом и там сидел хазарский царь!
     Только падение Саркела развеяло бы  последнюю  веру  вятичей  в  силу
хазар. Самому Святославу взятие степной крепости не  сулило  ни  достойной
добычи, ни славы - что это  значило  по  сравнению  с  недавними  громкими
победами! Но все-таки Саркел нужно было брать и князь  Святослав  повернул
свое войско на север.
     Он уходил из Тмутаракани, оставляя  позади  себя  не  кровь,  не  дым
пожаров и не  проклятия,  а  благодарную  память  жителей.  Добрые  семена
доверия и дружбы,  посеянные  в  тмутараканской  земле,  прорастут  щедрой
нивой. Поднимется на берегу Сурожского моря еще одно русское  княжество  и
будут там править князья русского рода...



                            14. ШТУРМ САРКЕЛА

     На исходе сентября, когда к теплому морю потянулись первые журавлиные
стаи, в русский стан под Саркелом приехал гонец из  стана  Святослава.  Он
передал долгожданные  слова  князя:  "Ладьи  построены,  войско  готово  к
походу. Скоро буду сам!"
     Много было радости в дружине. Приближался конец осады. Гонец  сказал,
что на ладьи  погружены  камнеметные  орудия,  перед  которыми  не  устоят
никакие стены.
     Камнеметные   орудия   -   катапульты   [катапульта    -    механизм,
предназначенный  для  метания  камней  или  горшков  с  горючей  смесью  в
осажденную крепость] были изготовлены искусными  византийскими  мастерами.
Византийцы, озабоченные безопасностью своих  владений  в  Таврике,  искали
дружбы князя Святослава и были готовы  на  любые  услуги.  Первой  пришла,
опередив судовой караван князя Святослава,  большая  конная  рать  воеводы
Люта Свенельдовича. Алк вздохнул с  облегчением,  кончилось  их  с  Вестом
воеводство под стенами проклятого  Саркела,  тяжкий  груз  ответственности
перекладывался на другие более сильные и опытные плечи!
     Лют Свенельдович был настоящий военачальник, не  то  что  добродушный
силач Вест. Воин он отважный и товарищ хороший,  но  не  воевода.  Вест  с
самого начала объявил: "Драться нужно - вот он я!  Всегда  готовый!  А  от
начальствований меня освободи, побратим. Не по мне это дело..."
     Алк даже обиделся на побратима, но потом понял, что нельзя  требовать
от человека того, чего нет. Сила-то у Веста богатырская, но ум не быстрый.
Каждый на свой лад красен...
     Однако думать одному за всю дружину  было  нелегко,  и  Алк  искренне
обрадовался воеводе Люту.
     Гузы тоскливо смотрели сквозь бойницы, как надвигается  из  степи  на
город многочисленная конница,  как  растут  возле  стен  Саркела  воинские
станы. Они больше не кричали и не пускали  стрелы,  даже  если  любопытные
дружинники из новоприбывших  подъезжали  к  стенам  совсем  близко.  Видно
защитники Саркела чувствовали  приближение  конца  и  берегли  стрелы  для
последнего боя.
     С ликующими трубными возгласами, развевающимися стягами подплывала  к
Саркелу судовая рать князя Святослава. Все осадное  войско  столпилось  на
донском берегу, оставив возле воротной башни небольшую сторожевую заставу.
Вылазки из города уже не опасались - не до того гузам. Видят, поди, как по
реке надвигается неминуемая гибель!
     Воинские ладьи плыли величественно и грозно.
     Алк  вспомнил  свое  сторожевание  на  Оке  и  поразился   несхожести
тогдашних и нынешних чувств. Тогда были страх  и  враждебность,  теперь  -
горделивая радость, счастливое приобщение к этой могучей силе...
     Не дожидаясь, когда гридни  перекинут  на  берег  мостки,  с  большой
нарядной ладьи спрыгнул князь Святослав, пошел, разбрызгивая воду красными
сапогами к воеводе Люту и Алку. Князь был без доспехов, в просторной белой
рубахе до колен: ветер шевелил  длинный  локон  волос  на  его  непокрытой
голове.
     Князь почти не  изменился  с  того  времени,  как  Алк  видел  его  в
последний раз под Итилем, только лицо его  больше  загорело,  стало  почти
коричневым, и еще ярче выделялись на нем  голубые  глаза.  Он  по-прежнему
носил серьгу с жемчужинами и рубином, но теперь к ней прибавилась  золотая
цепь на шее. Алк узнал потом, что  эту  цепь  подарили  князю  благодарные
жители Тмутаракани.
     - Ну как, воевода? - весело спросил князь, повернувшись к удивленному
таким обращением Алку. - Не упустил царя-то?  На  том  спасибо.  Кончилось
твое сидение под Саркелом.
     Да, осадное сидение кончилось!
     Прибытие князя Святослава словно прогнало из  дружины  сонную  одурь.
Застучали топоры плотников,  ладивших  штурмовые  лестницы.  Печенеги  под
присмотром русских десятников растаскивали заграждение из телег,  открывая
проходы для приступа.
     Византийские  мастера  в  коротких  синих  кафтанах  хлопотали  возле
катапульт, прилаживали к деревянным рамам упругие  канаты,  сплетенные  из
воловьих жил, натягивали рычаги.
     Дружинники ставили на колеса большой деревянный сруб, обтянутый сырой
кожей - "черепаху". Сырые  кожи  должны  были  уберечь  боевую  машину  от
хазарских горячих стрел. Внутри "черепахи" висело на цепях тяжелое дубовое
бревно, окованное железом - таран.
     Тысячи людей, русских ратников и печенегов, подносили землю в мешках,
корзинах, а то и просто в шапках - засыпали  ров.  Как  по  ровному  полю,
поползет к Саркелу  страшная  своей  неуязвимостью  "черепаха",  и  воины,
спрятавшиеся внутри, будут долбить тараном крепостные ворота.
     Вечером ратники искупались в прохладной речной  воде,  переоделись  в
чистые рубахи. Утром - приступ!
     Штурм  Саркела  поразил  Алка  осмысленностью  и  четкостью  движений
войска.
     Первыми к стене побежали цепи лучников, осыпая врагов стрелами.  Едва
меж зубцами стен или в бойнице  показывалась  лохматая  шапка  гуза,  туда
летело несколько смертоносных стрел,  и  защитники  города  не  могли  как