Лепеча так, Ирина заснула. Она  не  помнила,  долго  ли  ей  пришлось
спать, только громкий шум, крик, бряцанье железа о железо разбудили ее.
     "Что там такое? Верно, пришли за Изоком", - подумала Ирина и выбежала
из хижины.
     Она не ошиблась. На поляне, перед  хижиной,  она  увидала  надменного
вида патриция, громко спорившего с ее дедом. Около  патриция  стояло  двое
вооруженных воинов, ожидавших приказаний своего начальника.
     - Ты должен был видеть его, - кричал патриций.
     - Нет, благородный господин, здесь никого не было! - смиренно отвечал
Лука.
     - Лжешь!
     - Я никого не видал...
     - Следы показывают, что варвар скрылся здесь...
     - Пусть благородный господин прикажет осмотреть все кругом,  и,  если
он кого-нибудь найдет, я готов ответить жизнью!..
     - Твоей жизнью! Кому она нужна, собака? Ну, смотри, я ухожу,  мы  уже
все обшарили кругом, и, если ты только  осмелился  солгать,  то  берегись,
горе тебе!
     Говоривший обвел глазами вокруг, и взгляд его остановился на вышедшей
из хижины Ирине.
     - Это кто? - отрывисто спросил он.
     - Моя внучка, благородный господин!
     Патриций так и впился глазами в девушку.
     Ирина смутилась под этим совершенно новым для нее взглядом, в котором
так и отражалась - она инстинктом чистой  неиспорченной  души  чувствовала
это - какое-то неведомое для нее скверное чувство.
     - Внучка, ты говоришь? Подойди сюда, красавица!.. Вот цветок, который
так пышно расцвел в нашем парке, и я не знал об этом. Как твое имя?
     - Ирина!
     - Чудное имя! Вот что, старик: я уже сказал, что я тебе не  верю,  но
что же делать! Если ты и скрыл варвара где-нибудь, то, признаю это,  скрыл
ты его очень ловко... Ты упорствуешь и не хочешь мне выдать его,  так  вот
что: я, чтобы сломить твое упорство и заставить тебя быть искренним,  беру
эту девушку заложницей!
     - Нет, нет, - закричал Лука, - ты не посмеешь этого!..
     - Отчего?
     - Она - моя внучка!
     - Ну, так что же?
     - Я не отдам тебе ее...
     - Посмотрим, как ты это сделаешь... Эй, вы!.. Взять ее!..
     - А старика? - спросил один из солдат.
     - Оставьте эту падаль!
     Ирина отчаянно отбивалась от солдат. Лука кинулся к ней на помощь. Он
с ожесточением вцепился в одного из воинов, но тот,  чтобы  избавиться  от
него, ударил его мечом...
     Лука покатился с рассеченной надвое головой...
     Дикий крик Ирины, видевшей это злодеяние, огласил парк.  Ей  в  ответ
раздался другой крик.
     Это Изок, вырвав с корнем молодое деревцо, кинулся на помощь сестре.
     - Вот он, вот, держите! - закричал патриций, кидаясь сам в сторону  и
укрываясь за ближайшим деревом.
     Изок бешеным ударом свалил с ног солдата,  державшего  Ирину,  другой
отскочил сам, но в это мгновенье  привлеченные  криками  другие  воины  из
отряда появились на поляне.
     После недолгой борьбы Изок был схвачен и крепко опутан веревками.
     Ирину пришлось тоже связать...
     Поляна скоро опустела...
     Лука, уже мертвый и похолодевший, остался на том месте, где упал.



                             20. НАЧАЛО БОРЬБЫ

     Ирина эту  ужасную  сцену,  так  неожиданно  разыгравшуюся  перед  ее
глазами и  участницей  которой  стала  она  сама,  сперва  не  приняла  за
действительность. Ей казалось, что она видит какой то ужасный сон, и стоит
ей только сделать усилие проснуться - все это мигом развеется, как дым  от
дуновения ветра, - и снова, но уже  наяву,  возвратятся  сладкие  мечты  и
грезы.
     Но, увы, страшная действительность  скоро  дала  себя  почувствовать.
Веревки резали ее тело, грубые толчки императорских гвардейцев  помимо  ее
собственной воли заставляли ее передвигать ноги  и  идти  вперед,  а  этот
противный начальник солдат, лишивших ее самого дорогого на свете существа,
шел рядом и шептал ей на ухо слова, смысл которых  заставлял  ее  краснеть
даже в такую минуту.
     Впрочем, она плохо понимала, что говорит ей этот  человек.  Отдельные
фразы, достигавшие ее слуха, поражали ее, заставляли невольно краснеть, но
общий смысл все-таки ускользал. Пониманию  этого  ребенка-полудикаря  мало
была доступна витиеватая, полная фигурных оборотов, речь византийца.
     Она так была поражена постигшим ее несчастьем, что все еще жила душой
в страшной сцене, разыгравшейся на берегу Босфора в том мирном уголке, где
она провела всю свою жизнь.
     "Как прав был Лука! - говорила  сама  себе  Ирина.  -  Еще  вчера  он
говорил мне, что в счастье скрыто горе... Явилось счастье и тотчас же  оно
затмилось горем!.. Неужели все так бывает на свете?.."
     Машинально она стала прислушиваться к тому, что говорил шедший  рядом
с ней византиец.
     - Ты была,  -  шептал  он  ей,  -  среди  всех  цветов  парка  нашего
императора самым роскошнейшим, самым пышным, но это было в  лесной  глуши,
вдали от всего живого... Только птицы да солнце любовались твоей красотой,
но теперь, о, радуйся  же,  радуйся,  теперь  все  изменится,  все  пойдет
по-другому! Мой дом полон золота, серебра и багряниц.  Сотни  рабов  будут
стремиться выполнить каждое твое желание, каждую твою прихоть; все, что на
земле есть великолепного, роскошного, все будет готово к твоим услугам,  и
в моем доме ты, скромный цветочек, распустишься еще  пышней,  станешь  еще
прекраснее... И все это будет тебе за один только твой ласковый взгляд, за
твою улыбку, за ласковое слово...
     - Что тебе нужно от меня? - невольно  вырвалось  у  расслышавшей  эти
слова Ирины.
     Она вся дрожала.