Более покойная, она могла теперь явиться с сиротам, которым она  дала
приют в своем роскошном доме.
     Изок  и  Ирина  встретили  ее  появление  громким   криком   радости.
Наконец-то они увидели ту, которая была так добра к ним в это время. Ирина
с восторгом протянула к ней руки, Изок  благодарным  взглядом  смотрел  на
нее.
     Зоя была растрогана этой встречею.
     - Дети, вижу я, что  вы  благодарны  мне,  -  говорила  она  с  ними,
прижимая к своему сердцу Ирину и протягивая  руку  Изоку.  -  Вижу  это  и
чувствую себя счастливой... Видно, не совсем я покинута судьбой, пославшей
мне вас... Счастливы ли вы?
     - Благородная госпожа, - ответил за себя и за сестру Изок, - мы  всем
довольны здесь, в твоем доме, и, родись мы в Византии, счастливее  нас  не
было бы в целом мире! Но подумай сама, можно ли быть счастливым  вдали  от
родины, в позорном плену?..
     - Ты прав, Изок, я понимаю тебя... Но что ты скажешь,  если  я  нашла
средства доставить вам и это счастье?..
     - Неужели? О, благородная госпожа!  Перун  вознаградит  тебя  за  эту
доброту!.. А мы?.. Чем мы, бедные сироты, можем отплатить тебе за это?
     - Вы вспомните обо мне, когда будете у себя... Поклонитесь величавому
Днепру и передайте его приволью вздох моей груди... Знаете, на этих днях в
Константинополе на ипподроме должно  будет  происходить  ристалище.  Когда
весь народ и приближенные императора будут на ипподроме, мои рабы  выведут
вас отсюда и проводят на трирему [морское судно], которая и отвезет вас на
родину.
     - А сама ты?
     - Я! Что вам до меня?..
     - Но ты - такая же славянка, как и мы...
     - Для меня все кончено... Я должна кончить мою  жизнь  здесь...  Так,
верно, суждено мне при рождении!.. Но не будем говорить об  этом...  Итак,
вы видите, что все благоприятствует тому, чтобы  вы,  дети,  вернулись  на
родину.
     - Не знаем, как и благодарить тебя, добрая госпожа!
     - Расскажите мне о своей жизни... о Днепре... о вашем отце...
     Завязалась мирная беседа. Изок повел речь обо всем, что  делалось  на
родине. С нескрываемым  восторгом  рассказал  он,  как  явились  на  Днепр
норманнские витязи Аскольд и Дир, как они помогли полянам освободиться  от
хазар и, наконец, стали сама  править  полянами,  защищая  их  от  набегов
буйных соседей за очень умеренную дань.  Большое  место  в  этом  рассказе
Изока  заняли  и  похождения  его  отца,  Всеслава,  ставшего   одним   из
приближенных к Аскольду витязей.
     - А о сестре своей не вспоминает  ваш  отец?  -  тихо  спросила  Зоя,
перебивая рассказчика.
     - Он часто говорил мне о ней...
     Изок хотел еще что-то прибавить, но заменявший дверь  занавес  в  это
время с шумом распахнулся. Зоя даже вскрикнула от неожиданности, но тотчас
же  успокоилась:  в  стремительно  вошедшем  мужчине  она  узнала   эпарха
Анастаса.
     Он был бледен, тяжело дышал и, едва войдя в покой, тотчас же упал  на
сиденье.
     - Зоя, Зоя! - прошептал он. - Грозит беда!
     - Что с тобой, Анастас? Какая беда? Кому?
     - Прежде всего им, - указал он на Изока и Ирину,  -  а  потом,  может
быть, и тебе...
     - Что же случилось?
     - Михаил отдал приказ схватить их...
     - Не может быть!
     - Я знаю это из дворца... Пусть они бегут... Но поздно!.. Слышишь?..
     У входа раздавался топот многих ног, бряцанье оружия.
     - Именем императора! - послышался  хорошо  знакомый  Зое  насмешливый
голос Никифора.



                              23. КОВАРСТВО

     Напрасно Зоя была так  спокойна  относительно  Склирены.  Ближе,  чем
кому-либо другому,  ей  должен  был  быть  известен  мстительный  характер
подруги...
     Склирена занимала в Константинополе такое же положение,  как  и  Зоя.
Она была вдова сенатора, но предпочитала  свободу  брачным  узам,  хотя  в
Византии того времени они были вовсе не тяжелы.
     К Изоку она питала чисто животную страсть, а так как ее чувства  были
не разделены, и страсть осталась не удовлетворенною,  то  она  разгорелась
еще более и охватила все существо Склирены.
     Когда Никифор рассказал ей о том, что Зоя отняла  у  него  Изока  (об
Ирине он нашел нужным умолчать), Склирена сразу почувствовала,  как  в  ее
сердце вспыхнула ненависть к  подруге.  Марциан  был  прав,  когда  сказал
Никифору, что ревность женщины можно  всегда  направить  по  какой  угодно
дороге.  Так  и  случилось  со  Склиреной.  Она  не  желала  знать,  какие
побуждения заставили Зою  поступить  так,  и  была  уверена,  что  подруга
завладела для самой себя предметом ее страсти.
     Злоба ее прежде всего выразилась  тем,  что  она  изорвала  в  клочья
драгоценную шаль, привезенную  из  далекой  Индии,  но  это  нисколько  не
облегчило ее.
     - Что же делать! - воскликнула она. - Я пойду и вырву ей глаза.
     - И ничем не поможешь своему горю...
     - Тогда как же поступить?
     - Дай ей день или два успокоиться, а потом  выпроси  у  порфирогенета
приказ задержать  и  твою  коварную  подругу,  и  так  интересующего  тебя
варвара...
     - Никогда мне Михаил не даст указа о задержании Зои! Ведь за нее  эта
проклятая Ингерина...
     - Так ты и не говори императору о Зое...
     - О ком же тогда?
     - Пусть он прикажет схватить тех,  кто  будет  найден  в  ее  доме...
Исполнение приказа я приму на себя, и ты понимаешь, что уж я сумею и  твою
вероломную подругу познакомить с тюрьмою Демонодоры...
     План этот понравился Склирене. Они тотчас же начали вести интригу, но
ей  все  не  удавалось  увидеться  с  Михаилом.   Мешал   этому   Василий,