Россия   как   государство   при  возникновении   была   осенена  двумя
непоправимыми  утратами  --  потерей  национального  руководства  и  гибелью
коренной религии. Эти  утраты и сопутствовавшие им сомнительные приобретения
нанесли  невосполнимый  ущерб  народному  духу, не  позволили  в  дальнейшем
сформироваться  национальному  стержню,  привели  к череде  тяжких  военных,
политических  и нравственных  катастроф. Итог  известен:  вялая,  столетиями
оскорбляемая и  угнетаемая нация, вгоняемая чуждыми  правителями и учителями
то  в  экстаз  самоуничтожения, то во  внешнюю агрессивность,  то в  наивное
построение идиотских конструкций -- на страх всему человечеству, на осмеяние
перед  всем  миром.  Но  люди на Руси  частенько появлялись неплохие, умные,
смелые, благородные, а то и святые. Но отдельные люди -- это еще не народ.
     Что  же это были за люди наши ранние предки на этой земле? Что это была
за Земля?
     Земля наша в основном пуста была. В Европе, Африке и Азии зарождались и
гибли  цивилизации, бушевали  толпы, лилась кровь, бурлила мысль,  строились
города, возводились гигантские статуи, маяки, пирамиды, работали библиотеки,
писатели и поэты в белых одеждах диктовали секретарям оды и поэмы, возносили
хвалу Небу,  славу и  проклятия  -- императорам.  Пифагор, Евклид,  Архимед,
Аристотель -- да разве всех перечислишь? --  заложили основы наук. Александр
Великий,   Ганнибал  и  Цезарь  успели  завоевать  весь   мир   и  растерять
завоеванное. Вавилон, Афины, Рим и Карфаген испробовали на себе и предложили
на выбор  все формы государственного устройства. Клеопатра  и Антоний, Сафо,
Дафнис и Хлоя, Орфей и  Эвридика,  Одиссей  и  Пенелопа объяснили людям, что
такое любовь...
     Прошло пять тысячелетий -- пятьдесят веков цивилизации! Вот уже и устал
мир.  Вот  уже  прокатились  по  империям  и  республикам  волны  варварских
нашествий. Это молодые, глупые и злые народы пришли  отнять и поделить плоды
чужого труда. Уже и эти дикари уселись в своих германиях  и приобрели вполне
европейский вид.
     Уже и боги устали. Уже  не о чем было говорить  им с людьми, - все было
сказано. Уже придумали люди бога из своих. Уже и убили его.
     А у нас все еще ничего не было...
     Садись на  коня, поезжай  от устья Дона  на  север. Вроде бы где-то там
должна  быть  Москва?  Ан, нет. Нету  там никакой Москвы.  И  не доедешь  ты
никуда. Дорог нет. Тропинок  нет, зверье, болота. И  Дикое Поле не переедешь
--  полно лихого  народу,  каких-то  проезжих  и кочевых  всадников, которые
съедят и твоего коня и тебя, сварят вас с Савраской в походном котле, а то и
сырыми сжуют.
     Нет России, нет русских. Почти никаких нет. Степь. Лес. Волки. Медведи.
Кабаны. Кочевники.
     Впрочем, если тихо  отыскать  полянку  на  окраине  леса, присмотреться
повнимательней, то  и здесь можно  обнаружить какую-то жизнь. Только подойти
надо  очень тихо, спрятаться за  толстый  ствол и  не хрустнуть  веткой,  не
топотать и не сморкаться -  распугаешь всех  людей. Они и так здесь прячутся
не от хорошей жизни.
     Появились-таки люди в нашем краю! Слава Богу! Хоть и не учены, на лирах
играть не  горазды, а  нам --  милы! Это же славяне, деды наши (не умеют они
еще до столька  и  досчитать, в каком колене). Что же  и откуда занесло их в
эти  леса?  Чего  ж  они  не  разъезжают  гордо в богатырских  кольчугах  по
просторам  своей необъятной  Родины? Чего ж не оглашают посвистом молодецким
поля  и  реки? А не на ком им разъезжать. А нету у них в достатке железа  на
кольчуги и копья. А помалкивают они,  чтобы не навлечь на себя злых, наглых,
сильных и совсем уж тупых ребят. На конях, в кольчугах, с посвистом.
     А пришли сюда славяне невесть откуда.
     Почему вообще народы двигают с места? Одно из двух. Или на старом месте
совсем плохо,  голодно, опасно, дико. Или поверят какому-нибудь рассказчику,
что  вон за теми  горами, мужики, есть страна  Ковыляндия,  и  там работать,
мужики,  не надо -- все само растет прямо в ковылях, а злой  человек туда не
доковыливает  -- не знает пока дорог. И можете вы  там жить --  не тужить  и
строить помаленьку хоть коммуну, хоть светлое царство, а хоть --  и Империю.
Вот и переходят-перебродят мужики на новое место.  Но  и тут  все то же. Еды
мало, работы много, гостей -- поесть, попить и с собой увезти -- хоть каждый
день.  Но  ковыля,  и  правда, полно.  И еще  хорошо, что  лес рядом,  можно
перепрятаться от гостей.
     Пока другие славяне влезли в самый центр Европы, воевали там, учились и
строили города, наши охотились, собирали мед, варить и сытить его научились,
торговали воском и мехами, выезжая  ненадолго к городским соседям. И вовремя
прятались обратно на опушку, перебегали, пригнувшись, опасные ковыли.
     У   такого   народа   волей-неволей  воспитываются  оригинальные  черты
национального характера.
     1. Чувство простора: вон, сколько леса и ковыльной степи.
     2. Чувство смирения: вы к нам в гости  - полюбить-пограбить, а мы к вам
нет, мы дальше в лес.
     3. Чувство осознанной  нелюбознательности: что нам  в ваших  городах да
науках? -- мы в белку и своим умом попадем.
     4.  Любовь  к созерцательности и  пассивному  рассуждению:  когда почти
нечего терять, а лезть в драку неохота, то суждения рождаются незамутненные,
абстрактно  честные  и точные,  но  и  почти бесполезные.  Язык  формируется
сложный, красивый, многозначительный и неторопливый.
     5. Любовь  к труду: грабить  не умеем, кто же  нас прокормит, кроме нас
самих? Хорошее это чувство -- живи себе, работай. От трудолюбия происходит и
миролюбие. Да разве ж дадут пожить?
     6. И  вот еще одно, досадное,  Чувство зародилось у  нас и окрепло. Это
проклятое Шестое Чувство так  и поведет  нас  сквозь века. Чувство  Зависти.
Великой и  бессильной  зависти к соседям. Великой, потому что  очень  велика
была разница в  жизненных  удобствах  между  ненавистным  уже тогда  городом
Парижем и  нашей  коммунальной полянкой. А  бессильной потому, что как-то не
хотелось и боязно было, добираясь до Парижа, выходить в лаптях во чисто поле
и  молодецким  посвистом  да  медвежьей  рогатиной побивать  жуткую скифскую
конницу да генуэзскую панцирную пехоту.
     Чувство  наше разрослось, источило  нас, вошло в  наши законы и правила
хорошего тона.
     Чувство чувством, но жить как-то  надо было. И заметили мы, что  у всех
благополучных  народов особой  статью  и умом  отличаются  их начальники  --
статно  сидят  на  белых  конях,  рубят, не  задумываясь, головы  ближним  и
дальним. Следовало и нам таких начальников назначить. Следовало, но никак не
назначалось. Чувство  не давало. Это  что ж,  соседа  неумытого --  в князи?
Не-ет! Тяжко даже вообразить.