потом  взяла  ко двору.  Тем  временем Добрыня  был весь  изранен  в боях  и
оправлен на  покой в  Киев.  Все места  были  заняты,  и  Добрыню  назначили
наставником,   "дядькой",   к   третьему,   незаконному   сыну   Святослава.
Незаконность  была не в отсутствии записи о  браке Святослава и  Малуши, а в
социальном происхождении матери: не из варягов, подлой профессии -- ключница
(завхоз).  Итак,  Добрыня,   как  мы  разобрались,  был  настоящим   дядькой
Владимира,  без  кавычек.  Когда  лет  в  6--8  Владимира  назначили  князем
Новгородским,  то  поехал он туда,  естественно,  с Добрыней.  Добрыня  стал
воеводой и фактическим правителем Новгорода...
     После  победы  Ярополка,  бегства за  границу  и  трехлетней  эмиграции
Добрыня и Владимир  с  крупной  бандой варяжских  наемников  возвратились  в
страну  и  стали посягать  на монархию Ярополка.  Выгнали его посадников  из
Новгорода. Честно  объявили войну.  Пошли на  юг. Попутно  Добрыне  хотелось
отомстить кой-кому за недавний инцидент...
     Дело  было  так.  Хотел  Добрыня  женить  Владимира на Рогнеде,  дочери
полоцкого  князя,  назло Ярополку,  которому Рогнеду уже обещали вдобавок  к
гречанке.  Поехали сватать Рогнеду (вы знаете это имя  --  была такая модель
проигрывателя грампластинок). Получили от ворот поворот:  "За робичича (сына
рабы) не иду! Хочу за Ярополка!". Не знала Рогнеда, кого обижала! Если б  ей
тогда сказали, что  жених будет править в Киеве, что получит почетное звание
Святого Равноапостольного князя, а в народе ласковую кличку Красно Солнышко,
она  бы  не  ломалась.  А  так  пришлось  им  в Полоцке  окапываться,  стены
дополнительными бревнами укреплять. Да разве против  Добрыни устоишь?!  Мы ж
его знаем! Илья Муромец еще только высматривает дым на  горизонте, Алеша еще
грустно вспоминает о вчерашних  поповских  делах, а Добрыня уже меч из ножен
потянул!..
     Взял Добрыня Полоцк. Повязал родителей и братьев Рогнеды. Поставил их к
столбам.  Положили  обладательницу музыкального имени прямо на пол и стал ее
Володя...э ...  "быти с нею пред  отцем и матерью",  -- сконфуженно начертал
Писец. Простой эротикой дело не кончилось. Порубал Владимир и папу и братьев
молодой жены прямо у нее на глазах.  Такая  вот  любовь! Хоть маму  Владимир
пожалел. По крайней мере, никакого анекдота о теще Писцом не записано...
     Осадил Владимир Ярополка в Киеве. У Владимира были варяги с Добрыней, у
Ярополка одни наши славяне-ковыляне с воеводой  по имени Блуд. За что  можно
такое имя получить? Ну, уж не за  разгром шведов под Полтавой. Ничего против
шведов сделать  Ярополк с  Блудом не смогли, а славяне и не захотели. Тут  и
Владимир совратил Блуда.
     --  Переходи ко  мне,  --  продиктовал Писцу, --  убьем моего  брата --
будешь мне за отца, получишь от меня большую честь.
     Чувствуете логику?  Убьем брата -- будешь  за  отца. То  есть как бы --
убей  сына! Блуд, конечно, согласился -- святое дело!  Но просто  перебегать
было глупо. Стал Блуд работать резидентом. Стал врать Ярополку, что киевляне
тайно  пересылаются  с  Владимиром, хотят его впустить, и надо  тебе, сынок,
рвать когти.
     Поверил Ярополк  в  предательство  киевлян. Как было не поверить, когда
вокруг  одно  предательство?  Когда  этих  славян-киевлян  вот  уж   50  лет
предательству  успешно  обучают? Поверил и  рванул  в  степь.  Затворился  в
провинциальном городке. Выдержал голодную осаду. Тут Блуд ему нашептал  идти
на  поклон к  Владимиру,  просить  любую волость  на любых  условиях.  Пошел
Ярополк  на  княжий двор --  Блуд за  ним. В  дверях  Блуд  сделал  вид, что
зацепился карманом за ручку, придержал телохранителей. В подъезде стояли два
"отрока". Они  Ярополка с двух сторон  и  прокололи.  Куда потом делся Блуд,
неизвестно. В отцы он к князю не попал -- куда ж Добрыню девать?! Но имя его
сохранилось  в  веках  и делах потомков. И  первым  отдал дань  памяти Блуду
святой равноапостольный Владимир. Гречанку ученую он забрал  себе.  Так что,
Рогнеда и без Ярополка оказалась с ней в одном комплекте...
     -- Никогда  еще на русской земле не было такого гнусного идолослужения,
--  горестно  вздыхает Писец  наш  православный. По всей  земле  понаставили
Добрыня с Владимиром идолов (как  нам это знакомо!). Тут  и Перун деревянный
-- голова серебряна -- ус золотой! Тут и Хорс-Дажбог, и Стрибог, и Симаргл и
Мокош какой-то. Скверное, поганое сборище.  И будто бы по жребию приводили к
ним и приносили в жертву сыновей и дочерей славянских (ну княжеские-то детки
жребия не тянули:бронь, отсрочка, справка о болезни).
     Тут еще  возникло  праведное возмущение  простого народа  на  ханжеские
ограничения  естественных  желаний, которые  непорочная вдова  Ольга  хотела
насадить  вместе  с  христианством:  не   допускать  многоженства.  Виновник
языческого  торжества --  молодой  наш князь, к  восторгу славян,  "предался
необузданному женолюбию", -- брызгая чернилами, скабрезно хихикал Писец.
     -- Кроме пяти "законных"  жен было у Владимира в  Вышгороде -- 300 ...э
... блудей..., -- пытался на ходу придумать подходящее слово Писец.
     -- Наложниц! -- пришел ему на помощь деликатный Историк.
     --  Ага,  -- обрадовался  Писец,  --  значит  300 в  Вышгороде,  300  в
Белгороде,  200 --  поменьше -- в селе  Берестове -- село  ведь; но, однако,
большое и село!
     Всего 800... э... подложниц получается!  Двадцать сороков!  -- радостно
подбил  Писец!  Велик,  молод,  здоров  был  князь Владимир!  Женолюбив, аки
Соломон!  Мало ему было этих двадцати сороков, так он еще таскал к себе всех
подряд  замужних женщин и девиц  на растление  (видимо,  благородных особ; с
деревенскими дурами из Берестова какое ж растление? -- они и слова такого не
знают!).
     Были у него и нервы в порядке: вряд ли какой современный "муж" выдержал
бы круглосуточное  мелькание  перед глазами пяти "законных" жен. Одна только
наша знакомая сиротка Рогнеда  чего стоила! Надоели ей Володины танцы-шманцы
с  голыми  наядами  вокруг  столба  с  башкой  Перуна,  лопнуло  супружеское
терпение! Появлялся он в спальне у своей первой  любови редко-редко, так что
стала звать она  его "Красно Солнышко" (оттуда  эта кличка и  в народ  потом
перешла). И страсть как захотелось ей  его зарезать во время одного из таких
нечастых восходов-заходов. Нетерпение женское подвело Рогнеду! Не дала упырю
отпавшему заснуть,  как следует, -- замахнулась на спящего ножом. Совсем она
его убить хотела или только отхватить чего? Ответ  на этот вопрос непразден.
Убей Рогнеда  великого блудодея, так,  может, и  некому было  бы потом  Русь
крестить, и нам бы еще довелось с язычницами в папоротниках покувыркаться! А
так -- нет. Не приходится...
     Проснулся аспид подколодный! Набил морду супруге верной.
     -- Теперь одевайся, -- говорит, -- сейчас я убивать тебя приду.
     Побежал за  понятыми. Одежду верхнюю  и  оружие оставил под кроватью...
Рогнеда приоделась,  накрасилась, подкрутилась. Успела выстроить мизансцену:
вот отсюда войдет Владимир, там будут толпиться  понятые, сплетники, сволочь
дворовая, дружинушка хоробрая.
     --  А ты, Изя, --  объясняет она роль  сыну  маленькому,  Изяславу,  --