И  надумали  мы такое, чего  никто нормальный  даже  в  те глупые  годы
придумать  не мог.  Мы стали звать начальников с улицы. Приходи  хоть первый
встречный и правь!..
     Другие народы  строго  следили за достижениями своих соотечественников.
Четко  устанавливали для  них  правила движения  по  служебной  лестнице: из
базарных  крикунов --  в  трибуны,  из кухонных  склочников  --  в судьи, из
анекдотчиков  -- в  сенаторы  и квесторы.  А там уж, если от человека выгода
видна  была, то и в диктаторы, в сатрапы, в консулы, в короли, в императоры.
Сделал карьеру на пользу народа -- руби теперь нам головы, батька, секи нас,
только не оставляй.
     Такой пример  служебного движения захватывал  юные  умы  и  чувства.  И
развивались эти  умы,  -- уверяет Историк, --  и совершенствовались чувства.
Всем становилось хорошо.
     А  мы показали нашим юным, что рыпаться не надо. Что все равно, править
ты, пацан,  не будешь. А пороть тебя будет чужой и непонятный дядька. И прав
у  нас  всегда будет чужой, заграничный, умный каким-то не нашим умом. Какое
нравственное  ускорение  мы  могли  получить, вот так начиная  свои скромные
лесные карьеры?
     Итак,  с  начальством прояснилось  --  давай сюда, кто хочет. А кто  же
захочет  -- в глушь,  в лес, в грязь, в отрыв от александрийских библиотек и
римских бань,  от  помпейских лупанариев, где  все проститутки --  с  высшим
образованием и чешут гекзаметром на пяти языках? На первый взгляд -- никто.
     И никто бы и не пошел к  нам в  начальники. Но было одно  дело, которое
всех  к нам привлекало, да поднять  его  в  одиночку  никто не мог. Дело это
называлось  --  Большая  Дорога.  Через  наши земли,  так бессмысленно  нами
занимаемые,  проходили  три  Большие  Дороги  --  Днепр, Дон  и  Волга.  Две
последние -- это на будущее, а  первая всем уже тогда очень нужна была. Не в
том  смысле,  чтобы  по  ней удобно  было  ездить из  слегка  цивилизованных
скандинавских стран  в  безмерно  цивилизованное  Средиземноморье, а  затем,
чтобы  за  проезжающими  внимательно наблюдать. Брать с них налоги,  пошлины
(раз уж они решились и по этой Дороге пошли). Сильно эта Дорога была выгодна
в  хозяйстве,  а  никто  ее  по-настоящему  не контролировал.  Мелкие  банды
набегали,  выслеживали и начисто грабили купцов, ели их сырыми.  У спасшихся
пропадала охота ездить с товарами и за товаром. Умные бандиты понимали,  что
брать  надо не все, а только часть, чтобы  охота  оставалась и на  следующий
заезд. Для постоянного высокодоходного надзора за  этой золотой  жилой прямо
здесь надо было и жить. Да  еще нужно было бы заручиться содействием здешних
славян, чтобы работать спокойно, без оглядки на ковыли.
     Гости, которые объедали славян (с севера это были "варяги": скандинавы,
прибалты, с востока --  хазары),  присматривались к  Днепру, но  без плотной
оккупации его берегов наладить дохода не могли.
     Славяне,  выгнав  как-то   варяжских  гостей   за   порог,  решили-таки
укрепиться --  выбрать  начальника. И  вот здесь  проснулось  Чувство  и  не
позволило  им свободно,  равно и  тайно проголосовать за  своих. В отчаянном
помрачении и досаде  кинулись  славяне за отъехавшими гостями, извинились  и
позвали их назад. Не в гости. Насовсем.
     --  Ладно-ладно, --  быстро согласились варяги, --  только наша столица
будет не в  лесу,  а  в  узловой стратегической точке --  на Ладоге, в самом
тугом  узле  Большой  Дороги  (здесь  неподалеку  приходилось корабли посуху
перетаскивать из Днепра в северные реки и обратно; здесь  удобнее всего было
уговаривать купцов).




        Рюрик, Аскольд и Дир


     Было это в 862 году. Тогда, ровно за тысячу лет до
     отмены крепостного  права, славяне попали  в первое свое, добровольное,
рабство. Теперь за них думали на чужом  языке. Теперь ими владели. И никто у
них не спрашивал, нравится им это  владение или нет. Владетелей звали Рюрик,
Синеус и  Трувор. Эти три брата  бандитствовали  в Прибалтике, но удержаться
против тамошних не смогли. Новое владение казалось  перспективным. Поэтому и
братьев  через два года осталось меньше -- один Рюрик. Синеус и Трувор вроде
бы сами умерли от неизвестной славянской болезни. Но мы-то знаем, что это за
болезнь. Это наше родное Чувство! Делить на единицу Рюрику стало не в пример
сподручнее, чем на три...
     Что же у нас получилось с варягами?
     Они пришли к нам с небольшой дружиной, оккупировали нас поначалу мягко.
     Не  стали  навязывать  нам свой  язык.  Не стали проводить классовых  и
национальных чисток. Дань брали ту же  -- гостевую. Да  и боги у нас  с ними
были похожие. На каждый случай -- свои.
     И  править они стали приятно и  жестко - не пикнешь.  Сунулся  какой-то
Вадим бунтовать в Новгороде, построенном  для контроля истоков Днепра, убили
его, честно вырубили пол-Новгорода, перенесли туда столицу.
     Русские (а  именно племя Рюрика называлось русью) принялись за освоение
Большой Дороги.  Простого контроля  Днепра в одной точке  было недостаточно.
Стало известно, что на юге есть еще одно место, удобное для мягкого грабежа.
Вроде бы  там  Днепр  растекается  по каменистым  порогам.  Крупная лодка не
проходит,  ломает дно.  Вытаскивают купцы лодки на тот берег, где  засады не
видать, и перетаскивают на чистую воду. Хорошо бы в том месте сесть на обоих
берегах, понаставить лавок и ларьков, чтобы купцы сами к ним заворачивали.
     В  866  году  (через  четыре  года  после  назначения  Рюрика,  --  как
стремительно понеслись события на  Руси!) двое его подручных, Аскольд и Дир,
собрали  шайку из  родни и отпросились вниз  по Днепру -- в "греки". Знал ли
Рюрик о Порогах или это  была  разведка, но Аскольд и Дир  нашли в  низовьях
великой  реки  полузаброшенное  поселение, контролируемое хазарами.  Городок
стоял удобно и назывался в честь одного из покойных основателей -- Киев. Был
Киев воровским притоном. Здесь околачивались искатели приключений, отсюда во
все края расходились шайки. Сюда тащили награбленное добро.
     -- Всегда на краю  Руси находилось такое лихое место --  вздыхал Писец,
-- то Киев, то Тмутаракань, то Берлад...
     Аскольд и Дир шуганули хазар. Быстро договорились с местными бандитами.
Недовольных вырезали. Быстро наладили дело. Сюда к ним уже и  люди побежали.
На  волю.  От  Рюрика, от  хазар, от славянских лесных костров. Куда столько
народу девать? Как куда? -- куда всегда -- в землю обетованную, на Царьград!
В  200  лодках поплыли к  Царьграду (Он же Константинополь, он  же  потом  и
Стамбул).  Там  по   непогоде  их  благополучно  перебили.   Аскольд  и  Дир
благополучно же вернулись в Киев, решив проблему перенаселения.