нее  от Игоря сын Святослав, а других никаких Рюриковичей от походов да
пиров  не сохранилось.  По  закону, Святослав должен был подрасти и вырезать
побольше древлян.  Закон  кровной мести  успешно действовал тогда не  только
среди  справедливых  горских  народов.  Но  у  Ольги и  своего  Чувства было
предостаточно: подсунули ненового мужика, скотину, жадину, сквалыгу и труса,
и теперь -- вдоветь? Ольга решила действовать сама, то есть  мстить. А тут и
древляне напросились. Они  посовещались и приняли наглое решение. Предложили
Ольге в мужья своего лесного князя Мала, чтобы Святослава потом по-тихому от
власти оттереть. Приодели 20 своих  видных ответственных товарищей и в лодке
послали в Киев. Те приплыли и послали сказать о себе Ольге. Не икалось же им
у Аскольдовой пристани!
     Ольга сообразила мгновенно: а  оставайтесь-ка,  братья-славяне, в своем
корабле,  а  завтра  с утра мои дружинники  вас с честью внесут прямо на мой
двор.  Круто!  Почетно!  Олег  на Царьград катился в лодках под  горку и  по
ветру, а мы  пойдем по  рукам и  на гору! Будет о  чем рассказать в ковылях!
Утром  пришли красивые,  приодетые, безоружные ребята. У  всех  хлебосольные
улыбки,  чистые руки, холодные  головы, маузеров не видать. Взяли лодку с 20
пассажирами (значит, было носильщиков человек  50--60!), понесли потихоньку,
с перекурами и осмотром киевских достопримечательностей:
     --  Ну,  Аскольдову могилу, гости дорогие, вы  уже видели!. Это главная
наша улица -- Боричев Взвоз (ныне  Алексеевский спуск  -- С.К.). С этой  вот
площадки открывается прекрасный вид на Подол...
     Принесли гостей на княжий двор. А тут  все в  цветах, столы с заморской
посудой, еда -- названий не знаем!  Коврами  невиданными  устлана вся земля!
Бережно опустили лодку с послами  на  ковры!  И тут, -- ах!  Все  посольство
вместе с лодкой проваливается в прорву! Оказывается, коварная  и злопамятная
Ольга, пока гостям морочили  головы  музейными редкостями, велела  вырыть во
дворе волчью  яму и  прикрыть  ее коврами. Могла она  их, конечно,  и просто
порешить  на пристани, но ей,  уже вкусившей византийской тонкости, хотелось
красиво поиздеваться. При  этом она  не забывала  внимательно следить, чтобы
наш  ненадежный  друг Писец  все  записывал  правильно  и  красочно.  И  он,
испуганный  кровожадностью  своей хозяйки,  строчил  --  не  успевали  гусей
ощипывать! Он помнил свой грех! -- а ну,  как Ольга узнает, что он  так и не
сумел, в конце концов, скрыть из ее возраста десятку?!..
     Тем временем, казнь византийская продолжалась. "Довольны  ли вы честью,
сваты  дорогие?"  --  ласково аукнула Ольга в яму.  "Ох, хуже  нам  Игоревой
смерти!" -- честно отвечали те, кто еще мог говорить.  Ольга удовлетворилась
ответом и милосердно велела засыпать сватов живьем.
     Ольге развлечение понравилось.  Вот затейница! Было  в ней много  новых
оттенков Чувства, которые  она по-матерински прививала славянам. Послала она
послов к древлянам: ну все, мужики, квиты! Шлите теперь настоящих сватов. Но
только  самых  высших ваших начальников!  Древляне  насторожились  было,  но
выпили медку  и  поверили.  А  и как тут было не  поверить  будущей  святой?
Послали сватами весь цвет древлянской  знати. Хоть и  славянских, но как  бы
князей. Истопила им Ольга  баньку по-белому.  Сваты не обиделись на намек, а
приняли  даже за  честь.  С тех  пор  на Руси  попариться в  гостях  в  бане
считается уместно и шикарно!..
     Вы  уже  догадались?  Правильно!  Банька  загорелась  от  неосторожного
обращения диких  древлян со сложным банным оборудованием! А кто двери подпер
кольями да валунами -- чистыми руками и  с холодной головой --  про тех  наш
Писец дрожащий записать побоялся. Все свалили потом на святую нашу бабу Олю.
     Но Бог, которому так крепко еще послужит Ольга, уже тогда любил троицу.
Поэтому,  пока  пожарные  тушили  баню  и   прятали  в  карманы  оплавленные
древлянские побрякушки, Ольга уже диктовала нашему пернатому брату: согласна
брак тчк еду свадьбу зпт а в том месте, где мужа моего старенького порешили,
соберите  меды и  закуску -- буду перед  свадьбой тризну (языческие поминки)
справлять, чтобы с этим делом покончить.
     Обрадовались наши предки (вот наивная славянская душа!), -- навезли еды
и  питья, суетятся,  в  дудки  играют.  Посетила  Ольга могилу мужа,  велела
насыпать курган, -- сразу и насыпали, торопливо рыли  землю руками, носили в
шапках и подолах. Стали есть, пить, постепенно переходя к теме свадьбы.
     -- Что мы  все о грустном? -- намекали местные, вот же мы к  вам  уж  и
вторых сватов засылали, а, кстати, где они, князья наши?
     -- А  следом едут с командой гостей  со стороны  невесты  и неподъемным
приданым,  --  честно отвечала Ольга. Приданое!  Это было по-нашему! Ура! --
закричали  древляне,  а некоторые, самые пьяные,  даже замычали  "горько!" и
полезли к княгине целоваться.
     --  Так  выпьем  же за древлян -- драгоценное звено в  цепи  российских
народов! --  казенно,  но и с намеком, непонятным  во  хмелю,  провозгласила
Ольга. Отходя в сторонку, она улыбнулась своим отрокам: "И вы пейте!" То  ли
это был условный сигнал, то ли варяги спутали "пейте" и "бейте", но вырубили
они всю родню жениха, всю его пьяную свадьбу.
     Вернулась Ольга в Киев  и, собравши  войско, честно  объявила древлянам
войну. Так на Русь впервые вползла  змея геноцида. Весь народ древлянский  у
кровавой Ольги виноват был в падении  с  коня ее старого  маразматика Игоря.
Целое племя славянское, с женщинами, стариками и детьми, должно было умереть
по  бабьей злобности. И  не месть это  уже  была.  Как споет нам дальше  наш
Писец,  только  со  смертью Игоря  и  открылись  Ольге шикарные  заграничные
возможности.  Это просто  здорово, что Игорь был таким старым, а то пришлось
бы Ольге всю жизнь в тереме куковать  -- по заграницам не шастать.  Так что,
пила Ольга славянскую кровушку просто из гастрономического удовольствия.
     Поход на древлян был  стандартным и официальным. Впереди законный князь
Святослав на смирном коне. Выехали в поле,  кинул Святослав игрушечное копье
в  сторону  древлянских  позиций,  поцарапал  коню ухо, упало  копье  в ноги
Савраске, ободрало копыто.
     -- "Детеск вельми! -- объяснил Писец. -- Четырех лет".
     -- Так от кого он у Ольги, если Игорь умер в прошлом году 79  лет, а он
у тебя все еще "детеск"?
     Смолчал Писец, но по глазам было видно, что знает...
     Тут воевода  Свенельд  закричал:  "Потянем,  дружина! Князь  уж начал!"
Потянули. Но  по-честному  у них  получалось  хуже,  чем  по-умному. Осадили
древлянскую столицу Коростень. Застряли  на  все лето. Тогда Ольга  написала
осажденным, что мне вас, братья-славяне, жалко; кушать у вас поди уж нечего.
Так отворитеся-отопритеся. Бить не буду. А  возьму малую дань. Не белкой, не
куницей, а по три воробья да по три голубя с хаты.
     --  Всего и делов! -- обрадовались недобитые. Переловили птицу, вынесли
Ольге: вот тебе, матушка, все, что у нас осталось, бери!
     Взяла Ольга птичек, привязала к их лапкам мешочки с импортным греческим
огнем и отпустила  несчастных пернатых по домам. Дома эти, как  мы понимаем,
сразу  и  загорелись. Люди  кинулись  из проклятого  города.  Отроки Ольгины