отца и от одной матери. Если будете жить в любви между собой, то бог будет с
вами.  Он покорит  вам всех  врагов, и будете жить в  мире; если же  станете
ненавидеть друг друга, ссориться, то и сами погибнете и погубите землю отцов
и дедов своих...".
     Надо сказать, что  это  великое и простое завещание было записано нашим
Писцом,  сохранено  и часто  цитировалось  многочисленными  отпрысками  рода
Рюрика.  Они  принимали  его на  свой  счет, отделяли им  себя от остального
народа.  Иногда  завещание Ярослава останавливало братоубийство  в княжеской
семье. Но, в основном, к нему относились как к абстрактному  призыву и рвали
глотки друг другу так, что  клочья разлетались по всей Руси.  И не  единожды
погибали сами и губили нас;  и раз  за разом расточали земли  "отцов и дедов
своих", а если разобраться -- отцов и дедов наших...
     Не  пошла русским  впрок  Русская  правда. Не выполнили потомки наказов
мудрого старика. Стали они веками лицемерно поддерживать идею  о  совместном
правлении всей  Россией, а в сердцах накапливать  Шестое Чувство. Все равно,
кто-то должен был сидеть на троне в Киеве, а  потом в Москве, а остальные --
терпеливо ждать, чтобы он простудился или  упал с  коня,  удушился нательным
крестиком. Хорошо  хоть  медицины не было, и  какой ты князь  не будь, а все
равно тебя -- простым гриппом -- и с трона долой!
     От многолюдности княжеских семей возникли нудные периоды  истории.  Наш
Писец, будь он похитрей, даже поленился бы записывать повторяющиеся события,
а  отдал бы  своему ученику перо и приказал списать дважды или трижды от сех
до  сех:  побил брат брата, тот нанял  печенегов и  выгнал брата,  тот нанял
поляков  и выгнал брата,  тот дождался весны и  с варягами выгнал  брата  из
Киева... И так  далее, сколько  нужно  раз. Только и забот,  что не забывать
приписывать: "...а поляки (печенеги, варяги) поганили девиц, выжгли слободу,
ограбили купцов, надругались над святынями..." и т. д., и т. п.
     Дети  Мудрого  так  и жили.  Изяслав  Ярославич  сел в  Киеве. Поделили
остальные земли. Обидели  племянника Ростислава  Владимировича. Он побежал в
Тмутаракань по примеру  великого Мстислава.  Выгнал оттуда двоюродного брата
Глеба.  Отец  Глеба  вооружился и выгнал Ростислава из  Тмутаракани;  вернул
Глеба.  Пошел  отдыхать.  Тут  Ростислав   снова  выгнал  Глеба  и  засел  в
Тмутаракани крепко. И совсем он стал напоминать Мстислава. И жутковато стало
от такого соседства битым  грекам в Корсуни-Херсоне-Херсонесе. Заслали они к
Ростиславу  своего  котопана  (это чин такой):  или убей Ростислава, или  не
командовать тебе нами.  Котопан  оказался ловким агентом. Втерся в  дружбу к
Ростиславу. Погостил у него. Сделал ему  много  добра. Потом стал прощаться.
Закатили буйный пир.  Встал котопан: давай, князь, выпьем вина по-братски из
одной чаши.  Выпил Котопан половину братины, протянул  чашу Ростиславу. Пока
протягивал,  окунул  в  вино  конец  пальца.   Под  ногтем  у  него  был  яд
замедленного действия. Вернулся котопан  в Корсунь, доложил:  во  столько-то
часов, во столько-то  минут, такого-то числа  помрет Ростислав Владимирович,
горе-то  какое! Сначала заказчики не поверили в  такую точность.  А потом --
гляди-ка  -- и правда! Им бы радоваться, а они забили котопана-героя камнями
насмерть. Историк утверждает, что корсунцы испугались мести  русских. Да кто
бы узнал? Испугались грешники такого начальника  иметь! Это  ж теперь  и  не
заснешь спокойно. Вот тебе и Херсон! Но есть версия, что котопан был двойным
агентом -- сработал на Ярославичей...
     Только  сделали это  семейное  дело, как возникло новое  -- из  Полоцка
надвинулся страшный Всеслав, обделенный родственник Рогнеды, которому сговор
и дележ всех этих Рюриковичей и Ярославичей был ничем не свят. В гробу он их
видал. Хотел видеть...
     Всеслав был рожден колдовским, искусственным способом -- от волхованья.
Поэтому и действовал прямо, грубо и цинично. Сначала он проверил силу своего
колдовства на Новгороде. В  1063 году Волхов в течение 5 дней тек в обратную
сторону, -- новгородцы испугались до обморока. Чудо было приписано Всеславу,
поэтому он легко взял Новгород в 1066  году, ограбил церкви, снял  колокола.
Ярославичи  в дикие морозы выгнали народ на войну, взяли Минск,  выжгли  его
дотла. Вырубили  по завету святой  Ольги  всех мужчин  призывного  возраста.
Детей и женщин раздали солдатам. Столкнулись с войском Всеслава. В страшной,
кровавой мясорубке русские одолели русских (или, если угодно, -- белорусов).
Всеслав  бежал.  Ему написали  "опасную  грамоту":  не опасайся, приезжай на
переговоры.  Восставший  из  ада  поверил,  как  последний  дурак.  Даже  не
посмотрел  в  хрустальный шар,  не  покатал  наливное  яблочко  по  золотому
блюдечку.  Поехал.  Был  схвачен, --  но  вот  милосердные  времена!  --  не
зарублен, а посажен в тюрьму на вечные времена.
     Мы-то с  вами понимаем, что не милосердие двигало  крещеными  братьями:
боялись серые, как бы  смерть Всеслава не  была столь же страшной, как и его
рождение. Мало  ли что  могло  произойти на  эшафоте! Ты  ему  честно рубишь
голову, а у него, например,  из  горла вылетает аспид  крылатый  и ну косить
честной народ, не дай бог, начиная с князей! Опасно! Лучше пусть сидит.
     Вздохнули свободно. А зря.
     Не иначе, как Всеслав наколдовал в темнице, но взошла кровавая  звезда,
неизвестная киевским  астрономам.  И к  тому же солнце  стало,  как Луна. Не
успели  испуганные  князья  рассмотреть  затмение  через   копченые  осколки
венецианских  бутылок,  как  прибежали  визжащие  от ужаса монахи  и простые
граждане,  а  следом  приволокли   к  княжескому  крыльцу  рыбацкую  сеть  с
выловленным в реке Сетомле страшным уродом, также неизвестным науке. На лице
его торчали "срамные уды", пришлось его по-быстрому бросить обратно  в воду,
чтобы  не смущать  девиц. "Тятя, тятя,  наши  сети притащили  мертвеца!", --
дергали Изяслава за штаны малолетние Рюриковичи, успевшие все-таки осмотреть
членоликого "детища". Надо было готовиться к худшему.
     И худшее настало в том же 1068  году. Пришли из Дикого Поля новые дикие
люди -- половцы. Они изгнали, рассеяли, подчинили  печенегов  и хазар. Стали
жестко нападать на  Русь. Три  брата Ярославича выехали на них, подбоченясь.
Не  как Три Богатыря, а с приличным войском. И были биты, и побежали в Киев.
Простой народ  стал  проситься в ополчение.  Струсившие князья отнекивались,
бормотали что-то о  ненападении.  Народ  стал  бунтовать  на  княжом  дворе.
Изяслав пытался нас  успокаивать из окошка. Пошли разговоры, что неплохо  бы
князя  сменить.  Кто-то, небось, резонно  указывал,  что  вообще  пора гнать
Рюриковичей в шею.  Первыми поняли опасность дружинники-особисты: послал  бы
ты, князь, кого-нибудь заколоть Всеслава, а то во время бунта  тюрьмы обычно
разбиваются и всех зэков выпускают на волю. Но проблема состояла в  том, что
в камере Всеслава не было дверей. Они  были то  ли заложены, то ли заклепаны
насмерть -- еду колдуну  подавали в окошко. Был вариант подманить Всеслава к
кормушке чем-нибудь вкусненьким и, перекрестясь, бить его копьем, но  тут уж
ведьмак  смотрел  в оба.  Убить  его  не удалось. Первая  русская  революция
победила.  Восставшие  разграбили  казну --  взяли  "бесчисленное  множество
золота и серебра"...
     Здесь следует  оговориться. В наших сказках,  былинах и летописях слова