зашли в тупик, но война не начиналась, и Давыд, будучи законченной сволочью,
пошел забрать имения Василька -- бесхозный  Требовль. Его не остановила даже
Пасха.  Давыда  встретил брат Василька Володарь.  Сильно испугал.  Давыд все
опять стал валить на Святополка и выдал слепого брату.
     Тут начинаются подвиги Василька. Слепой князь садится на зрячего коня и
говорит ему:  "Даешь, Савраска, врага  нашего!". При этом формальным поводом
для  войны  служит не  месть  за  ослепление,  а  воровской  захват  Давыдом
кое-каких земель. Василек пошел на Всеволож, осадил и взял его. Давыд  успел
бежать. Всеволож был сожжен,  жители и военные вырублены начисто. Неповинные
опять ответили жизнью за одного негодяя. Затем осадили Давыда  во Владимире.
Была послана  делегация с требованием выдачи  -- не Давыда! --  исполнителей
приговора над Васильком.  Но  палачи успели  разбежаться.  Пришлось  Давыду,
спасая шкуру, ловить их по городам и весям.  Поймали двоих из трех. Картинно
повесили  карателей  --  тех, кто  "только исполнял  приказ",  затем  дружно
расстреливали их  тела из луков. Наш Вася-Писец, возгордившись своей ролью в
этом  деле, позволил  себе авторитетное мнение:  "Не стоило  Васильку мстить
самому, пусть бы это сделал Бог!".
     Тут осмелел  Святополк, пошел добивать Давыда. Последний нанял поляков.
Поляки набрали денег с двух сторон, наобещали  всем помощь,  и  принялись не
спеша  пропивать  авансы.  Пришлось   Давыду   бежать  из  Владимира.  Опять
поцеловавши крест со Святополком.
     Святополк  разохотился  и решил  ограбить  слепого  Василька: зачем ему
целый город? Он ни улиц, ни  домов не видит. Но слепому  терять было нечего.
Он  выехал на  битву во главе войска и  поднял  крест, который  целовал  ему
Святополк. "Ты что, отнял у меня  глаза, хочешь отнять и душу?", -- страшным
голосом  крикнул Василек. Писец сразу застрочил  в походный блокнот,  нельзя
было  упускать  такой  величественной  картины:  "Многие  благочестивые люди
увидели,  как  над головой Василька  в  небе  засиял крест!". Стали  биться,
рубились страшно. Святополк, увидев,  что дело нешуточное,  бежал, хлеща под
собой  бедное  животное.   Братья,  Василек  и   Володарь,   не   стали  его
преследовать: "Довольно  нам своей земли!". Но скот коварный не успокоился и
поехал нанимать венгров. Те  пришли с  двумя епископами,  -- тогда церковные
чины возглавляли католические полки, --  чтобы огнем и мечом  распространять
самую гуманную веру в мире. К полю битвы стали сбираться стервятники: Давыд,
недовольный наделом, теперь  присоединялся к ослепленному "брату". По дороге
Давыд прихватил из степи половцев  хана  Боняка. Боняк  по-своему убедился в
беспроигрышности  мероприятия: выехал ночью в поле  и завыл  по-волчьи,  ему
откликнулись целые стаи волков, выла вся степь.  Верняк, -- решил  Боняк, --
раз волки  собираются на падаль,  то  порубаем венгров, сто  пудов! В общем,
Боняк взял руководство потехой на себя. Расставил войска,  окружил  венгров,
"сбил  в мяч", погнал,  перетопил в  степных  речках.  Рубил  их  двое суток
непрерывно, убил одного епископа и бояр без счета, чтоб неповадно было лезть
в нашу языческую степь со своим католическим рылом.
     Потом враждующие  племянники разбежались кто куда. Осадили  друг друга,
бились мелкими  группами. Погиб сын  Святополка  Мстислав.  Он был осажден и
хотел подглядеть за осаждающими через дырочку от сучка в  деревянном забрале
на бойнице.  Стрела как раз в эту дырочку и  попала. Око за око! -- все, как
завещал прапрадедушка Ярослав Мудрый...
     Дальше  пошла  обычная  суета. Путята пошел  со  Святошей ко Владимиру,
стали рубить дружину Давыда. Давыд побежал к Боняку и осадил с ним Святошу в
Луцке. Взял Луцк и Владимир.  Все. Пока успокоились. Племянника  Мстислава в
благодарность за подмогу Давыд снарядил пиратствовать на море -- "перенимать
купцов". Это был 1100 год.
     Возник новый виток мирной дипломатии. Собрались на  съезд. Стали судить
Давыда. Смысл суда был не в нравственной оценке ослепления  брата, а  как бы
мирно выгнать Давыда  из  богатого Владимира.  Скинулись по несколько  сотен
гривен,  добавили  несколько захолустных  городков, отдали все  это Давыду и
спровадили  его,  всенародно  порицая.  Хотели  все-таки  ограбить  слепого,
приглашали его к  себе:  мы тебя, Вася,  кормить  будем! Но драный  волк  не
поддался во второй раз. Тогда захотели идти его  воевать. Но  тут уж Мономах
вмешался и устыдил всю съезжую сволочь.
     Настали  мирные  времена!  И  --  о, ужас! Оказалось,  жив еще  великий
полоцкий маг и  чародей  Всеслав! Никому  он ничего плохого  по старости  не
делал, разве что  колдовал помаленьку, губил урожай да  девок портил заочно.
Но князья задрожали.  Стали  совещаться, как да что. Но Всеслав и в этот раз
увернулся  серым  волком  --  безнаказанно умер  в  1101 году.  Никто в это,
конечно,  не верил,  пока семеро сыновей Всеслава  не задрались  за полоцкое
наследство. Тогда все облегченно вздохнули.
     Природа проводила великого  волхва с почестями. 29 января 1102  года на
три дня встала "аки пожарная заря" со всех четырех сторон, и было светло три
ночи, 5  февраля случилось "знамение в луне", 7 февраля --  в солнце: солнце
огородилось тремя дугами, еще  несколько  дуг  было повернуто  "хребтами"  к
солнцу. Русские усердно молились.
     Потянулось  тягостное  десятилетие  борьбы  с  неугомонными  половцами.
Мономах неустанно  отвлекал  братьев  от  междоусобицы  геройскими призывами
постоять  за Русь.  Тем было неудобно  отказываться, и  они  все  время были
заняты полезным делом. Писец так радовался, что даже увидел несколько раз во
время  боя, как из-за  спины Мономаха играючи поражал половецкие толпы Ангел
Светлый.
     -- Светлый, как это вино? -- подливали мы Писцу белое болгарское.
     --  Светлее!  --  уверенно  икал  он  и продолжал  описывать  нам  свои
астрономические наблюдения: в 1104 году солнце стояло в круге, посреди круга
-- крест! За  кругом,  по бокам --  еще по одному  солнцу,  а сверху -- дуга
рогом на север!
     -- Да ты, брат, пьян  был, вот  у тебя  и троилось!  -- подкалывали  мы
Писца.
     --  Да как же  пьян, когда три  ночи подряд 4,  5 и 6 февраля такое  же
знамение было в луне!
     Но что-то -- и не только на  небесах  --  все же предвещало неспокойные
времена.  11  февраля  (опять февраль!)  1110  года встал от  земли до  неба
огненный столп. Ударила невиданной силы молния, осветила всю землю. Дуплетом
скончались   обидчики  Василька   --   Давыд  (1112)  и   Святополк  (1113).
Освобождение киевского престола ознаменовалось солнечным затмением. В страхе
зарыдала вся дружина, оплакивая доброго князя. Народ молчал, -- тут уж Писец
выдержал марку,  не  стал врать,  --  будто  бы  опасаясь наших  с Историком
упреков. Как  потом выяснилось, причина честности была  в другом:  вороватый
Святополк,  узнав однажды,  что  соль на  рынке  сильно подорожала,  ограбил
Печерский  монастырь  и  продал  его  соляные  запасы  --  "святую" соль  --
втридорога.  Тут же  этот смелый коммерческий ход попал в  проповедь игумена
Иоанна. Стали имя князя полоскать на всех углах.  Князь рассердился, посадил