Стал  Ярослав  петрушкой  при  царе. Из  Орды  не  вылазил.  Ханша  его
пригрела,  поила и  кормила из  немытых рук.  Потом он надоел  ей, и она его
отравила. Aqua  Tofana  -- семидневный убойный  напиток из Италии. А  может,
обычный прокисший кумыс. Но князь посинел и стал для бесед не годен. Историк
пытался защитить честь покойного  и  будто бы  отыскал свидетельства оговора
князя своими же братьями.
     На  освободившийся  русский  стол  ханша  хотела посадить  молоденького
симпатичного Александра Ярославича. По  русским законам ему этого не светило
-- были у него старшие родственники. Но ханша гнула свое: приезжай, Саша, ко
мне, будем тысяче-одной-ночью заниматься, и станешь ты у меня великим князем
всея Руси, Владимирским, Суздальским, Рязанским, да и Киевским. А  заслужишь
-- так и моим личным табунщиком. Но Саша пока что к ханше не поехал...
     Татары правильно строили Империю. Они не стали долго  и нудно обсуждать
конституции,   уставы,  вырабатывать  единообразные  формы  государственного
устройства для новых колоний. Они хотели только повиновения и дани. Будь  ты
хоть  вселенским  царством  или  католическим  королевством,  назовись  хоть
православной советской республикой  или анархическим аморальным Гуляй-Полем,
-- это дело твое. Но вот, -- наступает срок,  вот она  -- сумма, вот мой меч
-- твоя голова с плеч! Четко, не хлопотно, результативно.
     Тут к Писцу как очевидцу следуют вопросы.
     А что ж мы, люди русские,  так и не поняли, что Рюриковичи -- банкроты?
Что держать их дальше глупо и противно?
     Что контракт 862 года ни  в одном пункте они  не выполнили,  а теперь и
свои правила с треском провалили?
     Что  раз  над нами  теперь хан  (или "царь",  как его  льстиво, даже  в
переписке между  собой стали  называть князья),  то зачем нам эта  скрипучая
битая мебель?  Не пора ли  нам проводить слуг  народа восвояси -- на Рижское
взморье  или на четыре стороны без выходного пособия, а самим  разбираться с
ханом?
     Помолчал Писец. А потом сказал умное слово:
     --  Да сами-то мы, государи,  только  приглашать  умеем, а  провожать и
разбираться так пока и не научились...




        На Рижском взморье

     А в это время... А вернее, еще раньше на Рижском
     взморье, с другого боку падшей России происходили перемены. Туда пришли
крестоносцы.  Эти  крепкие,  тренированные,  идейные   парни  провели   свою
молодость в  жарких странах. Они воевали в Палестине. Они то захватывали, то
теряли  Иерусалим и Гроб Господень.  Потом фронт  освобождения Палестины  их
оттуда вышиб окончательно. И вот вернулись ветераны домой...
     У всех, кто  приходит с  войны, обостряется чувство справедливости. Они
всем  существом презирают мафиозную возню тыловых крыс:  "Я  был батальонный
разведчик,  а  он  -- писаришка  штабной...". Таких честных  и справедливых,
опаленных  и  вооруженных  в  приличном  обществе  держать  опасно.  Поэтому
крестоносцев на родине, в микроскопических германских княжествах и латинских
королевствах, приняли прохладно.  Рыцари  по-прежнему держались  друг друга,
сохраняли  свои ветеранские  организации -- ордена, исправно платили взносы,
поддерживали боеспособность. Но было им скучно.
     Тут  подвернулась  оказия.  Польский  король  Конрад  Мазовецкий  очень
страдал от набегов северных соседей -- пруссов. Они приходили  из Прибалтики
незванно и вымогали деньги  и  предметы  обихода. Однажды произошел досадный
случай. Пруссы пришли требовать одежды: сильно обносились, собирая янтарь. А
у Конрада, как назло,  ничего не было. Пришлось ему  под страхом смерти идти
на хитрость. Созвал он бал. Паны и пани пришли в мехах. Верхнюю одежду сдали
в  гардероб. Гардеробщиком был -- вы догадались! --  прусский  товарищ. Пока
протанцевали мазурку, раздевалка опустела... Конрад выжил,  но опозорился на
всю  Речь Посполиту. Чтобы оградить соотечественников и  смыть пятно, Конрад
обратился к  Императору своей Священной Римской Империи с вопросом: а нет ли
кого, кто согласился бы поохранять северные границы католических владений от
язычников? Правда, с деньгами сейчас...
     -- Да есть, есть! -- не дослушал Император.  -- Вот безработные ребята,
прошли воду  Средиземного моря, слышали пение Иерихонских медных труб, да  и
огонь им не в новинку... Тут Император замялся, потому что кое-где по Европе
излишне  благородным крестоносцам уже собирались  шить дела и жечь бойцов на
кострах целыми отрядами.
     Все   удовлетворенно  перекрестились,  и  крестоносцы  быстро  заселили
полупустую  Прибалтику,  построили Ригу,  другие  замки, стали  не  торопясь
разбираться  в  соседях.   А   соседями  среди   прочих   оказались  и  наши
новгородцы...
     В Новгороде с 1236 года княжил молодой Александр  Ярославич. Он успешно
отбивал наскоки шведов, всяких лесных народов. Владимиру и Киеву  было не до
него, а татары по  болотам до  Новгорода не дошли. Была возможность спокойно
пожить и  красиво повоевать. А  что  главное на войне? На войне  главное  не
оружие и не  войско, не  стратегия и не тактика, и даже не маневры. На войне
главное -- правильно и красочно описать победу!
     Тут  наш Писец  очнулся от татарского морока и  радостно  захихикал. Ни
один князь до Александра, вообще почти никто из великих и малых, не придавал
такого  значения  работе   журналиста.   Мы   с  Историком  стали  регулярно
выслушивать лирические рулады, которые сочинил наш Писец в шатре Александра.
Мы прочли среди его строк и прямое признание, что Писец непрерывно был возим
в обозе князя, что князь его регулярно приглашал, слушал записанное и  лично
указывал, где чего подправить, что как подать, что обойти, о чем умолчать.
     Эх, не смог Александр возить  с собой и кормить с ложечки  всех братьев
Писца! И они о нем написали! -- волосы дыбом встают. Но об этом чуть позже.
     А сначала все шло неплохо. 15 июля  1239 года Александр победил в устье
Невы  шведского ярла  Биргера. Биргер шел  по команде  Римского  Папы, чтобы
правильно крестить Русь, а Александр его разбил. Вернее, сам Александр сидел
в седле на пригорке  и  присматривал за битвой, а шведов  громила команда из
шести богатырей (не перевелись-таки на Руси богатыри!).
     Сначала  Гаврила Олексич погнал Биргера обратно на корабли и хотел даже
заехать верхом по трапу, но был сбит в воду, вылез на берег и убил воеводу и
епископа шведов.
     Потом  Сбыслав  Якунович с  одним  топором,  в  одиночку  раз  за разом
врубался в толпу изумленных варягов.
     Яков  Полочанин с мечом  тоже один кидался на  шведские  отряды,  шведы
просто цепенели от такой идиотской тактики.