кочевала  от устья Дона  аж до Дербента. Михаил следовал за ханом  пешком, с
ярмом  на  шее. Вот,  где  было  иго  настоящее!  На  стоянках  над Михаилом
глумились, на  позор великого князя  приходили  посмотреть немцы, итальянцы,
греки,  другие любители  утонченных искусств. Писец  не  успевал  записывать
душераздирающие сцены. Наконец произошла  казнь. Юрий Данилович привел толпу
ордынского сброда. Князя  забили пятками. Потом какой-то Романец вырезал ему
сердце. Вот это было по-нашему, по-татарски!
     Юрий вернулся из  Орды великим князем и стал править, все  свои  усилия
направляя на строительство  центра. Он даже тело убитого Михаила выдал вдове
и детям только в обмен на подписание  договора о  капитуляции. Отовсюду Юрию
кланялись и везли деньги. "Для хана", -- стыдливо принимал  золото в сундуки
Юрий.
     Сын  убитого,   Дмитрий   Михайлович,  заподозрил  русскую  хитрость  и
проскочил в Орду. Объяснил хану, что отца оклеветали, именем  хана  собирают
деньги, но кладут в  свой карман. Вот чем хана достали! Сразу вышло решение:
ярлык  --  Дмитрию,  ордынских подручных Юрия  -- казнить-нельзя-помиловать.
Дмитрий отнял у Юрия ханскую дань, они долго бились, были вызваны на суд, по
дороге  Дмитрий перехватил и убил Юрия. Хан  неожиданно рассердился и казнил
Дмитрия за самосуд. Так плодотворно было потрачено время с 1320 по 1325 год.
     Править  стал Александр Тверской. Он сразу впал в  немилость  к хану по
мокрому  делу. Брат  Узбека  Шевкал приехал  в  Тверь отдохнуть. Стал  везде
ходить,  нагло улыбаться, отпускать шуточки: "А вот  я обращу вас в ислам! А
вот я сам сяду на великокняжеский трон!". Но Тверь -- не Одесса, шуток здесь
не поняли. Напали на свиту Шевкала, стали гонять татар по городу.  Возглавил
бесчинство сам князь. Когда испуганные  татары прибежали к нему домой: пусти
нас,  князь,  спрятаться, Александр  гостей  пустил,  но  тут  же  велел дом
запереть  и  поджечь.  С  легкой  руки  князя  татар  перебили,  перетопили,
демонстративно пожгли  на кострах.  Конечно,  Узбек  рассердился  за  брата.
Конечно, послал  на  Тверь 50000 войска  во главе с московским князем Иваном
Калитой.
     Вот он -- Калита! Едет во всей красе освободитель Руси от Твери.  Ведет
своих родных московских татар на проклятых тверских русских! Вот они  жгут и
грабят и т.  д.  и  т. п. "Положили пусту всю землю Русскую!" -- сетует  наш
Писец. "Только Москву не тронули" -- радуется Историк.
     На Александра объявили облаву. Все князья стали уговаривать его ехать к
хану  на  казнь. Александр хотел  было  ехать, но  псковичи,  у  которых  он
спасался, сказали, что готовы умереть, объединиться с немцами, но не терпеть
позора. Тут всполошилась  церковь: как  с  немцами? --  креста на  вас  нет!
Пригрозили   Пскову  отлучением  от   церкви.  Псковичи  испугались,  но  не
отступили. Возникла  неприятная для  церкви пауза: а вдруг  -- с  немцами, а
вдруг -- против татар?! Но Александр пожалел Псков  и  бежал в Литву. Потом,
когда все успокоилось, поехал к Узбеку, умело покаялся, вернулся в Тверь.
     Но  Москва  потому  и Москва, что  никогда ничего  своего  не упускала,
чужого не отдавала, недобитого  добивала. Калита в 1339 году поехал к хану и
возбудил ненависть  к  Александру. Тверского князя  вызвали в Орду, пока  он
ехал -- осудили,  а  как доехал, то и назначили ему неприятную  процедуру. С
утра 29 октября Александр на коне объезжал всех знакомых, побывал и у ханши.
Везде ему сочувствовали, уговаривали  не волноваться  и  немножко потерпеть,
объясняли необходимость казни. Александр с сыном, бояре, свита причастились,
помолились  своему слабому богу и стали ждать исполнителей  приговора. Никто
не кинулся галопом  в степь, никто  не  стал с  боями прорываться из  Сарая.
Палачи пришли, культурно дождались, пока русские вышли из юрты,  и разрубили
князя с сыном на части.
     Калита  и  его  сыновья возвратились в Москву  с  великой  "радостию  и
веселием" --  торжествовал московский  Писец. Народ  вышел  встречать героя:
попы с хоругвями, в колокола  бьют --  победа то какая!  -- ну  и так далее.
Юные  москвичи, давясь  на Красной  площади  дармовыми  пряниками,  смекали:
служить хану и  Москве -- хорошо, выгодно, вкусно. Клеветать и предавать  --
достойно и  правильно. Бороться и искать  --  глупо. Найти и не сдаваться --
опасно для здоровья. Такой вот московский государственный университет.
     Калита умер в 1341 году, прихватив почти все, кроме Новгорода. Писец не
стал  лить  слезу по братоубийце,  перечислил только пункты  его  завещания.
Опять  все князья от мала до  велика  поехали  в  Орду, опять хан благодарно
отдал всю Русь Москве. Править стал старший сын Калиты -- Симеон Гордый.  Он
командовал  всеми  князьями.  И  братьями  их  называл  только  из  верности
литературным традициям. Симеон боролся за Новгород теперь уж только с самими
новгородцами, с их  наивной любовью к свободе  и  демократии. Пять раз ходил
Симеон в Орду и каждый раз  возвращался удачно. Видно, не  такой уж он был и
Гордый.
     По  всей стране кипела  жизнь: княжества воевали с литвой и немцами, со
шведами  и поляками. Схватывались между собой.  Но Москва  лежала в  покое и
сытости.  Это было  противоестественно. Поэтому  в 1353 году Москву поразила
страшная язва  -- "черная  смерть". Она совершенно точно ударила в верхушку:
умерли митрополит Феогност, сам  Симеон, два  его сына, брат Андрей. Править
стал  Иван  Иваныч -- увертливый сын Калиты. Ему было еще легче тащить все к
Москве, потому что в Орде  вспыхнула эпидемия убийств, и ханы  менялись чуть
не каждый день. Князь перестал ездить к ним знакомиться.
     Иоанн, "кроткий, тихий и  милостивый князь", умер в 1359 году,  оставив
малолетних детей и племянника.
     -- Как малолетка Дмитрий будет хлопотать в Орде? -- сокрушался Историк.
Великое княжение перешло было в Суздаль. Дмитрия повезли в  Орду, но в Сарае
был бардак. Убийства  ханов случались по три  раза на дню,  сразу после еды.
Сама Орда  распалась. Бояре Дмитрия поскакали в степь собирать ее осколки. В
одной  половинке правил  не  хан,  а темник Мамай.  Поехали  в  другую.  Там
получили ярлык для Димитрия у хана Мюрида. Мамай обиделся.
     Вернувшись  в  Россию, бояре  посадили малолетних Ивановичей на коней и
восстановили московский порядок. Мамай  прислал Дмитрию свой ярлык. Мюрид --
отдал  свой  другому.  Одиннадцатилетний   Дмитрий  прогнал   конкурента  из
Владимира.  Моровая  язва  продолжала  косить  Европу. Проредила  и  русские
княжества.  Значительно  уменьшилось   количество  претендентов  на  высокие
должности. Все это благоприятствовало Москве.



        Маленькое лирическое отступление

     Эпизод первый. Идем мы, значит, по Сараю. Я, Историк и Писец. Наблюдаем
достопримечательности. Писец показывает  нам то юрту православной церкви, то
торговые  места, то  нору колдуна, то шатер шемаханской царь-девицы. Историк
тоже бегло озирается по сторонам, пишет что-то в  блокнот. У меня компьютера