ублюдочного  наследства,  паволок для дворцовых  шлюх, это  опустил  грешный
писатель. Неудобно омрачать радость князя. Неловко усугублять его мимолетную
печаль...
     Но вот  в  одной  из  битв  3  октября  1078 года  случайный  вражеский
кавалерист прорвался  к  княжескому  шатру и убил копьем Изяслава. "Сделался
великий  вопль  в Киеве, так что не слышно  было  пения  молитв". Вы верите?
Верите, что киевляне, ежедневно  встречавшие на Подоле телеги с изрубленными
детьми,  братьями  и  отцами своими, извопившиеся  по погибшим и уходящим на
верную погибель,  вдруг завопили о  старом  разбойнике, который  многократно
предавал их на поругание  полякам? Я не верю,  потому что знаю,  кто записал
этот репортаж с похорон. Я вижу, как  обступили моего дружка  со всех сторон
сынки, внуки и племяннички Изяслава и давай подталкивать.
     -- Пиши, что  папа святого Антония не  преследовал -- это  все покойный
"ослепительный"  Мстислав, пиши, что папа был  добр и  с братьями  вражды не
затевал, да помяни слезы наши горькие, смерд!
     Кто помянул бы наши слезы! Нет для них места, нет емкости...
     Всеволод засел в Киеве после брата, а на всю чертову дюжину племянников
наплевал. Братская вражда разрослась и перешла опасный предел: стали гибнуть
князья! Всеволод подстроил убийство Романа Святославича и  продажу в рабство
его брата Олега. Наемным убийцей был зарублен Ярополк Изяславич, не сумевший
наследовать отцу.
     Наконец, в  1093 году умер и Всеволод. За два года  до смерти было  ему
двойное предзнаменование. Во время охоты на клич князя с неба вдруг свалился
"превелик змий; ужасошася вси людье".  Еще бы людям не "ужасошиться"! Следом
за этим "земля стукну", так  что слышали все.  Землетрясение и вовсе  было в
новинку в наших краях! Как тут было Всеволоду не умереть? Опять дежурный наш
Писец писал конфузливо, что этот князь был "измлада боголюбив, любил правду,
был милостив к нищим, но особенно любил монахов..." Еще бы их не любить! Как
заслужишь красивый некролог? Но кроме некрологов уже появились экономические
комментарии,  и  там  прямо  проскочило,  что  боголюбивый  князь  обездолил
сентиментальных киевлян: "земля их оскудела от рати и продаж" (налогов).




        Кровные братья

     Владимир  Мономах,   любимый   в  народе,   уступил   престол  киевский
двоюродному брату Святополку, у которого будто бы было больше прав. Хотя мог
этого и не делать, но тогда пролилась бы русская кровь. Мономах всегда, даже
с  половцами,  пытался  начинать дело  с  переговоров, а заканчивать  миром.
Положительный его  пример не действовал, и год  за годом разгоралась  вражда
между  двоюродными братьями, внуками Ярослава. Тут  надо  было  объединяться
против  половцев, а  они  придирались  друг  к  другу по пустякам.  На  этом
грязно-кровавом фоне Владимир все время оставался удивительно незапятнанным.
Вот что делает правильное воспитание!
     Доброта всегда  выходит боком: погибли родной брат и сын Владимира.  Но
он все равно  пытался уговаривать двоюродного брата Олега:  "Посмотри, брат,
на  отцов наших:  много ли взяли с  собой, кроме того, что  сделали для души
своей?". Владимир в  своей переписке использовал высокий  поэтический  слог.
Как это должно было воздействовать на впечатлительные умы его современников!
     Силой слова  и оружия  Владимиру удалось  в 1097  году  усадить за стол
переговоров  Давыда  Игоревича,   Василька   Ростиславича,  Давыда  и  Олега
Святославичей,  Святополка  Киевского. Князья  кое-как уговорились  оставить
наделы, -- у кого что есть и кому что завещал Всеволод, -- поцеловали крест,
поцеловали друг друга и  до поры разъехались. Обещание не трогать  племенных
наделов нарушало старое правило совместного владения землей.
     Мономах честно,  до мелочей  соблюдал  все  договоренности,  и это было
подозрительно. Стали перешептываться при дворах его  братьев. Стали поминать
убитых: "кровь взывает к отмщению!" и т. д. Больше всех от клеветы пострадал
Василек.  Он  во  всем  бескорыстно  поддерживал  Мономаха,  согласился   на
третьестепенный надел -- Требовль. Естественно, все думали, что он замышляет
передел:  Мономаха в Киев, себе --  Владимир Волынский. Больше всех клеветал
один  из Давыдов  --  Игоревич. Он подбил  Святополка  на  преступление. Они
заманили Василька  в  Киев ко двору. Тот был предупрежден, но  понадеялся на
крестное целование. Василька заковали.
     Здесь разыгралось первое в истории  Руси  публичное судилище над врагом
народа. Были созваны бояре, дворяне и даже представители трудящихся, которые
стали,  конечно, единогласно  орать: "смерть!". Попы сгоряча  кинулись  было
заступаться,  но  потом, по  обыкновению, пошли  помолиться. Князь  киевский
колебался. Тогда Давыд Игоревич стал пугать его последующими  притязаниями и
местью Василька и уговорил на смягченное наказание. Историк и Писец приводят
дикое  описание  ослепления Василька: как его вывезли  за город,  как точили
нож, как он  в  ужасе и крике отбивался от  палачей, как  закатали  князя  в
ковер, как придавили его досками и  переломали ему ребра, как мясник изрезал
ему все лицо и вырезал наконец оба глаза. Повезли Василька в беспамятстве во
Владимир к Давыду Игоревичу. Везли 6 дней, по дороге он совершенно пришел  в
себя:  видно не задели  никаких вен, артерий и т.  п. Давыд Игоревич посадил
слепого "брата" под стражу из 30 человек при двух офицерах-отроках.
     Теперь надо  было  ждать  возобновления боевых  действий.  Ошеломленный
Мономах по-прежнему начал с приглашения  на переговоры: "Приезжайте, братья,
исправим  зло,  какое  случилось  теперь  в  Русской  земле". Олег  и  Давыд
Святославичи  плакали от  огорчения, собрали большое войско, пошли на Давыда
Игоревича к Владимиру.  Заодно  нажали на Святополка: ты что натворил, зачем
бросил  нож между нами?!  Святополк трусливо отнекивался:  я  не я,  это все
Давыд, он  все  мне  донес  на словах, и как  было не поверить и не ослепить
брата?  Да и  ослепил его  не я...  -- и прочий нелогичный бред.  Оправдания
приняты не  были  за  идиотизмом,  да  и  хотелось  повоевать.  Братья стали
готовить  ночное форсирование Днепра, Святополк собирался бежать, а  киевлян
бросить.  Его  не  отпустили,  собрали  крупную  делегацию  из  священников,
почетных  граждан, вдовствующей великой княгини. Пошли переговоры. Принудили
Святополка идти на Давыда Игоревича, раз виноват -- он.
     Тем временем во Владимире  Давыд  пригласил к себе Писца Василия, чтобы
воспользоваться высоким авторитетом российского журналиста. "В одну ночь, --
записал  Вася, -- прислал  за мной князь Давыд: "Иди в темницу к Васильку  и
пусть он пошлет своего  человека и  остановит наступление братьев. Я  ему за
это дам любой из своих городов".
     Василий  провел  переговоры. Несколько раз,  как челнок, бегал  в яму и
обратно в терем.  Слепой  советовался с  ним,  каялся в намерениях воевать с
поляками и половцами, в общем, доверился, как адвокату.  В целом, переговоры