времени  на  престоле Иоанна,  отдал приказ схватить его.  Не  колеблясь  ни
минуты, Михаил  бросил  все и бежал к туркам.  Он застал иконийского султана
сильно озабоченным войной с монголами. Так как у него было много  ромей-ских
пленных, султан составил  из них особый полк и отдал его под команду Михаилу
(Григора: 3;  2). В бою этот полк добился  успеха  (Акрополит: 65), но общий
исход битвы был все равно неудачен для турок. Тем временем Феодор отправил к
Палеологу  благожелательное письмо,  уверяя, что произошло недоразумение,  и
предложил ему  вернуться. Михаил  возвратился,  был обласкан  императором  и
получил сан великого коноставла. Однако его во второй раз принудили принести
страшные клятвы, что он останется неизменно верен императору, что никогда не
выйдет  из  границ  повиновения  и  не  станет домогаться  верховной  власти
(Григора: 3; 2).  Михаил все это послушно обещал,  но  спустя совсем немного
времени его схватили, заковали в  кандалы и бросили в темницу по обвинению в
колдовстве. Вскоре Феодор разобрал  его дело, не нашел никакой вины и вернул
ему свои милости. Так Палеолог трижды избежал страшной опасности.
     В 1258  г. Феодор  II  умер.  После  себя  он  оставил трех  дочерей  и
маленького Иоанна  IV,  которому шел  только  девятый год (Лахимер:  1;  10,
12--13).  Регентами при  сыне  он сделал  протовестария  Георгия Музалона  и
патриарха Арсения. Верховную власть  над  империей до совершеннолетия Иоанна
он вручил Музалону.  Но уже через три дня после похорон во время  панихиды в
Сосандрском   монастыре   заговорщики  убили  регента  и  двух  его  братьев
(Акрополит:  75).  После этого попечение  об императоре решено было передать
Палеологу как великому коноставлю. Не малое  участие в этом  выгодном выборе
принимал и он  сам,  так  как очень  хорошо умел расположить  любого в  свою
пользу (Пахимер:  1;  22).  По словам  Григоры,  Михаил  отличался  приятной
наружностью,  ловким  обращением,  веселым  характером  и  ко всему этому --
щедростью. Это возбуждало к  нему большую  любовь, и он легко привлек к себе
войско, простой народ и синклитиков (Григора:  3; 4).  Очаровав всех, Михаил
стал постепенно  прибирать  к  рукам верховную  власть. Вскоре члены  совета
попросили  императора  пожаловать  Палеологу  титул великого  дукса с правом
заботиться  об  общественных делах.  В новой  должности он получил доступ  к
императорской  казне  и  с  этого  времени мог усилить действенность  своего
обаяния.  Многих лиц  благородного происхождения  он, придумывая благовидные
предлоги, вознаграждал царскими деньгами, но для себя демонстративно не брал
ничего. Когда  приехал  патриарх,  он  обворожил  его своей  угодливостью, а
архиереев, его спутников, расположил  к себе подарками.  В конце  концов все
были так  уловлены  хитростью его  замыслов  и  льстивостью его  нрава,  что
рассуждая о государственной власти, подавали  мнения  в его пользу, несмотря
на то, что сам он ничего не говорил. И чиновники и архиереи согласились, что
опекуну государства нельзя равняться с другими сановниками. Было решено, что
отныне  Палеолог  будет именоваться деспотом и отцом императора. Он принял и
то  и  другое  и  отныне мог  уже без  сомнения и  смело  раздавать  дары  и
привлекать  нужных людей на  свою сторону.  Своего  брата  он сделал великим
доместиком, на многие важные посты расставил своих людей, а тех, кто был ему
опасен,  под  разными  предлогами  удалил  из  столицы.  Наконец, подкупив и
обольстив всех,  он стал домогаться  императорской  власти (Лахимер:  1; 23,
25-28).
     Как раз в это  время, очень кстати, началась  война с эпирским деспотом
Михаилом  и  его  союзниками. В сражении у Пелагонии брат  Михаила,  великий
доместик  Иоанн, наголову  поразил  врагов  и  захватил в плен  князя  Ахайи
(Григора: 3; 5). Чтобы купить себе свободу, тот должен  был передать ро-меям
несколько  важных  крепостей  на Пелопоннесе (Пахимер: 1; 31).  И вот, когда
дела  шли  таким  образом,   несколько  вельмож,  знатных  родом  и  личными
заслугами,  находясь  в  лагере  у  Магнесии,  посадили  Михаила  на  шит  и
провозгласили императором. Патриарх Арсений, проживавший тогда в Ни-кее, был
поражен этой  вестью  в самое  сердце.  В  страхе  за малолетнего  Иоанна он
сначала  хотел подвергнуть отлучению как провозглашенного  императора, так и
провозгласивших, но сдержал себя и рассудил, что лучше связать их  клятвами:
и сам  Палеолог, и  его сторонники обещали не замышлять на жизнь дитяти и не
посягать на его  царские права.  Только  оговорив  такие  условия,  патриарх
венчал в  начале 1259  г. Михаила на  царство, но не навсегда,  а  только до
совершеннолетия  законного  наследника.  После  этого  Михаил   должен   был
добровольно уступить трон одному Иоанну. В этом  смысле снова были принесены
страшные клятвы  (Григора: 4;  1). Сделавшись  императором, Михаил  назначил
воинам  постоянный  продовольственный  паек,  который выдавался им  даже  на
детей. Этим  он возбудил в солдатах готовность с рвением служить ему. Народу
он услужил тем, что отворил тюрьмы, снял с  должников  казенные недоимки,  а
бедным дал обильные средства для жизни. Всеми силами стараясь угодить черни,
он опустошал  казну обеими руками и в короткий  срок  расточил  ее  всю.  Но
своему маленькому соправителю Михаил с этого времени стал оказывать  гораздо
меньше внимания. Он отправил Иоанна проводить жизнь в детских забавах, а сам
постоянно  являлся  перед  народом,  ласкал его  обещаниями и кидал  в толпу
золото (Пахимер: 2; 5, 9).
     Однако для того, чтобы окончательно  закрепить престол за собой и своим
потомством,  Михаил должен  был  совершить  нечто такое, что  своим  блеском
заслонило бы деяния прежних  государей. Латинской империи  в предыдущие годы
были нанесены  тяжелые  удары, но Константинополь все еще  оставался в руках
крестоносцев. На овладении им Палеолог сосредоточил все усилия. В 1260 г. он
переправился во  Фракию,  имея  в виду  попытать воинского счастья  в  самих
предместьях столицы.  Обставив укрепления  камнеметными машинами и употребив
много усилий, он все же не смог взять города. Но император укрепил крепости,
лежащие  перед  Константинополем,  и оставил в  них воинов. Он  приказал  им
делать частые  набеги и  вылазки против латинян, чтобы не  позволять им даже
выглядывать  за стены.  Это  довело латинян до  такой крайности, что  они по
недостатку  в дровах  употребили  на  топливо  множество  прекрасных  зданий
(Григора: 4; 1). В следующем году император дал  немного воинов Стратигопулу
Алексею  и  послал  его  на  запад,  а  так  как  дорога  шла неподалеку  от
Константинополя,  поручил заодно  сделать нападение на этот город и напугать
его жителей. Но случилось так, что все войско и флот крестоносцев находились
в  это время в походе против  жителей острова Дафнусия. В городе  оставались
только женщины  и дети, да сам император Балдуин  с небольшим отрядом. Воины
Алексея  легко овладели стенами, открыли ворота и впустили остальных.  Таким
образом, против  всякого  ожидания,  Константинополь был  возвращен  ромеям.
Император  тогда жил в Метеории и ничего не знал о  происшедшем. Его  сестра
Ирина  первая принесла ему весть о необыкновенном событии --  она  вбежала в
спальню   Михаила   и  разбудила   его   словами:   "Государь!  Ты   овладел
Константинополем!" (Акрополит: 85--86).
     В  августе 1261 г. Михаил торжественно въехал в столицу и занял дворец,
находившийся  у самого  ипподрома,  потому что Влахернс-кий дворец был давно
заброшен и покрыт копотью и пылью. Сама столица представляла картину полного