обрушил его на шлем Ненния. Подняв свой меч,  он  собрался  повторить  удар,
дабы поразить насмерть бритта, но тот в предвидении этого заслонился  щитом,
в котором и застрял меч  Юлия,  соскользнувший  с  большою  силой  со  шлема
Ненния. И так как набежавшие отовсюду воины помешали противникам в  сумятице
общего боя продолжить единоборство, римскому полководцу так  и  не  довелось
извлечь свой меч из щита Ненния. А тот,  завладев  описанным  образом  мечом
Цезаря, отбросил в сторону тот, которым был вооружен и,  вытащив  из  своего
щита застрявший в нем меч, спешит кинуться с ним на врагов. На кого бы он  с
ним ни обрушивался, тому он либо отсекал голову, либо  наносил  рану  такого
рода, что у него не оставалось  ни  малейшей  надежды  выжить.  И  вот  ему,
рассвирепевшему и неистовому, попадается под руку трибун Лабиен, которого он
убивает в первом  же  столкновении.  Наконец,  по  миновании  большей  части
светлого времени, после стремительных бросков бриттов, отважно кидавшихся на
пришельцев, победа, по Божьему изволению, досталась им, и  Цезарь,  потерпев
поражение, укрывается со своими в лагере и на судах. Той  же  ночью,  собрав
всех своих, он полностью перешел с ними на корабли, радуясь, что отныне  его
лагерь - владения бога Нептуна. И так как его приближенные отсоветовали  ему
упорствовать и продолжать военные действия,  он,  поддавшись  их  увещаниям,
возвратился в Галлию.
     57.  Возликовав  из-за  нанесенного  неприятелю  поражения  и  совершив
благодарственные молебствия Богу, Кассибеллан созвал соучастников одержанной
им победы и щедрой рукой, сообразно заслугам и доблести каждого, их  одарил.
Но вместе с тем его не покидали печаль и тревога, потому что жизнь его брата
Ненния держалась на волоске. Поразил же его Юлий в описанной  выше  схватке,
нанеся ему неисцелимую рану. На пятнадцатый день после битвы он был  похищен
неумолимою смертью и переселился из нашего  мира  в  иной;  погребли  его  в
Тринованте у северных городских ворот. Устроители его по-королевски  пышного
погребения положили вместе с ним в каменный  саркофаг  меч  Цезаря,  который
тот, сражаясь с Неннием, вонзил  в  его  щит.  Этот  меч  прозывался  Желтою
Смертью, ибо никто из пораженных им не выжил.
     58. Итак, Юлий отбыл и пристал к галльскому побережью,  а  галлы  между
тем, желая избавиться от его владычества, замышляют поднять  восстание.  Они
считали Юлия настолько ослабленным, что перестали  его  страшиться.  Повсюду
упорно держался слух, что все море кишит судами Кассибеллана, пустившимися в
погоню за беглецами. Проникшись по этой причине небывалой до того дерзостью,
галлы стали помышлять об изгнании Цезаря из своих пределов. Поняв это,  Юлий
не пожелал затевать войну с неизвестным исходом против мужественного народа,
но открыл доступ к своей казне некоторым из знати,  чтобы,  осыпав  кое-кого
дарами,  задобрить  их  и  укротить.  Он  сулит  простому  народу   свободу,
потерявшим имущество - возвратить утраченное, рабам -  также  свободу.  Кто,
приводя в ужас своей львиной свирепостью, отнимал до  этого  у  них  все  до
последнего, тот, став теперь кротким ягненком и смиренно блея, радуется, что
может возместить все ранее отнятое. И он не  переставал  расточать  лесть  и
ласки, пока не усмирил всех и не восстановил утраченное  могущество.  Но  не
проходило ни одного  дня  без  того,  чтобы  Цезарь  не  вспоминал  о  своем
бесчестье и о победе бриттов.
     59. По истечении  двухлетия  Юлий  снова  готовится  выйти  в  море  и,
переправившись через пролив,  отметить  Кассибеллану.  Узнав  об  этом,  тот
повсюду укрепил свои города, восстановив их разрушенные стены,  и  разместил
вооруженных воинов в некоторых гаванях.  Особое  внимание  уделил  он  руслу
Темзы у города Тринованта, к которому Цезарь намеревался приплыть, и вбил  в
дно реки железные, покрытые свинцом колья толщиной в бедро человека,  с  тем
чтобы причинить повреждения напоровшимся на них кораблям Юлия. Собрав  также
всю молодежь острова, он разместил  ее  в  ожидании  прибытия  неприятеля  в
укрепленных станах на морском побережье.
     60. А Юлий между тем, приготовив все, что находил нужным, вышел в  море
с неисчислимым множеством воинов, горя давним желанием разгромить победивший
его народ. И он несомненно нанес бы ему поражение, если бы  смог  подойти  к
суше, сохранив свой флот целым и невредимым. А  вышло  так,  что,  когда  он
направлялся к названному городу, его корабли, внезапно напоровшись на колья,
о которых было упомянуто  выше,  претерпели  великое  бедствие,  из-за  чего
утонуло до тысячи человек, а поднявшаяся с приливом река  поглотила  суда  с
пробитыми днищами. Когда об этом оповестили Цезаря, он,  свернув  как  можно
поспешнее паруса, поторопился повернуть к берегу. Едва  спасшиеся  от  столь
страшной опасности  выбрались  на  сушу  одновременно  с  ним.  Наблюдая  за
происходящим с берега, на котором стоял, Кассибеллан радуется большому числу
утонувших, но печалится, что прочие уцелели. Подав  знак  своим  воинам,  он
нападает на римлян. Но римляне, хоть и подверглись тяжким испытаниям в реке,
оказавшись на твердой земле,  мужественно  сопротивлялись  натиску  бриттов.
Огражденные, словно  крепостною  стеной,  своей  доблестью,  они  уничтожили
немало врагов, однако сами понесли при этом более чувствительные потери, чем
те. Ибо римляне истощили свои силы в воде, и лишь немногие  могли  биться  с
противником. Что касается бриттов, то,  становясь  с  каждым  часом  сильнее
из-за притока воинов, они обладали теперь тройным  численным  превосходством
над римлянами. Поэтому когда изнуренные римляне ослабели, бритты  взяли  над
ними  верх.  Убедившись,  что  его  одолели,  Цезарь  вместе   с   немногими
устремляется на корабли и, принеся обеты богам, обретает для себя убежище  в
море. Дождавшись попутного ветра, он поднял на своих судах паруса  и  достиг
берега морианов.  Здесь  он  заперся  в  башне,  которую  воздвиг  в  месте,
прозывавшемся Однея, перед своим последним походом в Британию;  ведь  он  не
был убежден в верности и постоянстве галлов и опасался, как бы они и на этот
раз не задумали восстать против  него,  что  однажды  уже  случилось,  когда
бритты принудили его к поспешному отступлению, о чем было  рассказано  выше.
Вот почему Цезарь и возвел эту башню как надежный оплот для себя, в  котором
он сможет обороняться от возмутившегося народа, если бы тот снова  попытался
против него восстать.
     61.  А  Кассибеллан,  вторично  разгромив  римлян  и  по  этой  причине
преисполнившись ликования, повелел особым указом, чтобы все родовитые бритты
острова собрались  с  женами  в  городе  Тринованте,  дабы  должным  образом
вознести благодарственные молитвы отчим  богам,  даровавшим  им  победу  над
столь прославленным полководцем. И когда все поторопились туда прибыть, они,
совершая  жертвоприношения  разного  рода,  принялись   предавать   закланию
домашних животных. Там было принесено в жертву сорок тысяч коров и сто тысяч
овец, а  также  огромное  количество  всяческой  птицы,  подсчитать  которое
невозможно, и, кроме того, тридцать  тысяч  отловленных  в  лесах  различных
диких зверей. Воздав богам должный почет, собравшиеся стали услаждать  себя,
как это принято, оставшимися  после  жертвоприношений  яствами.  Наконец,  в
свободное от пиршеств дневное или ночное время они  развлекались  различными
играми. И вот в разгар этих игр  случилось,  что  два  знатных  юноши,  один
племянник короля, другой - военачальника Андрогея, заспорили между собой, за