всем, связанном с церемонией коронования и принесением присяги  на  верность
королю, возложил на себя. После того как король был увенчан короной,  его  с
превеликим  почетом  ведут  в  храм  архиепископства.  Слева  и  справа  два
архиепископа поддерживают Артура. Четыре  наместника,  а  именно,  Альбании,
Корнубии, Деметии и Венедотии, которым было присвоено это право, неся четыре
золотых  меча,  шли  перед  ним.  Бесчисленные   монахи,   принадлежащие   к
всевозможным братствам, оглашали  воздух  дивными  песнопениями.  По  другую
сторону шли архиепископы и епископы, провожавшие королеву  в  подобающем  ей
облачении к храму девушек, отданных по обету  на  служение  Господу.  Четыре
супруги упомянутых выше наместников также, соблюдая обычай, несли перед  ней
четырех белоснежных голубок. Все присутствовавшие тут женщины  в  величайшем
ликовании и веселии двигались позади королевы. Вслед за  тем,  по  окончании
шествия, в обоих храмах раздались звуки органов и стройное  пение,  так  что
присутствовавшие тут  рыцари,  завороженные  сладчайшей  музыкой,  пришли  в
замешательство, колеблясь, в какой из храмов им прежде войти. И  они  стали,
толпясь, устремляться то в один, то  в  другой,  и,  если  бы  торжественная
церковная служба шла непрерывно весь день, то и тогда она не породила  бы  в
них ни малейшей скуки.  По  завершении  службы  в  обеих  церквах  король  и
королева снимают с себя венцы и, украсившись более легкими  драгоценностями,
направляются к пиршественным столам, он с мужами -  в  один  дворец,  она  с
женщинами - в  другой.  Ведь,  соблюдая  древний  троянский  обычай,  бритты
привыкли  отмечать  праздники  врозь  -  мужчины  с  мужчинами,  женщины   с
женщинами. После того как  всех  рассадили  в  соответствии  с  достоинством
каждого, кравчий Кай в платье из горностая, сопровождаемый  тысячей  знатных
юношей, также в одеждах из горностая, стали  разносить  кушанья.  Виночерпий
Бедуер, за коим следовало столько же молодых людей, одетых  в  беличий  мех,
распоряжался поднесением гостям кубков со всевозможными напитками.
     А во дворце королевы бесчисленное множество обряженных по-разному  слуг
усердно, как им подобало, услужало гостям.  Если  бы  я  попытался  подробно
описать эти пиршества, мой исторический труд стал бы чрезмерно  пространным.
Ведь  Британия  достигла  тогда  такого  величия,  что   несметными   своими
богатствами,  роскошью  нарядов,  беззаботностью  своих  обитателей  намного
превосходила все прочие государства. Всякий  прославленный  своей  доблестью
рыцарь этой страны неизменно облачался в одежды и доспехи одного и  того  же
избранного им цвета. Женщины, наряженные в платья того же цвета,  веселые  и
остроумные,  удостаивали  своею  любовью  только  того,   кто   в   воинских
состязаниях не менее, чем  трижды,  выходил  победителем.  По  этой  причине
всякая женщина была целомудренна, а  стремление  рыцаря  внушить  ей  любовь
побуждало его к наивысшему душевному благородству.
     Встав от пиршественных столов и намереваясь отдаться различным играм  и
состязаниям, все направляются в  пригородные  поля.  Вскоре  рыцари,  затеяв
подобие боя, отдаются конной потехе; женщины,  смотрящие  на  нее  с  зубцов
крепостных стен и захваченные любимым зрелищем, распаляются жгучим  любовным
пламенем. А рыцари без ссор и беззлобно  проводят  остаток  дня,  соревнуясь
между собой, иные  в  бою  с  секирами,  иные  с  копьями,  иные  в  метании
тяжеловесных камней, иные, играя в шашки, иные  -  в  кости  или  предаваясь
всяким другим забавам. Кто берет верх в той игре, которою развлекался,  того
Артур награждает каким-либо щедрым подарком. По истечении трех  первых  дней
этих празднеств, в последний - четвертый день  -  созываются  все,  кого  он
возвысил и кто ему подчинен, и он жалует их всевозможными милостями, то есть
городами и замками, архиепископствами, епископствами, аббатствами,  а  также
различными почетными назначениями.
     Присноблаженный Дубриций, возжелав удалиться от  мира,  сложил  с  себя
архиепископский сан. На его место рукополагается дядя  короля  Давид,  жизнь
коего была образцом совершенства для тех, кого питала христианская вера.  На
место Самсона, архиепископа  дольского,  с  согласия  короля  арморикан-ских
бриттов Хоела назначается Телиаус, прославленный священнослужитель Аандавии,
чья жизнь и добрые нравы были  превыше  похвал.  Епископства  Сильцестрии  и
Винтонии отдаются Мауганию и Дувиану, епископство Алклуда - Эледению.
     158. И  вот,  когда  Артур  был  занят  пожалованиями  и  назначениями,
размеренными шагами входят двенадцать мужей пожилого возраста  с  почтенными
лицами, несущих оливковые ветви в руке в знак того, что они - посольство, и,
обратившись к королю с приветствием, вручают ему послание от Ауция  Гиберия,
содержавшее нижеследующее: "Луций, правитель Римского  государства,  Артуру,
королю Британии, по заслугам его. Пораженный  безмерно,  поражаюсь  наглости
твоего своеволия. Поражаюсь,  повторяю,  и  оскорблению,  нанесенному  тобой
Риму. Вспоминая, я возмущен, что ты непозволительно возвеличил себя, что  не
желаешь знать Рима и  медлишь  подумать  о  том,  что  означает  OG-корблять
неподобающими поступками Римский сенат, коему,  как  тебе  хорошо  известно,
должен  подчиняться   весь   мир.   Ведь,   пренебрегая   повелением   столь
могущественного сословия, как сенат, ты до того  занесся,  что  задерживаешь
выплату дани, которая наложена на Британию и на тебя и которую  получал  еще
Гай Юлий и на протяжении долгого времени  прочие  мужи,  облеченные  властью
Римского государства. Ты у нас отнял Галлию, отнял область аллоброгов, отнял
все острова на Океане, властители коих, пока римляне господствовали  в  этих
краях, платили подати моим предкам. И поскольку сенат решил призвать тебя  к
ответу за  множество  нанесенных  ему  тобой  оскорблений,  приказываю  тебе
прибыть в Рим к середине августа месяца ближайшего года, дабы,  удовлетворив
своих господ и повелителей, смиренно выслушать приговор, который вынесет  их
справедливость. В противном случае я сам прибуду в твою страну  и  все,  что
твое безумие отняло у Римского государства, постараюсь, прибегнув  к  мечам,
ему возместить".
     По оглашении этого послания в присутствии королей и  правителей  Артур,
сопровождаемый  ими,  удалился  в   огромную   надворотную   башню   дворца,
намереваясь обсудить с ними, как следует отнестись к изложенному в послании.
Но едва они стали всходить  по  ступеням,  как  Кадор,  правитель  Корнубии,
отличавшийся веселым и жизнерадостным нравом, разразившись смехом, обратился
с такою речью к королю: "До сих пор я опасался, как бы продолжительный мир и
нерушимый покой, в которых протекает  жизнь  бриттов,  не  превратили  их  в
трусов, и жажда воинской славы, каковая, по общему мнению, свойственна им  в
большей степени, чем другим народам, окончательно в них  не  заглохла.  Ведь
где оружие отложено в сторону и ржавеет, но в ходу такие утехи,  как  кости,
пылкие увлечения женщинами и прочее в  этом  же  роде,  там,  без  сомнения,
праздность неминуемо запятнает то, что почиталось доблестью, честью, отвагой
и славой.  Ведь  миновало  почти  пять  лет,  как,  отдавшись  перечисленным
удовольствиям, мы лишены бранных услад. И вот Господь, стремясь исцелить нас
от вялости, распалил римлян гневом,  дабы  те  вселили  в  наши  души  былую
доблесть".
     159. Слушая эти его слова и подобные им, все пришли, наконец, туда, где
были расставлены кресла, и, когда" уселись, Артур сказал нижеследующее: