автоматизации   дело  обстоит  еще  сложнее,   так  как   здесь  в   технике
овеществляется целый  ряд различных трудовых функций:  наблюдение, контроль,
управление  технологическим процессом, включение  и  выключение  технической
системы, наладка и ремонт, программирование и т.д.

     Критерием  исторических  этапов в развитии техники выступает не  просто
перемещение трудовой функции  от  человека к технике,  а такое  перемещение,
которое  вызывает коренное  изменение  в  технологическом способе соединения
личных и вещных элементов  процесса  труда,  т.е.  в технологическом способе
производства" (стр. 30-31).

     Итак, передача функции двигательной силы от человека к технике не может
служить объективным критерием исторических этапов в ее развитии. В  примере,
приведенном  Волковым  для  подтверждения   этого   тезиса,   это   выглядит
убедительно.  Но возьмем  для примера  плуг.  К  какой  технике его  следует
отнести? К  ручной?  Но  пахарь  не  оперирует  рабочим  инструментом  плуга
(лемехом,   отвалом,  ножом),  т.е.  не  осуществляет  "основную  физическую
функцию",  которая  является  объективным критерием  исторических  этапов  в
развитии техники. Но допустим все  же, что плуг относится  к ручной технике,
несмотря на то,  что он приводится в движение не рукой человека, а животным.
Как же нам  быть, если  тот же самый плуг  (или другой более мощный, скажем,
пятилемешный) начинают приводить в движение при вспашке  поля не лошадьми, а
трактором? Неужели и на этот  раз плуг будет относиться к ручной технике? Но
в  таком случае  все  плуги  (плужные прицепы),  которыми  в настоящее время
обрабатываются  поля с  помощью  мощных тракторов, являются орудиями ручного
труда.   Более   того,  плуг  останется  орудием  ручного   труда  и   после
автоматизации пахоты.

     Очевидно, что это  не так, плуг нельзя отнести к орудиям ручного труда,
как это вытекает из теории  Волкова. Но можем ли мы отнести  плуг к машинной
технике? А если можем, то  всегда ли?  Если  мы можем отнести  любой  плуг к
машинной  технике,  то, очевидно,  и  соху (и борону)  также можно отнести к
машинам,   ту  примитивную   деревянную  соху,   которая   получила  широкое
распространение около  6-5  тысяч  лет назад. Очевидно,  что  сделать  этого
нельзя. А  это  значит,  что  плуг,  соха и  борона,  приводимые  в движение
тягловой силой животных, не относятся ни к ручной, ни  к машинной технике. А
отсюда мы  можем сделать вывод, что  разделение развития техники Волковым на
три исторических  этапа - орудия ручного труда, машины, автоматы  - является
ошибочным.

     "Технологический  способ соединения личных и вещных элементов  процесса
труда претерпевает  в мануфактуре впервые ясно выраженное изменение. Во всей
предшествующей истории совокупный рабочий механизм составляли  человек и его
орудия труда"(стр. 32). В последних словах этого выражения и  кроется корень
ошибочного  тезиса  Волкова. Из "всей предшествующей истории" можно выделить
период  в несколько  тысяч  лет,  в  котором  "совокупный рабочий  механизм"
составляли не  два  элемента  -  человек и его  орудие,  а три: человек, его
орудие и животное, приводящее в движение его орудие труда.

     Но вернемся к теории Волкова. "Итак, исходя из принятого нами критерия,
новый   исторический   этап   представляет  собой  период  от  возникновения
простейших  орудий труда до их превращения в машины"(это,  как мы только что
видели,  неверно).   "В   истории   передовых  стран  этот  этап  охватывает
первобытно-общинный,  рабовладельческий  и   феодальный  строй.  Весь   этот
многовековой    отрезок    времени   характеризуется   единым   "субъектным"
технологическим  способом  производства,  рабочий  механизм  здесь  является
лично-вещным".

     Как  мы  видели выше,  "совокупный  рабочий  механизм  в  земледелии  с
применением плуга и животных существенно отличается от "совокупного рабочего
механизма"  ремесленника  с его  орудием  труда, поэтому  если один  из  них
является  "лично-вещным", то другой должен  именоваться иначе. Точно  так же
обстоит дело и с "субъектным" технологическим способом производства.

     "Труд всюду (если не  считать первых предвестников машин в виде водяной
и  ветряной  мельницы,  насосов  и  некоторых  других  сравнительно  сложных
приспособлений,  не  определявших,  однако,  в  то  время  техническую  базу
общества) остается ручным" (стр. 39).

     Это неверно.  Если труд ремесленника или  земледельца,  обрабатывающего
землю  мотыгой   или   лопатой,  можно  назвать  ручным,  то  труд   пахаря,
обрабатывающего землю  с помощью  плуга  (сохи)  и лошади  (быков),  назвать
ручным нельзя.

     "Переход ко второму этапу - этапу  механизации в развитии техники  был,
как мы видели,  подготовлен специализацией инструмента в мануфактуре. "Живой
механизм"  (рабочий)   производства   образует  здесь   предтечу   механизма
машинного.  Этот  второй  этап начинается,  когда  основная  рабочая функция
"живого  механизма"  -  управление  частичными  инструментами  -  передается
машине.  Рабочий  механизм  из  лично-вещного превращается  в  вещно-личный.
Технологический  способ производства  становится "объектным", а труд впервые
выступает как механизированный труд.

     Наконец,  третий  исторический   этап  обусловлен  автоматизацией.  Это
значит, что  рабочий механизм  становится  полностью  техническим,  способом
соединения   человека   и   техники   -    "свободным",   а   сам   труд   -
автоматизированным" (стр. 39-40).

     Итак, согласно теории Волкова, в развитии техники наряду с революциями,
которые   довольно  часто   происходят   в   различных   звеньях,   отраслях
производства, происходят  две революции, которые вызывают переворот  во всей
технике, заменяют одну форму (уклад) техники другой.

     Наряду с техническими революциями Волков признает, как мы уже упоминали
об   этом   выше,   в   развитии   производительных  сил  общества   наличие
индустриальных революций,  причем вторая индустриальная революция происходит
в мире в настоящее время. Что же это за индустриальные революции и какова их
сущность?

     "Тот же самый критерий - переворот в технологическом способе соединения