придерживающиеся более формальных этических правил.
     Не пристало объективному ученому морочить себя и других, делая вид, что
в его мотивации не играет роли желание заслужить доброе отношение и любовь.
     Это не значит,  что  похвалы должны стать конечной целью жизни. Ни один
настоящий  ученый не согласится на  получение  столь  желанных отличий ценою
превращения в мелкого политикана,  энергия которого так поглощена нажиманием
на тайные пружины, что не остается сил для научной работы.
     Я  огорчался тем,  что  не получал желанных  наград,  но  утешал  себя,
вспоминая  исторический  анекдот,  согласно  которому  друг  сказал  однажды
выдающемуся  римскому  государственному  деятелю и философу Катону-старшему:
"Позор, что до  сих пор  в Риме не  воздвигнута твоя статуя!  Я хочу создать
специальную комиссию".
     "Не  нужно,-- отвечал Катон - Пусть лучше спрашивают, почему нет статуи
Катона, чем удивляются, зачем она здесь стоит".
     Молодые  люди  могут  избежать  лишних неприятных  переживаний  в  ходе
научной карьеры, если заранее подумают  об этих проблемах. На корабле  может
быть  лишь один  капитан,  в  фирме  --  один  директор,  в отделе  --  один
заведующий. Но все другие сотрудники могут быть не хуже и даже лучше. Каждый
вправе в глубине души считать, что он лучше всех, даже если другие этого  не
находят. Такая установка принесет  ему  пользу и ни для кого не обидна, если
он не поднимает из-за этого шума.
     Конечно, ни  один разумный человек  не измеряет свои успехи количеством
людей, аплодирующих ему или  децибелами их рукоплесканий. Уверен, что  среди
моих сотрудников ни один  не обрадовался бы почестям за ошибочно приписанное
ему открытие и  лишь  немногие согласились бы поменяться  местами  с  самыми
популярными в народе фигурами.
     К  сожалению, в биографии  среднего гражданина  слишком  мало  звездных
часов или памятных минут, которыми он может гордиться всю жизнь,-- высоких и
благородных деяний, вызывающих восхищение близких ему по духу людей. Поэтому
жажда одобрения у простого человека иногда выглядит забавной.
     Маленький парижский сапожник потерял ногу на службе Наполеону, участвуя
в походе французских армий в Россию и в их поражении. Тем не менее он навеки
сохранил  благодарность  императору,  который  предоставил  ему  возможность
отведать нектар  величия. Без своего  энергичного вождя он провел бы жизнь в
однообразии и скуке, оставаясь "маленьким сапожником с  улицы Сен-Пер".  Его
собственных  талантов  хватало лишь на  починку изношенной обуви ради  хлеба
насущного.  И  долго  еще после увольнения с военной службы  в  разговорах с
приятелями  на  скамейке Люксембургского  сада  он  неизменно  возвращался к
вершине  своего существования, к тем дням,  когда он  был  солдатом  великой
армии и под предводительством великого полководца сражался за  цели, которые
казались ему возвышенными.
     Эта история  лучше длинного и ученого философского трактата доказывает,
что  люди самых разных культурных,  умственных и физических возможностей  --
домашняя  прислуга,  ремесленники,  инженеры,  секретари,  поэты,  философы,
ученые или спортсмены -- испытывают потребность в достижении "вершин". Любая
профессия  дает  удовлетворение  и  чувство самовыражения,  если  мы сделали
большое дело и оно получило признание, пусть даже только наше собственное.
     Позвольте  прибавить еще  несколько слов о  скромности  и нескромности.
Подлинно великие люди гордятся своей  работой.  Говоря о  ней, они не станут
вилять и возбуждать  сомнение в ее ценности лицемерными уверениями, что в их
собственных глазах  она не очень важна. Но они  не  хвастаются и  по  разным
причинам не горят желанием обсуждать значимость своих достижений.
     Уинстон  Черчилль сказал об  одном из министров, который  был  известен
исключительной  скромностью:  "Ему  это  нетрудно: у него есть от чего  быть
скромным".
     Мы не  только  жаждем одобрения,  но  и боимся порицания. Избитая фраза
"Мне все равно, что обо мне говорят"  такая же неправда, как и "Я равнодушен
к   похвалам".   Эти   утверждения   настолько   лживы,    что   нельзя   не
заинтересоваться; почему их так  часто повторяют? Причина может быть  в том,
что,  многие люди охотно и  щедро расточают  похвалы  или ругают  без всяких
оснований -- сознательно  и  бессознательно;  поэтому любые  одобрительные и
осуждающие замечания вызывают настороженность. Мы чувствуем,  и часто вполне
справедливо,  что  хвалебный  отзыв  продиктован  простой   любезностью  или
притворством -  стремлением подольститься и извлечь выгоду. Критика же может
быть проявлением несдержанной злобы или служить отдушиной  для чувства вины:
ставится  под сомнение ценность успеха, и это служит оправданием собственной
неспособности добиться его. Конечно, разумный человек не должен  поддаваться
такого  рода лести и критике.  Но безучастность не следует распространять на
чистосердечное  восхищение  или  вполне  искреннее  и  резонное  возмущение,
помогающее найти путь к  лучшему, более  приемлемому поведению. Только люди,
относящиеся к вялому растительному типу, не заботятся о впечатлении, которое
производят,  и не  интересуются,  какие  чувства они  возбуждают.  Выставляя
напоказ   равнодушие,  они  не   только  признают   свою   никчемность  (они
паразитируют на  труде тех, кто хочет  сделать  жизнь  приятной),  но  также
выдают  свою  эмоциональную  тупость,  не   позволяющую  им  гордиться  даже
собственной жизненной установкой,
     Здесь  я  вновь  вернусь  к  одному   из  моих  главных  пунктов  --  к
безосновательной   критике   поведения,  предписанного  нерушимыми  законами
природы;  из которых  на первом месте  стоят все  формы эгоизма.  Что бы  ни
говорили мудрецы, пока существует жизнь на планете, эгоизм должен оставаться
основным двигателем поведения. Когда он устареет, исчезнет сама жизнь.
     Невозможно вообразить мир,  в  котором живые  coздания  не  защищали бы
самих  себя. Но так же  немыслим  мир, в котором ведущим принципом поведения
был бы разнузданный эгоизм с полным пренебрежением к чужим интересам. На мой
взгляд,  альтруистический   эгоизм  есть   единственная  философия,  которая
превращает все агрессивные эгоистические импульсы в альтруизм,  не снижая их
защитной  ценности.  Этот  принцип  не раз доказывал  свое значение  в  ходе
эволюции от  примитивного многоклеточного организма  до  человека. У  низших
животных  он всегда  был  выгоден,  но  проявлялся  непреднамеренно,  только
благодаря  своей  полезности для выживания. Где бы  он ни  возникал -- пусть
даже случайно,-- он усиливал сопротивляемость.
     Я  думаю,  что  человек,  обладая  высокоразвитой  центральной  нервной
системой, может разумно согласовывать свои поступки с законами природы.  Кто
до конца  поймет  принцип альтруистического эгоизма, тот не  будет стыдиться
его.  Он  не  станет  скрывать  себялюбие  и  заботу  о  собственном  благе,
стремление накапливать богатство для обеспечения  личной свободы и наилучших
условий жизни, но будет добиваться этого, сколачивая армию друзей. Ни у кого
не  будет  личных  врагов,  если  его  эгоизм  и  непреодолимая  потребность
накапливать   ценности   проявляются    только    в    возбуждении    любви,
доброжелательности,  благодарности,  уважения  и  всех  других положительных