Генрик СЕНКЕВИЧ
    ПОТОП
    ПАН ВОЛОДЫЕВСКИЙ
    ОГНЕМ И МЕЧОМ


    Генрик СЕНКЕВИЧ
   ПОТОП


Анонс

   Широкую известность польскому писателю Генрику Сенкевичу  (1846-1916)
принесла  трилогия  "Огнем  и  мечом",  "Потоп"  и  "Пан  Володыевский",
посвященная поворотным событиям в истории его  родины.В  романе  "Потоп"
изображена феодальная шляхетская Польша в период, когда на ее территории
в жестоких  сражениях  развертывалась  польско-шведская  война.  Молодой
хорунжий, а затем полковник Анджей Кмициц  совершает  не  только  ратные
подвиги во имя родины, но и находит свою любовь - Александру Белевич.

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

ВСТУПЛЕНИЕ

   Был в Жмуди знатный род Биллевичей со многими отраслями,  происшедший
от Мендога   и  во  всем  Россиенском  повете
почитавшийся более прочих родов. Никому из Биллевичей не случилось стать
вельможею, правили они только у себя в  повете,  однако  на  поле  Марса
оказали отчизне памятные услуги,  за  что  в  разное  время  были  щедро
жалованы  наградами.  Родовое  гнездо  их,   сохранившееся   и   поныне,
называлось тоже Биллевичами, но, кроме него, они владели многими другими
поместьями и под Россиенами, и дальше к Кракинову по Лауде, Шое, Невяжи,
и даже за Поневежем. Со временем род Биллевичей разделился на  несколько
домов, и родичи потеряли друг друга из виду. Съезжались все только в  ту
пору, когда в Россиенах, на равнине, называвшейся  Станами,  происходили
смотры жмудского шляхетского ополчения . Встречались иной раз и под  знаменами
постоянного литовского войска да на сеймиках, а так как  были  сильны  и
богаты, то считаться с ними приходилось даже всемогущим в Литве и  Жмуди
Радзивиллам .
   При короле Яне Казимире  патриархом рода был Гераклиуш
Биллевич, полковник легкой хоругви, подкоморий  упитский. Он не жил в родовом гнезде,  принадлежавшем
в то время Томашу, мечнику россиенскому; сам Гераклиуш владел Водоктами,
Любичем и Митрунами, которые лежали неподалеку от Лауды и, словно морем,
были окружены землями мелкопоместной шляхты.
   Кроме Биллевичей, богатых домов в  округе  было  немного:  Соллогубы,
Монтвиллы,  Шиллинги,  Корызны,  Сицинские  (впрочем,  и  мелкопоместной
братии с такими прозваниями тоже было немало), и  по  всему  лауданскому
поречью  раскинулись  так  называемые  "околицы",  или,  проще  сказать,
застянки  ,  в  которых   обитала
доблестная и славная в истории Жмуди лауданская шляхта.
   В других местах род принимал название от  застянка  или  застянок  от
рода, как бывало в Подляшъе, а тут, в лауданском поречье, было по-иному.
Тут в Морезах жили Стакьяны, которых в свое  время  поселил  на  здешних
землях Баторий в награду за храбрость, проявленную под  Псковом  . В  Волмонтовичах  на  плодородной  земле
хозяйствовали Бутрымы; великаны на всю  Лауду,  малоречивые,  с  тяжелой
рукой, они во время сеймиков,  набегов  и  войн  привыкли  молча  ломить
стеною.  В  Дрожейканах  и  Мозгах  возделывали   землю   многочисленные
Домашевичи, славные охотники: в пуще Зелёнке они хаживали на медведя под
самый Вилькомир. Гаштовты обитали  в  Пацунелях;  девушки  их  славились
своею красотой, так что в конце  концов  всех  красавиц  в  окрестностях
Кракинова, Поневежа и Упиты стали звать "пацунельками". Соллогубы  Малые
выпасали на лесных пастбищах табуны  коней  и  стада  отличной  скотины;
Гостевичи  из  Гощун  курили  смолу  в  лесах,  почему  их  и   прозвали
Гостевичами Черными, или Дымными.
   Были  и  другие  застянки,  были  и  другие  роды.  Названия   многих
сохранились поныне; но и застянки по большей части  лежат  не  там,  где
прежде лежали, и люди, которые живут в них, зовутся иначе. Пришли войны,
бедствия, пожары; люди  не  всегда  отстраивались  на  старом  пепелище,
словом, многое изменилось. Но в те времена еще цвела древняя Лауда, живя
по старине, и слух о лауданской шляхте шел по всему краю, ибо  незадолго
до этого она под водительством Януша  Радзивилла  сражалась  под  Лоевом
против  взбунтовавшихся  казаков   и покрыла себя великою славой.
   Все лауданцы служили в  хоругви  старого  Гераклиуша  Биллевича:  кто
побогаче - товарищами одвуконь, кто победнее - об  один  конь,  а  самые
бедные -  простыми  солдатами.  Всегда  это  была  воинственная  шляхта,
особенно любившая рыцарское свое искусство. Зато в тех  делах,  которыми
обычно занимались сеймики, она мало разбиралась. Знала, что король  -  в
Варшаве,  Радзивилл  и  пан  Глебович,  староста  ,  -  в
Жмуди, а пан Биллевич - в Водоктах на Лауде. Этого с нее было  довольно,
и голосовала она так, как учил пан Биллевич, твердо веря, что  он  хочет
того же, что пан  Глебович,  тот  в  свой  черед  идет  нога  в  ногу  с
Радзивиллом, Радзивилл - королевская рука в Литве и Жмуди, а уж король -
супруг Речи Посполитой и отец всето шляхетского сословия.
   Для могущественных биржанских владык пан Биллевич был  не  слугою,  а
скорее другом, притом неоценимым,  ибо  по  первому  зову  у  него  была
наготове тысяча голосов и тысяча лауданских  сабель,  а  саблей  в  руке
Стакьянов, Бутрымов, Домашевичей или Гаштовтов в то время  не  отважился
пренебречь еще никто на свете. Все переменилось  со  временем,  особенно
после кончины пана Гераклиуша Биллевича.
   А не стало отца и благодетеля лауданской  шляхты  в  тысяча  шестьсот
пятьдесят четвертом году. Страшная война разгорелась в ту пору  по  всей
восточной границе Речи Посполитой. Пан Биллевич  не  пошел  уже  на  эту
войну, годы не позволили и глухота;  но  лауданцы  пошли.  И  вот  когда
пришла весть, что Радзивилл потерпел поражение под  Шкловом  , а лауданская хоругвь чуть не вся порублена  в  бою  с  наемной
французской пехотой, удар разбил старого полковника,  и  он  отдал  богу
душу.
   Весть о поражении привез некий пан Михал  Володыёвский,  молодой,  но
прославленный воитель, который по приказу Радзивилла  командовал  вместо
пана   Гераклиуша   лауданской   хоругвью.   Уцелевшие   лауданцы   тоже
возвратились в родные  дома;  измученные,  подавленные,  изголодавшиеся,