"Однажды летом, когда занятия окончились, мы решили выбраться из Чикаго
до  жаркой  погоды,  беспокоясь о ребенке. Произведя  временно  Сару  в  чин
няньки, мы  отправились  на  Двойное  озеро,  отдаленный рыболовный уголок в
северном Висконсине. По расписанию, нам надо было пересесть в другой поезд в
7.00  вечера, на перекрестке  железных  дорог.  Станция  состояла из  одного
товарного вагона, и кругом  не было ничего, кроме сосен. Когда наш маленький
поезд скрылся в  темнеющем лесу, мы стали ждать другого, который  должен был
везти нас  дальше, но  ничего  не было  видно. Старик,  который был билетным
агентом, телеграфистом, заведовал багажом единственный  житель  этого места,
как мы узнали, -- сказал, что наш поезд не придет до утра, но что на дороге,
в некотором отдалении, есть гостиница.
     Гертруда  сказала мне: "Пойди и посмотри --  может быть, там еще  хуже,
чем на станции".
     Когда  я уходил,  ребенок  плакал, и  перспективы были не из блестящих,
потому что  мы находились в диком, малонаселенном лесном районе. На холме, в
нескольких стах ярдов, среди деревьев виднелся "отель", большое покосившееся
ободранное  здание, ставни  у окон которого болтались на  одной петле. Много
оконных рам было  сломано, и все окна  в верхних двух этажах -- темные. Но в
нижнем этаже  было очень  оживленно.  Была  суббота, и  лесорубы  только что
получили недельное жалованье.  Ярко горели огни, дребезжал разбитый рояль, и
раздавался  громкий стук  подкованных тяжелых сапог  плясавших лесовиков.  У
стойки бара люди стояли в три  ряда, а другие -- менее веселого вида -- были
поглощены  покером.  Это  был  сомнительный  ночлег  для  молодой  матери  с
ребенком. Я вышел  из  отеля  и пошел дальше по дороге,  где  увидел высокий
забор, который, очевидно, окружал чье-то имение. У  ворот было  что-то вроде
сторожки или  конторы, и  толпа из пятнадцати или двадцати мрачных личностей
дожидалась получки, которую им  выдавали через окошечко. После того, как они
кончили  свои  дела, я  подошел  и  объяснил свою  просьбу. Молодой служащий
попросил меня зайти и подождать, сказав,  что  он узнает, что можно для меня
сделать. Через  несколько минут  он  вернулся  и сказал, чтобы я привел свою
семью, что мистер  С.  о  нас позаботится.  Я поспешил  к  маленькой группе,
грустно  сидевшей на куче  чемоданов, с  вестью, что  нас пригласил в  гости
крупный промышленник.
     Скоро нас пригласили в дом, где слуга объявил нам, что обед будет подан
через четверть часа и до этого мы могли бы  посмотреть нашу комнату.  Сару и
ребенка поместили в другой части дома.
     Внизу,  в  столовой,  мы  нашли  прекрасный   обед  из  жареного  мяса,
картофеля, оладьев,  фруктов  и кофе, но ни малейших следов  нашего хозяина.
Позже, когда  Гертруда  и  бэби благополучно ушли  наверх,  появился  он,  с
коробкой  сигар, и предложил  выйти в сад, где было прохладнее. Нам принесли
напитки, и выяснилось,  что  он  --  страстный астроном-любитель. Была ясная
ночь,  и  ярко  сверкали звезды.  Он  задавал мне  вопрос за  вопросом, и  я
рассказал ему все, что знал,  -- как измеряют скорость звезд  в пространстве
по смещению линий  спектра, о теориях  туманностей, почему некоторые  кометы
возвращаются. а другие нет и т.п.
     Каждый раз, когда я напоминал, что  уже поздно, он наливал новые бокалы
и  начинал  угощать  меня сигарами.  Было три  часа,  когда  мы кончили  наш
разговор. На следующее  утро за  завтраком он не появлялся.  После маленькой
задержки  из-за  каких-то  проделок  бэби  нас  отвезли  на  станцию,  и  мы
обнаружили,  что  поезд  задерживают специально  для нас по указанию  нашего
хозяина.
     Позднее мы узнали, что он -- "лесной король"  Висконсина. Это была  моя
первая встреча  с руководителем американской  индустрии, или,  как их теперь
называют,  "китом". Он действительно интересовался астрономией, и сказал мне
такую любезность,  что она очень меня  смутила. Когда  я благодарил  его  за
гостеприимство,  он  процитировал  строку о  том,  что "не  зная  того  сам,
развлекал ангела".
     Официальная  работа  Вуда   в  Чикагском  университете  ограничивалась,
главным образом, мытьем посуды  после  лекций профессора Генри Н.  Стокса, и
Вуд скоро отказался от этого занятия и переменил  работу. Вот как  описывает
он сам то, что произошло.
     "Профессор Е. А. Шнейдер, немец,  пригласил меня на  "исследовательскую
работу",  описав  ее,  как  очень интересные опыты с титаном.  Первым этапом
"исследования"  было  приготовление  большого  количества  титано-фтористого
калия, которого не было в продаже. Для этого мне был нужен платиновый тигель
и немного минерала рутила,  который Шнейдер обещал заказать. Тигель оказался
величиной  с  наперсток  и  стоил  триста  долларов,  которые  мне  пришлось
выкладывать  из  собственного кармана,  и мне было  прислано  около двадцати
фунтов рутила, который надо было толочь в ступке  и просеивать  через мелкое
сито,  пока вся масса не обратилась в тонкий, как перец, порошок. Это отняло
около двух недель времени, и черный порошок попадал мне в волосы, в нос и во
все  складки.  Затем  последовало  несколько  недель  работы:  я  должен был
сплавлять смесь углекислого калия и порошка рутила в платиновом  тигельке  и
обрабатывать  сплав  плавиковой кислотой с кристаллизацией  осадка.  Я начал
злиться от  монотонности этого  бесконечного повторения  одного  и  того  же
процесса,  но Шнейдер  держал  меня  на этом деле, пока  весь  рутил  не был
превращен в двойную соль. Я сказал: "Хорошо, что же мы будем делать дальше?"
-- и он мне  ответил, что пока что над этой проблемой работать нечего, и  он
придумает для меня еще что-нибудь. Я почувствовал, что дело плохо и попросил
работы у доктора Ленгфельда. Он ехидно заметил  мне, что надеется на больший
прогресс с  моей стороны,  если я возьмусь  за  какую-нибудь  действительную
проблему, вместо заготовки дефицитного препарата.
     Так я оставил Шнейдера, завладевшего  огромными  бутылями препарата, на
который я  истратил столько времени и денег. Позже мне сказали, что вещество
нужно было ему для его собственной работы, и  он даже  предлагал мне продать
ему  платиновый  тигелек за полцены,  но  из этого ничего не вышло.  Я начал
работать под  руководством Феликса Ленгфельда  и  понемногу забыл неприятный
случай. Шнейдер покинул университет через  год или два. Через несколько лет,
просматривая тома немецкого журнала  Zeitschrift fur  Anorganische Chemie, я
обнаружил  статью Шнейдера  о химии титана,  в которой  он подтверждал,  что
употреблял,  как  основной  исходный материал,  титано-фтористый  калий, без
малейших указаний,  откуда и  как он  получал его.  Он  просто вынул  его из
шляпы, как фокусники кролика. Я  держал  платиновый тигелек у себя несколько
лет и, наконец, продал его дороже, чем купил.
     После рутины с рутилом я начал более интересную работу под руководством
доктора Ленгфельда и опубликовал две статьи  в American Chemical Journal.  Я
сообщил о результатах моей исследовательской работы на еженедельном собрании
Химического коллоквиума и  очень  нервничал,  потому что это было первое мое
выступление перед критической аудиторией. Тема была довольно техническая,  и
я  принял решение не  "читать", а рассказывать работу. Доклад  прошел вполне