В 1694 году, схоронив мать, Петр опять отправился в Архангельск, по
возвращении откуда дал большое примерное сражение, известное под именем
Кожуховского похода: "Хотя в ту пору,- писал Петр,- как трудились мы под
Кожуховым в Марсовой потехе, ничего более, кроме игры, на уме не было;
однако эта игра стала предвестницею настоящего дела". Это настоящее дело
был поход под Азов летом 1695 года, ибо война с турками, начатая при Софье
вследствие союза с Польшею, продолжалась. Отправив боярина Бориса
Петровича Шереметева с большим московским войском и казаками
малороссийскими против Крыма к низовьям Днепра, сам царь с другим войском
отправился водою - Москвою-рекою, Окою и Волгою - до Царицына, откуда
сухим путем - до Дона и Доном - вниз к Азову.
   Войско отправилось под начальством трех генералов - Головина, Лефорта и
Гордона, которые решали дела все вместе, но с согласия "бомбардира
Преображенского полка Петра Алексеева" - так назывался царь в сухопутном
войске, во флоте же носил звание шкипера. Поход был неудачен по
неопытности вождей, по недостатку хороших инженеров: подкопы причиняли
больше вреда русским, чем туркам, штурмы предпринимались преждевременно,
без единства в движениях.
   Наконец Петр решился снять осаду и возвратиться в Москву в ноябре
месяце.
   Величие знаменитых исторических деятелей более всего обнаруживается при
неудачах, которые не приводят их в отчаяние, напротив - усиливают их
деятельность:
   в одну зиму по распоряжениям Петра построено было 30 военных судов в
Воронеже; для них в Москве царь сформировал морской полк, регимент,
назначив адмиралом любимца своего Лефорта, а генералиссимусом сухопутного
войска назначен был боярин Алексей Семенович Шеин.
   В январе 1696 года скончался царь Иоанн Алексеевич, оставив трех
дочерей - Екатерину, Анну и Прасковью от брака своего с Прасковьей
Федоровной Салтыковой, а в следующем месяце Петр, теперь и по имени
единодержавный, отправился в Воронеж, откуда писал: "А мы, по приказу
Божию к прадеду нашему Адаму, в поте лица едим хлеб свой". В апреле
двинулись войска из Воронежа; Петр Алексеев был уже теперь капитаном и
начальствовал осмью галерами. Новорожденный русский флот преградил
турецкому путь в Азов. Петр днем распоряжался осадою, сам бросал бомбы;
ночь проводил на галере, наблюдая за турецким флотом.
   "Сестрица,- писал он царевне Наталье Алексеевне,- по письму твоему я к
ядрам и пулькам близко не хожу, а они ко мне ходят. Прикажи им, чтоб не
ходили". Не видя ниоткуда помощи и напуганные отчаянною храбростию
казаков, запорожцев и донцов, азовцы сдались 19 июля. Распорядившись
укреплением Азова, Петр с торжеством возвратился в Москву, куда въехал в
построенные по этому случаю триумфальные ворота.
   3. Кораблестроение кумпанствами. Царь недолго отдыхал после Азова; в
начале ноября в царской думе было определено, чтоб землевладельцы духовные
с 8000 крестьянских дворов, а светские с 10 000 выстроили по кораблю,
оснащенному и вооруженному, а торговые и посадские люди-12 судов
бомбардирских, вследствие чего помещики и вотчинники должны были явиться в
Москву для соглашения, кому с кем складываться для корабельной постройки,
или, как тогда выражались, кому с кем быть в кумпанстве; верфи были
устроены под Воронежем, мастера вызваны из Венеции, Дании, Швеции и
Голландии; выбрано и место для гавани на Азовском море - Таганрог,
предположен канал для соединения Волги с Доном (между Иловлею и
Камышинкою); наконец, чтоб морское дело утвердилось в русском народе, Петр
отправил 50 стольников и спальников в Венецию, Англию и Голландию учиться
строению кораблей и управлению ими.
   4. Снаряжение великого посольства. Но отправлением молодых людей за
границу учиться - мерою, известною уже и прежде, Петр не мог ограничиться.
   По природе своей, жаждущей знания и деятельности, деятельности
физической столько же, сколько и духовной, Петр хотел сам все видеть, все
узнать, все сработать; не мог он спокойно дожидаться в Москве, пока
посланные за границу возвратятся обученные корабельному мастерству, и не
мог рассчитывать, чтоб это обучение вполне соответствовало его желанию.
Дело было спешное, Петр не мог и не умел дожидаться, а тут еще издавна
воображение его было распалено рассказами о чудесах цивилизации на Западе
и человек самый близкий, Лефорт, толковал о необходимости для царя видеть
все это самому.
   В конце 1696 года определено: отправить великих и полномочных послов,
генералов Лефорта и Головина и думного дьяка Возницына, ко дворам:
цесарскому, английскому, датскому, римскому, бранденбургскому, в Голландию
и Венецию; свита посольская состояла из дворян и волонтеров, в числе
последних находился Петр Михайлов - сам царь; управление государством на
время отсутствия государя было поручено троим вельможам: Льву Кирилловичу
Нарышкину, князю Борису Алексеевичу Голицыну и князю Петру Ивановичу
Прозоровскому; Москва приказана князю Федору Юрьевичу Ромодановскому; под
начальством другого Ромодановского, князя Михаилы Григорьевича, придвинуто
было войско к литовской границе:
   в Польше умер король Ян Собеский и начались выборы; Россия с союзницею
своею Австриею хлопотала о том, чтоб не был избран французский принц
Конти, союзник султана, и Ромодановский в случае нужды должен был силою
действовать против француза и его партии.
   5. Заговор Цыклера. В феврале 1697 года все было готово к отъезду
великого посольства, когда царь узнал о злоумышлении на свою жизнь
Цыклера, Соковнина и Пушкина. Недавние мятежи вскружили буйную голову
Цыклера: жаркий приверженец Софьи вначале, он один из первых перешел на
сторону Петра в 1689 году, но теперь, озлобленный холодностью государя,
готов был сыграть роль Разина, поднять донских казаков и идти разорять
Москву. Но заодно с Цыклером были люди знатные - Соковнин и Пушкин,
говорившие, что государь погубил их всех, посылает за море; были казаки и
стрельцы, которые желали, чтоб казаки разорили Москву с одного конца, а
стрельцы - с другого.
   6. Поездка Петра за границу. После казни Цыклера и сообщников его
великое посольство в марте месяце отправилось из Москвы. В Риге, под
которою еще недавно стояли войска царя Алексея, не дозволили Петру
осмотреть городские укрепления, что сильно его рассердило. Иной прием
встретил Петр у герцога курляндского и курфюрста бранденбургского, которые
угощали его по-царски, несмотря на его инкогнито, и удовлетворяли всем его
желаниям; курфюрстина бранденбургская София Шарлотта и мать ее София,
курфюрстина.
   ганноверская, в письмах своих описывают впечатление, которое произвел
на них Петр: он поразил их своими блестящими способностями и вместе